Мировой кризис: что делать дальше?

Мировой кризис расширяется, и писать о нем сейчас будут много и весело: и о банках, и о биржах, и о страховых компаниях, и о росте безработицы, и так далее, и тому подобное. Любой журналист сейчас считает делом чести «оттоптаться» на этой полянке, но я постараюсь от этой темы как можно дальше отойти. Поскольку я писал об этом с 2000 года, пора дать порезвиться и другим. Многие из них еще пару месяцев назад писали о том, что такого кризиса нет, «потому что его не может быть никогда». А поговорить, как мне кажется, имеет смысл о том, как этот кризис понимается в мире, в том числе и теми, кто реально определяет сегодня мировую экономичекую политику. И для начала сформулируем несколько тезисов.

Тезис первый. Субъекты реальной экономики уже поняли, что кризис – это всерьез и надолго. Они начинают предпринимать какие-то действия, по большей части стихийные и неподготовленные – как по причине отсутствия согласованного взгляда на причины и последствия кризиса, так и по причине отказа политиков разговаривать с ними на одном языке.

Тезис второй. Политики пока отказываются признавать, что этот кризис надолго и повлечет за собой серьезное и долгосрочное падение жизненного уровня населения. Связано это с двумя основными причинами. Первая состоит в том, что идеология «западного» глобального проекта включает в себя в качестве базового принципа так называемую «демократию», которая требует любой более или менее серьезный тезис (такой, например, как признание серьезности кризиса) «продать» населению, а точнее, избирателям. Поскольку кто-то должен это сделать первым, а такой человек почти неминуемо вылетит из политической обоймы навсегда, эту неблагодарную роль никто на себя брать не хочет. А значит, все тянут, что называется, до бесконца. Второй причиной является то обстоятельство, что неприятности обычно признаются постфактум и, по возможности, сразу после естественных смен политических фигур (таких, например, как выборы главы государства). Иными словами, ожидать признания кризиса в США следует либо после 5 ноября, либо даже в январе 2009-го – после начала работы администрации нового президента. Если, конечно, все к этому моменту не рухнет окончательно и бесповоротно.

Тезис третий. Даже если предположить, что смельчак найдется, ему будет очень трудно сформулировать свои мысли. Дело в том, что большую часть современного экономического дискурса определяют последователи такого направления мысли, как «монетаризьм-либерализьм». Соответственно, степень их проникновения в проблему состоит в глубокомысленном произнесении фраз типа «Монетаризм велик, а Фридман – пророк его» или же «Харе Фридман, харе Хайек» и тому подобных. Эти персонажи проникли и в руководство многих университетов и корпораций, и будет очень интересно посмотреть, как они и их ученики будут гробить эти самые корпоррации в условиях кризиса.

Но главное в другом – эти тезисы никак нельзя использовать для публичного объяснения НАРОДУ причин и последствий кризиса. Иными словами, они не продаются в публичном пространстве, что, конечно, является серьезной трагедией современных политиков.

Тезис четвертый. Поскольку кризис продолжается, а выборы в США не за горами, то, к началу следующего года, необходимость нового политэкономического дискурса станет понятна уже всем. Даже политикам. Другое дело, что разработка такого дискурса – дело долгое и коллективное, поскольку внедрять соответствующие меры можно только тогда, когда всем понятно, что за одними и теми же словами все видят одно и то же. Это значит, что следующий год станет годом обсуждения нового политэкономического дискурса, нравится это кому-то или нет.

Тезис пятый. Тот, кто наилучшим способом подготовится к этому процессу, получит по его итогам серьезное преимущество. Это в некотором сысле способ застолбить себе место в будущем «Совбезе» новой ООН, причем с правом «вето». Поскольку рассчитывать, что проповедники «монетаризьма-либерализьма» что-то смогут придумать, достаточно наивно, значит, нас ждет серьезное изменение персоналий на уровне даже не руководителей, а экономических идеологов разных стран. И кто лучше справится с подбором кадров, тот и станет лидером по итогам ближайших лет.

Собственно, с тезисами все. Отметим только в заключение, что особого оптимизма по поводу нашей, российской роли в этом процессе у меня нет. То есть, конечно, люди, которые смогут участвовать в этом процессе в мировом масштабе, у нас есть, и даже, быть может, качеством много выше среднего, но вот попасть на соответствующие позиции они почти наверняка не смогут. А значит, России останется только сильно ругаться по поводу того, что врученные ей и обязательные к исполнению правила новых мировых финансов были написаны без ее участия. На что ей будет сказано, что ничто ей не мешало участвовать и вообще «пишите на себя заявление». Ситуацию, как понятно, это не изменит ни на йоту.

Но в любом случае я считаю, что пустые разговоры о том, кто и как упал, кто сколько украл бюджетных денег, и так далее, и тому подобное, контрпродуктивными. Необходимо спокойно и вдумчиво обсуждать новые принципы устройства мировой финансовой системы и управления государством. Автор настоящего текста, собственно, уже начал соответствующую работу (хотя об этом – не сегодня), но считает, что есть много людей, которые могут как к нему присоединиться, так и вести ее самостотельно. Кто знает, как дела повернутся?

Михаил Хазин