"Зимний взят": 100 лет назад большевики захватили власть в России

На модерации Отложенный

25 октября 1917 года власть перешла к большевикам, потому что желающих защищать Временное правительство не нашлось. В тот момент питерцам было все равно, кто хозяин Зимнего дворца — Керенский или Ленин, лишь бы в городе воцарился порядок.

«В молочном тумане над Невой бледнел силуэт «Авроры», едва дымя трубами, — вспоминал художник Юрий Анненков. — С Николаевского моста торопливо разбегались последние юнкера, защищавшие Временное правительство. Уже опустилась зябкая, истекавшая мокрым снегом ночь, когда ухнули холостые выстрелы с «Авроры».

Добровольческий женский батальон, преграждавший подступ к Зимнему дворцу, укрывшийся за дровяной баррикадой, был разбит. Дрова разлетелись во все стороны. Я видел, как из дворца выводили на площадь министров, как прикладами били до полусмерти обезоруженных девушек и оставшихся возле них юнкеров».

Комиссия Петроградской городской думы установила, что три женщины-солдатки при штурме Зимнего были изнасилованы и одна покончила жизнь самоубийством.

В среду 25 октября (7 ноября по новому стилю) 1917 года газета «Известия» поместила передовую статью под названием «Безумная авантюра»: «Самое ужасное — это то, что большевистское восстание при всякой удаче повело бы к целому ряду гражданских войн как между отдельными областями, так и внутри каждой из них. У нас воцарился бы режим кулачного права, в одном месте террор справа, в другом — террор слева. Всякая положительная работа стала бы на долгое время невозможной, и в результате анархии власть захватил бы первый попавшийся авантюрист… Неужели неясно, что попытка восстания во время подготовки выборов в Учредительное собрание совершенно безумна?»

Читать эту провидческую статью тем, кто взялся изменить историческую судьбу России, было уже некогда. Они брали власть.

«ПАТРОНЫ? ЗАЧЕМ ОНИ ВАМ?»

Захват власти большевиками вовсе не был таким уж хорошо организованным предприятием. Но желающих защищать Временное правительство вовсе не нашлось. На улицах Петрограда остались только отряды красногвардейцев и патрули войск, присоединившихся к большевикам.

«Громадный город как бы вымер, — вспоминал будущий главнокомандующий Красной армией Николай Крыленко. — Ни души на улицах. Иногда лишь гремели, с грохотом прокатываясь вдоль Невского, броневые автомобили и, громыхая, подтягивались к Зимнему дворцу трехдюймовые орудия... Правительство Керенского пало, так как за ним не оказалось никакой реальной силы. Ни один полк не двинулся на его защиту».

Подробнейшим образом о том, что 25 октября происходило в Зимнем дворце, рассказал уже в эмиграции участник его обороны поручик Александр Синегуб, преподаватель Петроградской школы прапорщиков инженерных войск.

Утром главный штаб Петроградского военного округа приказал школе прапорщиков явиться к Зимнему дворцу для «усмирения элементов, восставших против существующего правительства». Синегуб во главе батальона юнкеров (то есть воспитанников офицерского училища) отправился исполнять приказ. Все были настроены уверенно:

— Мы быстро устроим границы должного поведения для господ хулиганствующих. Эх, черт возьми, разрешили бы арестовать Ленина и компанию, и все пришло бы в порядок.

Юнкеров построили лицом к Зимнему дворцу. Появился комиссар Временного правительства при ставке Верховного главнокомандующего поручик Владимир Станкевич:

— Я сейчас приехал из армии. Вера армии в настоящий состав правительства, возглавляемого обожаемым Александром Федоровичем Керенским, необычайно велика. Везде царит вера в ясную будущность России. И только здесь, в столице, в красном Петрограде, готовится нож в спину революции. Я рад и счастлив приветствовать вас, так решительно и горячо, без колебаний отдающих себя в распоряжение тех, кто единственно имеет право руководства жизнью народа до дня Учредительного собрания.

Станкевич пожал руки офицерам и исчез.

Юнкеров отправили охранять Мариинский дворец, где заседал Совет Республики — так называемый предпарламент, образованный представителями различных партий и общественных организаций. Совет Республики должен был действовать до созыва Учредительного собрания.

Командир попросил выдать патроны.

— Патроны? Зачем? — удивился комиссар Временного правительства.

— У нас мало. По 15 штук на винтовку. Пулеметов и гранат совсем нет. Обещали здесь выдать, но добиться...

— Это лишнее. Дело до огня дойти не может. И 15 штук за глаза хватит. Огня без самой крайней необходимости не открывать. А если и подойдет к Мариинскому дворцу какая-нибудь хулиганствующая толпа, то для ее укрощения достаточно одного вида юнкеров с винтовками.

По дороге выяснилось, что городскую телефонную станцию захватили красногвардейцы. Ворота станции были заперты, изнутри их не открывали. Командир юнкеров потребовал прислать ему подкрепление, пулеметы и пироксилин, чтобы взорвать ворота.

Комиссар Временного правительства остановил его:

— Первыми огня не открывать. Это может все дело испортить. Потом будут кричать, что мы первые открыли стрельбу и что мы идем по стопам старорежимных городовых — стреляем в народ.

Красногвардейцы захватили не только городскую телефонную станцию, но и телеграф, и центральную телефонную станцию. После чего телефоны Зимнего дворца были отключены. Большевики контролировали и радиосвязь.

От попытки вернуть контроль над телефонной станцией юнкера быстро отказались. Комиссар Временного правительства увел отряд назад, к Зимнему дворцу. Туда вызвали всех, кто откликнулся на призыв правительства защитить законную власть и порядок в стране, — школы прапорщиков из Ораниенбаума и Петергофа, Константиновское артиллерийское училище... В Зимнем появились казаки, инвалиды — георгиевские кавалеры и ударная рота женского «батальона смерти».

КАЗАКИ УШЛИ ПЕРВЫМИ

Начальник инженерной школы прапорщиков полковник Ананьев, назначенный ответственным за оборону Зимнего дворца, разработал план действий. Но план тут же начал рушиться. Артиллеристы Константиновского училища раздумали защищать Временное правительство, покинули дворец и увели свои орудия. Удержать их не удалось. Собрались уходить и казаки:

— Когда мы сюда шли, нам сказок наговорили, что здесь чуть ли не весь город с образами, да все военные училища и артиллерия, а на деле-то оказалось... Вас тут даже Керенский, не к ночи будь помянут, оставил одних.

По Зимнему дворцу бродили группы пьяных офицеров. Они уже ни во что ни верили и ничего не хотели делать.

Полковник Ананьев сообщил:

— Сейчас получен ультиматум с крейсера «Аврора», ставшего на Неве напротив дворца. Матросы требуют сдачи дворца, иначе откроют огонь из орудий. Правительство хочет отпустить всех желающих уйти. Само же остается здесь и от сдачи отказывается.

При наличии войск и решительности командиров оборону во дворце можно было держать довольно долго. Но не было ни того ни другого. В Зимнем дворце царил хаос. Юнкера, немногочисленные защитники Временного правительства, не знали, что делать, и бесцельно слонялись по коридорам. Офицеры не доверяли друг другу, потому что одни уже готовы были перейти на сторону большевиков, другие просто хотели убежать, чтобы не подвергать риску свою жизнь.

Полковник Ананьев извиняющимся тоном сказал поручику Синегубу:

— Саня, я вынужден сдать дворец. Не кипятись. Беги скорее к Временному правительству и предупреди... Скажи: юнкерам обещана жизнь. Это все, что пока я выговорил. Для правительства я ничего не могу сделать.

В пустынном коридоре на полу валялись винтовки, гранаты, матрацы. Всего несколько юнкеров продолжали охранять правительство. Но все было кончено. Дворец перешел в руки большевиков.

«ВЛАСТЬ У НАШИХ НОГ!»

Появилась, по описанию Синегуба, «маленькая фигурка с острым лицом в темной пиджачной паре с широкой, как у художников, старой шляпченке на голове». Это был прапорщик Владимир Александрович Антонов-Овсеенко. Октябрь 1917 года был его звездным часом. По поручению Петроградского военно-революционного комитета он руководил захватом Зимнего дворца и арестом Временного правительства.

Он громким голосом произнес:

— Товарищи, капиталистическая власть, власть буржуазная у наших ног! Товарищи, у ног пролетариата! И теперь вы, товарищи пролетарии, обязаны проявить всю стойкость революционной дисциплины! Я требую полного спокойствия!

Петр Пальчинский, заместитель министра торговли и промышленности, сообщил юнкерам решение правительства: сдаться без всяких условий, подчиняясь силе. Некоторые юнкера не хотели сдавать оружие:

— Прикажите открыть огонь!

— Бесцельно и бессмысленно погибнете, — последовал ответ.

«Октябрьский переворот, — вспоминал последний начальник Петроградского охранного отделения жандармский генерал Константин Глобачев, — произошел легче и безболезненней, чем Февральский. Для меня лично в то время, по существу, было все равно, правит Керенский или Ленин. Возникла некоторая надежда на то, что усиливающийся в течение восьми месяцев правления Временного правительства развал наконец так или иначе приостановится».