Правда об операции в Газе из воспоминаний израильских солдат

Разных интервью с солдатами во время и после "Литого свинца" публиковалось много, но это мне понравилось. Хорошие такие пацаны, непосредственные.

"Полработы.

Старший сержант Н., разведрота десантной бригады.

"Я должен был выйти на "Таглит" [Проект для еврейской молодежи из других стран: десятидневная экскурсия по Израилю, включающая встречи с местными сверстниками, в основном солдатами боевых частей. Д.Г.]. Меня вернули, объявили боеготовность, и конечно ничего не случилось. И тогда ВВС бомбили в Газе в субботу утром, и я сразу понял, что надо собираться. Мы старшая группа в разведроте, поэтому было ясно, что мы будем впереди; ты знаешь, что на каждой дороге тебя ждет заряд, и готовишься к самому худшему. Перед входом несколько ребят поговорили с офицером разведки, спросили, дойдем мы до цели или нет. Он спросил, какая мы группа, мы ответили группа 30. Тогда он сказал: "Да, дойдете. По дороге наступите на трупы группы 10 и группы 20".

В конце концов мы вошли, драма была меньше, чем мы представляли. На второй день подошли к одному дому, открыли дверь и сразу поняли, что что-то не то: там была куча газовых баллонов на полу, а на втором этаже дым и пожар. Мы вышли наружу и перешли в соседний дом, про который было предупреждение, что это дом командира роты ХАМАСа в районе. Как только вошли, увидели человека. Ты по нему стреляешь, и видишь, что он не двигается, и через десять секунд соображаешь, что это кукла. Он был в хамасовской шапке, одна рука поднята, как-будто держит бутылку с зажигательной смесью, а в другой руке как бы РПГ. Мы начали входить, и видим кучу проводов на полу. Ведущий, который зашел первым, крикнул "Туннель", и все вышли. Потом мы вернулись прочесывать, и обнаружили, что между куклой и соседней комнатой был направленный заряд. Они хотели, чтобы мы зашли и выстрелили в куклу, тогда они взорвут заряд. От заряда у нас будут потери, и во всем балагане, который там будет, они поднимутся из туннеля, захватят солдата, и иди ищи его в Газе.

Реально у нас не было много столкновений, потому что они сбежали из большинства мест, но в каждом доме были заряды. Потом, когда мы свернули в сторону моря, мы дошли до вилл богачей. Там зарядов уже не было, но из каждого дома по нам стреляли ракетами. В одном из домов, ближе к концу, мы подготовились к ночевке, и вдруг была засечка. Мы приготовили снайперов, и увидели, как он выходит вооруженный, с разгрузкой и оружием. Мы его застрелили.

В начале операции мы нашли маленькое радио. С тех пор - каждый день, каждый час - все кричат "шшш" и бегут слушать новости. Я обломался, что пропустил игру Манчестер Юнайтед против Челси, но когда один из водителей приехал с продовольствием и сказал, что закончилось 3:0, я сказал, что готов там остаться еще две недели, главное, что мы победили этих задолбавших Челси. В последнюю субботу мы слушали по радио речь Ольмерта, и поняли, что закончилось. Посреди ночи нам сообщили, что мы возвращаемся в Израиль сейчас, пешим ходом. Первый звонок маме, второй подруге. Следующий раз будет уже в резерве, но я конечно приду. Не вопрос вообще".

Старший сержант Д., стрелковая рота, 51-ый батальон, Голани.

"Мы были на курортной неделе, и знали, что сразу после начнется война. В четверг мы приехали в Цеэлим, остались на субботу, и утром вдруг услышали самолеты. Нам сказали, что ВВС начали бомбить, и через 48 часов мы внутри. Мы начали работать как сумасшедшие по снаряжению и подгонке, и так это продолжалось неделю, когда мы уже умираем войти. На исходе субботы сказали, что отсрочка кончилась. Нас привезли в забегаловку на бензоколонке Кфар Азы, и оттуда мы видели прекрасное пиротехническое представление ВВС и артиллерии.

Вошли пешком. Мы вели батальон, и до забора были такие песни и танцы, настолько мы были рады войти. Но когда мы подошли, мы поняли, что это не то, что мы знали до сих пор с нашего дежурства в Газе. Все были напряжены и собраны. Мы должны были атаковать какой-то ангар, и вдруг я оборачиваюсь назад и слышу здоровенный взрыв в конце подразделения, и вижу огненные шары в воздухе. Ребята начали кричать "мина", "заряд" - было много неясности, были раненые. Тогда еще одна мина упала несколько метров от нас, возле меня был раненый средней тяжести, у него кровь шла из живота. В ту секунду я понял, что это не игра.

Мы начали рыть окопы, чтобы нас не задело, и всё это время возле нас падали еще мины. И несмотря на это у нас той ночью было еще много раненых, включая ротного, взводного, сержанта и командира отделения. Там мы оставались две ночи, а на третью ночь продвинулись вперед в глубину. Опять начали рыть окопы, и тогда был тот двусторонний инцидент 13-го батальона, когда трех солдат убило танковым снарядом. Был балаган: осветительные, вертолеты, шум. Это была одна из самых холодных ночей в моей жизни, и каждые несколько минут я поднимал солдат, чтобы не получили гипотермию.

Утром вышли атаковать один из кварталов. Зашли в дом, приготовились зачистить еще один дом, в который перед этим выстрелили снаряд. Он сразу взорвался и сложился: выяснилось, что под ним был подрывной туннель. Тут мы услышали крики, не поняли, что случилось, и тогда нашли, что в одном из домов рядом была семья, которая не сбежала, несмотря на бои. Мы их эвакуировали.

Перед каждой атакой мы выкуривали сигарету, и тогда шли атаковать. В один из разов мы услышали, что в подразделении возле нас убит парень из разминировщиков, Алекс Машевицкий. Мы начали собираться, чтобы им помочь, и тут схватили противотанковую ракету, РПГ прошел между двумя рядами солдат. Страха у нас не было, но мы поняли, что они нам приготовили. Одна из собак, которые были с нами, нашла под кучей соломы мобильник, подключенный к заряду, и под ними готовые туннели для похищения. Потом, когда мы были в Изват Абед Рабо, там в районе была гостиница с палестинским снайпером, который пытался нас доставать, и попал в одного из моих сержантов. Говорили, что он приехал с войны в Ираке или что-то такое, тогда я пошел к своим снайперам и пообещал обед тому, кто его снимет. Но козел сумел сбежать.

Для меня нет вопроса, надо было туда входить или нет. Я сказал своим солдатам, что это неприятно, когда мины падают на солдат Голани, когда они в керамических бронежилетах и касках и готовы к бою, поэтому уж точно гораздо хуже, когда это падает на десятилетнюю девочку, которая идет в школу".

Старший сержант А., оперативная рота, батальон Ротем, Гивати.

"Мы вошли в субботу ночью, на машинах, по направлению к Нецарим, и оттуда продолжили до моря. Это была белая ночь. Мы были с танковым подразделением, когда приехали, заняли виллу, которую уже зачистили. Потом мы выяснили, что это вилла какого-то высокого хамасника - на берегу, классный дом. Первым делом мы сделали насыпи вокруг дома в радиусе больше километра. Убрали дома и деревья, которые нам мешали, главное, чтобы никто для нас не представлял опасности. Мы думали, что там не будет гражданских, потому что перед нашим приходом там разбросали листовки и предупредили, чтобы все ушли. Но в одном из домов, когда мы привезли D-9, я вдруг увидел развевающийся красный платок. Я вышел с прикрытием, и увидел старуху, больше 80-ти, всю раненую от разрушений. Мы ее перевязали и отвезли на дорогу, чтобы скорая помощь отвезла ее в больницу.

Потом мы зашли в какое-то здание, и собирались бросать гранату для зачистки. Вдруг мы видим полно зарядов; если бы я бросил эту гранату, меня бы сейчас тут не было, и мы бы все пошли к черту. Выяснилось, что это местный штаб ХАМАСа. Мы начали прочесывать здание, каждую комнату зачищали огнем перед тем, как войти. После комнаты с зарядами мы нашли другую комнату, с оружием и разгрузками. В другой комнате была маленькая тюрьма. После того, как мы кончили прочесывать, мы навели туда ВВС, которые разбомбили дом.

Всё было очень напряженно. Нас всё время предупреждали о террористах. Однажды утром мы работали в одном доме, и к нам подошел мужчина в рубашке и свитере, а на улице была страшная жара. Мы сразу заподозрили, что он смертник, и провели процедуру задержания подозреваемого: сняли с него одежду и надели наручники. Он сказал нам, что он еврей, и его зовут Мухаммад. Это слышалось как бред, и мы привели кого-то, чтобы поговорил с ним на арабском. И этот Мухаммад нам говорит, что он плиточник, что он клал плитку в доме Эхуда Барака, и чтобы мы позвонили Бараку и спросили. Тут нам уже было ясно, что он полный псих, но он хотел пить и просил воды. Еды у нас было много, а сладостей вообще навалом, но воды не хватало и мы ее экономили. Мы дали ему только маленькую бутылку и банку тушенки, и отпустили.

Стрелял много. Я надеюсь, что мне удалось и убить террористов, и я верю, что да. У меня в роте не было никого, кто не хотел или боялся заходить, потому что Газа это дом Гивати, и у всех уже было желание зайти внутрь. Если меня позовут сейчас, если я понадоблюсь, я сразу надеваю полевую форму и возвращаюсь туда".

Сержант А., передовая рота 52-го батальона, 401-ая бригада.

"Я вообще был во Франции, навещал маму. В субботу утром позвонила моя подруга, и сказала про балаган. Я зашел в интернет, посмотрел, и тогда позвонил своему офицеру, который сказал мне сесть на первый самолет и немедленно явиться. Эль Аль были на высоте, посадили меня на самолет и даже денег не взяли. Как только я приземлился, я полетел в Цеэлим и присоединился к своим товарищам.

Каждое утро нам говорили, что сегодня ночью заходим, а вечером сообщали об отсрочке еще на 24 часа. В конце концов в субботу днем это случилось. Комбат собрал всех солдат вокруг своего танка и сказал речь с огромной мотивацией. Потом у нас собрали мобильники, и из этого мы поняли, что момент настал. Перед входом все обнимались и целовались, и я и офицер пообещали вернуть взвод в целости. Построились по порядку движения, а у меня в голове, что мы заходим в хаос, что мы увидим взлетающие заряды, что мы все застрянем, потому что танк наедет на заряд.

В поле всё прошло гладко. Быстро дошли до моря, по дороге мы много стреляли. Я сказал своим солдатам, что дерево можно снова посадить и дом снова построить, но солдата, которого убили, не вернешь.

Мы были ответственными за весь район, включая пропуск грузовиков с гуманитарной помощью, но мы проводили и много операций в кварталах. Это всегда повышало адреналин. Один раз по мне выстрелили РПГ, минами по нам садили без конца, было много огня снайперов. У меня всё время было в голове, что я должен вернуть своих солдат здоровыми, потому что перед нашим выходом в район сосредоточения приехали родители одного из солдат, и забили мне полтанка сладостями. Когда я вышел, я узнал, что моя мама тоже прилетела в Израиль, потому что волновалась за меня и моего брата, который служит в десанте и тоже был внутри.

Мы выстрелили сотни снарядов, в основном по домам. Мой наводчик всадил снаряд с двух километров в окно посреди застройки, потому что мы засекли людей, которые крутились там в неразумное время. Мы по ним попали. Кроме того, мы выстреливали около двух тысяч патронов в день, каждый день, но кто думает, что мы убивали всё, что движется, ошибается. Вот однажды ВМС засекли с корабля кого-то, кто приближался к нам. Мы не смогли осуществить наведение, и несмотря на объяснения не понимали, о чем они говорят. Напряжение поднималось, и вдруг я увидел его с обрыва. Мы начали ехать к нему на танке, и уже доехали до 10-20 метров от него. Ротный кричал мне по связи, чтобы я снял его из МАГа. Я решил подождать секунду, и тогда он вдруг лег на землю и положил руки на голову. Эти несколько секунд, которые я решил обождать, спасли ему жизнь.

После войны мы вернулись в свой район сосредоточения. По нам, пусть только скажут, когда возвращаться, мы там будем".

Старший сержант Р., АХИ "Хец", 3-я флотилия (ракетные корабли).

"Мы были в недельном отпуске, и по правде я думал, что обойдутся ВВС, и мы не понадобимся. Но нас вызвали, и мы сразу отправились в Газу. В целом нам сказали, что положение накалилось. Мы были готовы в оперативном смысле, но момент для нас был неожиданный. Мы погрузили снаряды и продовольствие и вышли в море.

Как только мы пришли в Газу, получили координаты и начали обстреливать их центральные дороги, чтобы предотвратить похищения солдат и сорвать запуски Катюш по Ашдоду. Стрельба проложила дорогу пехоте: мы должны были зачистить территорию для десантников, и выпустили для них больше ста снарядов. Ты видишь в оптику, как они тебя ждут, и после того, как ты убираешь квартал, они могут зайти спокойно.

Мы сняли и много террористов. Мы стреляли по гостинице Меридиан, из которой стреляли террористы. ВВС хоть и записали попадание там себе, но по правде мы сделали большую часть ущерба. Мы попали и по казино, потому что был расчет, который стрелял оттуда. На каком-то этапе они погасили свет, чтобы мы подумали, что они уже не там, и перестали стрелять. Понятно, что этим идиотам это не помогло, и мы по ним попали.

Большую часть времени мы были южным ракетным кораблем, то есть находились напротив южной части сектора. С моря ты видишь всю Газу горящей. Мы очень гордились, что эта операция наконец-то произошла, и что мы ее часть, потому что надо было прекратить Кассамы.

На второй неделе мы получили цель, с которой запускали ракеты. Это было очень близко к домам гражданских. Мы видели, как первый Кассам полетел, и тогда выстрелили очередь снарядов, и через несколько секунд увидели, как вторая ракета летит в соседний дом. Я сразу понял, что мы разрушили им пусковую установку, и то, что мы попали, предотвратило запуск.

После попадания по "Ханит" в ливанской войне у нас очень остерегались. Если ракета попадает по кораблю, это 60 человек, которые идут к черту. Один раз по нам выстрелили РПГ. Они пытались вычислить дистанцию от берега, но не попали, и он упал несколько сот метров от нас.

Часть времени мы сопровождали иранское судно, которое пыталось подойти к Газе. Они ничего не делали, но однажды утром увидели вдруг, как египетские рыбацкие лодки подошли к ним, и как экипаж иранского судна кидает им что-то в море. Мы к ним сразу приблизились, и они разошлись. Мы не знаем, смогли ли они что-то подобрать, но если да, то мы надеемся, что это была еда, а не оружие.

С нами на палубе была девушка. Мы с нее столько прикалывались, потому что она говорила, как мужик, и про траханье тоже, и хорошо выглядела - так что это нам сделало хорошую атмосферу. Когда операция кончилась, она ушла и закончила курс морских офицеров. Мы всё еще в боеготовности напротив Газы, и ждем, чтобы нам дали координаты, и мы снова будем бомбить".

Лейтенант Й., пилот "Кобры".

"Для меня это началось в пятницу. Мы получили сообщение прибыть в эскадрилью, и нам провели короткий инструктаж о том, что предстоит. Мы начали работать: планировать цели, приводить вертолеты в готовность. В субботу утром приехали все наши резервисты, и мы их ввели в курс дела, что ожидается. Мы начали работать сменами по 12 часов в день: поднимаешься в воздух, летаешь два часа, садишься, разбор, заправка, и опять взлетаешь. Так три раза подряд. Я уже полгода допущен к боевым вылетам, но до сих пор мне не приходилось, потому что было тихо. Сейчас у меня была возможность для боевого вылета - в "Литом свинце" и вообще в жизни. Мы получили цели для атаки, склады вооружений. Поднялись в воздух, выполнили задание, я попал "альфа".

На второй неделе зашли наземные силы, и тогда и началась работа, потому что наша настоящая сила во взаимодействии с сухопутными силами. С того момента мы были 24 часа в воздухе, сменами, не зная точно, что нас ожидает. Иногда просто сопровождаем войска зрительно, иногда входим прямо в бой. Например, мы присоединились к десантной бригаде, они нам сказали, что хотят продвинуться, но из того района стреляют. Они навели нас на определенный дом, мы выстрелили туда две ракеты, стрельба прекратилась, и они продвинулись. Где-то через полчаса они сообщили, что дошли до дома, по которому мы выстрелили ракеты, и благодаря нам могли действовать там спокойно.

Из-за того, что мы так близко к войскам, мы слышим их голос и умираем им помочь. У одного подразделения был снайпер, который их беспокоил, и мы по нему попали. Потом ты слышишь от них по связи "Хорошая работа", и говоришь себе: "Это моя заслуга". Но тогда у меня заканчивается горючее, и я возвращаюсь в эскадрилью, а они остаются там, и ты всё время пытаешься быть в курсе и узнать, что проиходит с этим "твоим" подразделением, стреляют ли по ним еще. Мысли, когда возвращаешься с горячего инцидента, остаются с тобой, хотя ты не там, и не прекращаются, пока ты не узнаешь, как оно закончилось.

С воздуха мы видели Газу и много дыма над ней, всё время. В одной нашей атаке в районе дороги Филадельфи было здание, и после ракеты вдруг было несколько дополнительных взрывов под землей. Я сразу понял, что там был туннель с боеприпасами, и порадовался, что мы попали по чему-то качественному".

Сержант Й., отряд разминирования, подразделение Яhалом.

"Мы были в боеготовности на юге. Лично я в ту субботу был дома. Включил новости, увидел бомбежки, и понял, что это случится. Месяцы я ждал этого звонка, и вот это настало. В течение двух часов всё подразделение прибыло на базу. В начале было неясно, но с воскресенья мы начали тренировки и постановку задач на застроенную местность, открытую местность, всё, что нас там ждет. В конце концов зашли внутрь.

Мы вели за собой всю бригаду Гивати. В воздухе был дикий страх, потому что мы вошли первыми и шли пешком. Мы боялись того, что нас ждет, но по правде мы преувеличивали: мы заранее знали от разведки, что где находится, в основном заряды, и поэтому туда не попадали. Но остальные вещи нас тоже напрягали, потому что мы не знали, откуда будут противотанковые ракеты, заряды, снайперы. Все было угрожающим. ВВС нас сопровождали всю дорогу, они засекали сверху террористов, и закрыли нам эту тему.

Мы зашли по направлению к кварталу Зейтун. Первые два-три дня были очень интенсивными: мы всё время захватывали дома, почти не было времени поесть, спали, может, по два часа за ночь. Мы захватили весь район, чтобы быть уверенными, и чтобы никто нам не угрожал. ВВС и танки размалывали каждый дом перед тем, как мы туда заходили. Из большинства мест ХАМАС сбежал, и все гражданские тоже, поэтому то, что нас ждало, это были города-призраки.

На четвертый день мы должны были захватить тренировочный лагерь ХАМАСа, про который мы заранее знали, что он заминирован. Мы зашли и увидели, что там еще есть остатки зарядов, тогда мы привезли с собой несколько D-9, которые превратили это место из тренировочного лагеря в будущее футбольное поле. По правде, во всех местах, где мы были, осталось много разрушений, потому что мы не рисковали, и сейчас там можно начинать строить сначала.

Из-за того, то мы опасались зарядов, которые нас ждут, в некоторые дома мы входили через стены. Однажды мы подошли под утро к мечети, взорвали дыру в стене и зашли внутрь. На первом этаже ничего не было, и вдруг мы получили широкую очередь. На наше счастье, никого не задело. Мы навели на них танк, и сняли трех террористов.

В конце первой недели в Газе нас уже послали в глубину Зейтуна. Там ожидалось, что будет гораздо больше сопротивления, потому что это была линия, с которой разведка предполагала, что ХАМАС уже не убежит и будет воевать за свой дом и свою жизнь. Но оказалось, что и там не было особого сопротивления, и иногда всё выглядело, как сцена из фильма "Пианист". Но мы нашли там много оружия, мин, пусковых установок и мастерских. В одном из домов было два туннеля, один из которых соединялся с подземным туннельным городом, который построил ХАМАС.

В последние дни мы продвигались в Тель Эль-Хава. Однажды после короткой постановки задачи в поле мы зашли на машинах и остановились. Ты чувствуешь себя как мишень, что это от тебя не зависит, ждешь РПГ, который в тебя попадет. Как только мы вошли на улицу, Ахзарит перед нами схватила РПГ. Мы сразу пулей выскочили из машин, одновременно прикрывая. Ты поднимаешь голову, чтобы увидеть, кто тебе угрожает, а у тебя 80 окон, из каждого из которых по тебе можно стрелять. Там была сумасшедшая стрельба. Мы зашли в здание и заняли позиции, сразу на входе уже сняли пять-шесть террористов. Это был многоэтажный дом, мы объявили по громкоговорителю всем жителям спуститься, тем, кто не ушел заранее. Там было больше ста человек. Мы их собрали и начали прочесывать здание.

Сразу же нас ждал расчет с противотанковой ракетой, и мы их раздолбали. В каждую квартиру мы входили с огнем и стреляли по любому подозрительному предмету - каждый шкаф, каждая кровать. Не рисковали. Под одной из кроватей мы нашли двух арабов. Они пытались немного сопротивляться, но у них не особо получилось против всех автоматов, нацеленных им в голову. Мы их связали и передали на допрос. Выяснилось, что они хамасники, и сейчас они в Израиле. В доме мы нашли много оружия, в квартире напротив был мобильник, подсоединенный к заряду. Я им занялся и разобрал заряд, и привез его в Израиль, чтобы изучить, как они работают.

В Новый Год мы обламывались, что мы не дома, празднуем. Но когда мы зашли в Газу, то смеялись, что там мы получили фейерверк в тысячу раз больше. По правде, каждый боевой солдат ждет этого момента, и надеется, что это произойдет с ним снова"."

(Опубликовано в февральском номере журнала "Блейзер". Йоав Лимор)