Финансовая глобализация усиливает неравенство

Более 24 миллионов американцев сидят без работы или не могут найти работу с полной занятостью, благосостояние домохозяйств уменьшилось почти на 9 триллионов долларов…

«Историю пишут победители», — напоминает Фил Анджелидес, человек, который раньше возглавлял в США Комиссию по расследованию причин финансового кризиса. О чем это он? На страницах The Washington Post опубликовано его, так сказать, чистосердечное признание: «Спустя три года после коллапса наших финансовых рынков стало очевидно, кто в выигрыше, а кто в проигрыше. Уолл–стрит, победоносно вскинув руки, бежит к финишной ленточке, а миллионы американских семей еле держатся на ногах».

По данным Анджелидеса, после кризиса три четверти банковских активов в США находятся в распоряжении 10 крупнейших банков. И их прибыли вернулись к прежнему уровню. Крупнейший Bank of America на днях согласился заплатить рекордную 8,5–миллиардную компенсацию за махинации с ипотечными кредитами, породившие мировой кризис. Другие банки также расплачиваются за свои ошибки, но это ничто по сравнению с их прибылями…

Тем временем более 24 миллионов американцев сидят без работы или не могут найти работу с полной занятостью, благосостояние домохозяйств уменьшилось почти на 9 триллионов долларов. «Похоже, движущей силой кризиса были одни люди, а расплачиваются за него совсем другие», — заключает автор.

«Так как же переписать историю, когда причины экономической катастрофы столь очевидны, а память о событиях свежа? А вот взять и вместе со своими политическими союзниками переписать. Ориентируясь на старую мудрость: «Пока правда успеет зашнуровать ботинки, кривда обежит полмира», — говорится в статье руководителя Комиссии по расследованию причин финансового кризиса.

Нужны конкретные примеры? Пожалуйста! Алан Гринспен, бывший главный банкир Америки, съехал в кювет, руля экономикой, а теперь начинает давать уроки вождения. А глава банка JP Morgan теперь заявляет, что причиной кризиса была политика правительства в жилищной сфере, хотя это утверждение было проанализировано и опровергнуто комиссией Анджелидеса. Большинство конгрессменов–республиканцев блокирует назначение главы нового органа — управления по финансовой защите потребителей, добиваясь уменьшения его полномочий.

В последние 10 лет американцы растранжирили триллионы долларов на биржевые спекуляции вместо того, чтобы инвестировать в рост производительности труда и экономическую мощь. «Мы еще можем навести порядок в истории и в будущем. Но времени в обрез», — к такому выводу приходит Фил Анджелидес.

Консенсуса нет

До кризиса все были уверены, что понимают, как надо управлять экономическими системами. Сложился так называемый вашингтонский консенсус, или набор конкретных правил: либерализация экономики, приватизация госсектора, фискальная дисциплина, свободная конвертация национальной валюты, снижение предельных ставок налогов и т. д. Общепринято было считать, что экономический рост напрямую зависит от отмены государственного контроля в финансовой и экономической сфере. Однако мировой кризис доказал ошибочность этой теории.

Хотя последние десятилетия именно эта организация была главным апологетом этой либеральной экономической идеологии и основным инструментом распространения ее по всему миру.

Однако сегодня по коридорам штаб–квартиры МВФ бродят совсем другие мысли.

Многие теперь уверены, что пора создать новые принципы экономической и социальной политики как для мирового сообщества, так и для каждого отдельного государства. В частности, западный мир понял, что финансовый сектор нуждается в серьезном хирургическом вмешательстве с точки зрения регулирования. Кризис стал порождением культуры бездумных рисков, и эта культура жива до сих пор.

Кроме того, финансовая глобализация усилила неравенство, и это стало одной из тайных пружин кризиса. Поэтому в более долгосрочной перспективе устойчивый рост ассоциируется с более справедливым распределением доходов. Человечеству нужна глобализация нового рода, более справедливая, так сказать, глобализация с человеческим лицом. Блага от экономического роста должны широко распределяться, а не просто присваиваться горсткой привилегированных людей.

Сейчас самое главное — рабочие места, рабочие места и еще раз рабочие места. Не может не беспокоить такая распространенная ситуация, когда макроэкономические показатели говорят о народнохозяйственном подъеме, однако это никак не отражается на повседневной жизни людей. В Тунисе и Египте макроэкономические показатели были вполне приличными, однако люди не чувствовали, что их жизнь как–то менялась к лучшему…

Ноль без палочки

Вроде бы дорога прочерчена и новое руководство МВФ не сможет игнорировать обнажившиеся проблемы. Но теперь главный вопрос: кто возьмется за эту неблагодарную работенку?

Нуриэль Рубини, профессор экономики на факультете бизнеса в Нью–Йоркском университете, — один из самых авторитетных экспертов в мире по вопросам глобальных финансов. Он предсказал нынешний глобальный финансовый кризис. Этот американский экономист считает, что заниматься перестройкой некому.

«Мы больше не живем в мире «большой двадцатки». В последние несколько месяцев группа ведущих экономик мира нарушила концерт наций, сбившись на какофонию конкурирующих голосов», — пишет он. Это произошло после того, как острота финансового кризиса снизилась и обнаружились несовместимые политические и экономические ценности. «Не существует и жизнеспособной «Большой двойки» — американо–китайского решения насущных транснациональных проблем, поскольку не в интересах Пекина взваливать на себя бремя, неотделимое от роли мирового лидера», — считает он.

А в одиночку у Соединенных Штатов не хватает сил для того, чтобы стать локомотивом мировой экономики, наоборот, они того и гляди станут ее якорем. Европа же всецело поглощена спасением еврозоны.

Поэтому, приходит к выводу Рубини, сегодня мы живем в мире «большого нуля», в котором ни у одной отдельно взятой страны или группы стран нет политико–экономических рычагов или воли, чтобы решать значимые международные проблемы.

Процесс создания новой международной финансовой архитектуры вряд ли приведет к появлению некоей новой структуры, вызывающей всеобщее доверие. И именно поэтому эпоха «большого нуля» скорее породит затяжной конфликт, чем что–то отдаленно напоминающее новое Бреттон–Вудское соглашение.