Особое положение среди «петрогосударств» занимают четыре наиболее благополучные страны — Норвегия, ОАЭ, Кувейт, Катар. Как правило, именно эту «четверку» приводят в пример сторонники использования нефтедолларов на социальные и инвестиционные нужды. Действительно, данные страны могут похвастаться не только высокими подушевым ВВП и уровнем жизни населения, но и определенными успехами в построении механизмов инвестирования доходов от углеводородного экспорта, в создании привлекательных систем социального обеспечения. Но не надо обольщаться: подобные успехи являются результатом отнюдь не повышенной эффективности или высокого качества их экономической политики. Просто их удельная ресурсная обеспеченность на порядок выше, чем у остальных нефтедобывающих государств. Что неудивительно при столь малом населении (в Катаре — менее миллиона человек, в Кувейте — менее, а в ОАЭ — чуть больше трех миллионов, в Норвегии — менее пяти). Эти страны попросту перекормлены ресурсами.
Другое дело — Нигерия. Экономисты любят приводить эту страну в качестве отрицательного примера «петрогосударства», в котором неэффективное управление и отсутствие действенных институтов так и не позволили за 40 лет увеличить подушевой ВВП по ППС: он стагнирует где-то в районе 1 000 дол., несмотря на высокие доходы от экспорта нефти. Однако, имея население свыше 130 млн. человек и располагая умеренным нефтегазовым потенциалом, добиться иного результата и невозможно, если делать ставку в государственной политике только на нефть.
Отсюда напрашивается вывод. Если вы экспортируете не более 2—3 т углеводородов на душу населения в год, то нечего и думать об «энергетической сверхдержаве» как о национальной идее. Доходов от продажи этого объема нефтегазового сырья не хватит даже для обеспечения элементарных нужд граждан, а не то что для достижения каких-то там амбициозных политических целей. Высокие абсолютные объемы добычи нефтегазового сырья и доходы от него, выраженные в миллионах тонн и миллиардах долларов, никого не должны вводить в заблуждение.
Проклятие в головах
Итак, применение термина «нефтяное государство» ко всем странам — крупным экспортерам нефти не вполне корректно. «Петрогосударства», как мы видели, четко разделяются на две неравные группы: страны, где малая численность населения позволяет реально капитализировать высокие доходы от нефтегазового экспорта, и те, в которых этих доходов едва хватает на удовлетворение минимальных текущих потребностей нации и аппетитов госчиновников.
Именно к последней группе стран принадлежит Россия. Большая численность населения и повышенные собственные потребности в энергии практически закрывают нам путь к «нефтяному счастью». Если вопрос о том, насколько оправданным было бы использование национальных доходов от нефтегазового экспорта для реализации отдельных проектов по модернизации страны, еще может стать предметом дискуссии (хотя найдется немало сторонников более осторожного подхода к «нефтяному богатству»), то вопрос о широкомасштабной модернизации России за счет использования ее энергетического потенциала следует считать, по сути, закрытым. Это невозможно, и ресурсов для этого недостаточно.
Понимает ли российское руководство ограниченный характер национального нефтегазового потенциала? Пока возникают серьезные сомнения на этот счет. Более того, очевидный перекос в сторону усиления нефтегазового фактора во внутренней и внешней политике да еще и появление признаков «идеологического обрамления» концепции энергетической сверхдержавы наводят на мысль, что возможности, открывшиеся для России благодаря высоким экспортным ценам на нефть и газ, полностью заслонили собой другие идеи и направления государственной политики.
Вот слова Путина о роли энергетики в российской экономике и укреплении мировых позиций России, сказанные им 27 декабря 2005 года на заседании Совета безопасности РФ: «Энергетика является, сегодня во всяком случае, важнейшей движущей силой мирового экономического прогресса. От того, какое место мы займем в глобальном энергетическом контексте, прямо зависит благополучие России и в настоящем, и в будущем. Заявка на лидерство в мировой энергетике — это амбициозная задача... Столь масштабная задача станет серьезным катализатором модернизации и качественного подъема всей экономики Российской Федерации» [7].
Нарастающая гипертрофия топливно-сырьевой составляющей в экономической политике подтверждается и цифрами: доля налога на использование природных ресурсов в структуре налоговых доходов федерального бюджета, по данным Министерства финансов РФ, увеличилась с 7,8 до 16 проц., что резко усилило влияние нефтегазового фактора на сбалансированность бюджета. Показательно и то, что на реализацию четырех приоритетных национальных проектов («Современное здравоохранение», «Качественное образование», «Доступное жилье» и «Эффективное сельское хозяйство») государство обещает — с учетом внебюджетных источников — потратить 180 млрд. руб., или 6,4 млрд. дол. по текущему курсу, тогда как только на выкуп контрольного пакета акций «Газпрома» оно косвенно израсходовало 7,15 млрд. дол., а на ряд новых крупных проектов в энергетической сфере, таких, как новые нефте- и газопроводы, в ближайшие годы будут выделены десятки миллиардов долларов.
Таким образом, нефть и газ стали важнейшими приоритетами экономической политики, и остальные сферы жизни страны теперь всё больше зависят от экспорта углеводородов. Фактически сырьевая направленность народного хозяйства России официально продекларирована властями в качестве фундамента экономической, социальной, внешней политики и даже государственной идеологии. По сути дела, общественности сознательно навязывается точка зрения, будто сырьевые ресурсы — это единственный и незаменимый источник национального благополучия.
Подобный взгляд явно несостоятелен, ибо для того чтобы реализовать заявленную модель развития, ресурсов попросту недостаточно. Финансовые ресурсы, накопленные в виде золотовалютных резервов ЦБ и в Стабилизационном фонде, вроде бы впечатляют, провоцируя многих представителей власти и общества сосредоточиться на перераспределении накопленного богатства, но в контексте насущных задач, стоящих перед Россией, эти средства не так уж и велики. В стране слишком многое требует масштабных капиталовложений. Например, одна только транспортная стратегия, утвержденная властями в мае 2005-го, оценивает ежегодную потребность в инвестициях в этой сфере до 2010 года в более чем 20 млрд. дол. [8]. Реально же вкладывается примерно 10 млрд. дол. в год. Поэтому, если будет принято решение, скажем, потратить Стабилизационный фонд на покрытие разрыва между текущими и требуемыми вложениями в развитие транспортной инфраструктуры, то накопленных средств едва хватит на пять лет. А ведь существует еще потребность в модернизации армии, социальной инфраструктуры, в реализации «национальных проектов» в области здравоохранения, образования и много чего еще...
Между тем у России, несомненно, есть альтернативы. Если бы власти проводили последовательную политику с целью уменьшить участие государства в экономике и снять регуляторные барьеры, а эта задача вроде бы и декларировалась в начале первого президентского срока Путина, — то российский бизнес, не имеющий доступа к нефтегазовым богатствам, вполне смог бы в долгосрочном плане адаптироваться к условиям глобальной конкуренции и обеспечить высокие темпы экономического роста. Ведь Россия до сих пор остается достаточно диверсифицированной экономикой, в которой доля нефти и газа в ВВП составляет всего 9 проц., и даже если принять повышенные оценки, учитывающие влияние трансфертного ценообразования [9], эта доля не превысит 25 процентов. Сегодня же власти, усилившие давление на предпринимательство на всех уровнях, практически лишают национальный бизнес такой возможности, предоставляя полную экономическую свободу лишь государственным энергетическим корпорациям.
«Ресурсное проклятие», таким образом, коренится в образе мышления российских политиков.
Хочется надеяться, что Россия все же сможет вырваться из порочного круга психологической и политической зависимости от нефти и газа, в полной мере осознав недостаточность имеющихся углеводородных ресурсов для успешной реализации концепции «нефтяного государства». А мы все получим возможность играть в шахматы, вопреки желанию некоторых кремлевских идеологов заставить нас поголовно прыгать в длину....
Комментарии
Вот только что услышав взрыв в руднике, выразила сожаление о том, что мы не используем дары природы по назначению. Ведь могли сами производить авто и т.д. и отправлять их на экспорт. И это обеспечило бы и рабочие места и высокий уровень жизни. А мы как лохи, живем в полной зависимости от востока и запада. Смешно. Но понимает ли это руководящее звено? Вряд ли. Паразитируют на трубе, как мой знакомый бомж, пользуясь услугами теплосети.
.