Олигархия против буржуазии

Олигархия похожа на буржуазию только внешне, по признаку зарабатывания денег путем предпринимательства. Но различия между ними важнее сходства. Дело в том, что олигархия зарабатывает деньги за счет привилегий (преференций), которые ей дает власть или близость к ней. Она нуждается не в равенстве перед законом, а как раз наоборот — в неравенстве. Точное значение этого слова — «власть немногих». Если попытаются эти привилегии получить многие, то ничего не получится, на всех не хватит. Поэтому «многим» субъектам предпринимательства (буржуазии) нужен закон, а «немногим» (олигархии) — возможность обходить закон, либо, желательнее всего, формировать его под себя.

При этом обеспечение господства немногих требует, чтобы подконтрольная им власть была свободна от ограничений, установленных законом. Ведь ограничение возможностей «немногих» ведет к увеличению возможностей «многих», подрывая господство олигархии.

Поэтому в природе олигархии — не только переплетение с властью, но и заинтересованность в ее способности к произволу, отклонению от закона, в те моменты, когда это нужно. Олигархия, с одной стороны, коррумпирует государство, с другой — создает питательную среду для авторитарного правления. В конце 90-х свежеиспеченная российская олигархия призвала к вершинам власти силовиков во главе с Путиным, и они отлично вписались в «олигархический базис» нового строя, возведя на нем авторитарную «надстройку». Период «олигархической анархии» с ее информационными войнами и прочими «развлечениями» не мог продолжаться слишком долго.

В нулевые на сцену вступает олигарх нового типа. Это — чиновник, в том числе силовик, чей бизнес лишен признаков классического предпринимательства и заключается в присвоении доходов от деятельности бизнес-структур, подконтрольных ему как формально (госмонополии, госкорпорации или), так и неформально, благодаря созданию преференций для «классических» олигархов. В путинской системе «старые» и «новые» обрели взаимовыгодное сосуществование в рамках олигархического симбиоза, который жестко разворачивает закон «под себя» — против интересов других социальных групп, в том числе и среднего класса.

В отношении к верховенству закона буржуазия выступает как антипод олигархии.

Для предпринимателя, не приближенного к власти, любое отступление от единых правил игры ведет к потере доходов как его собственных, так и массы других игроков.

В отличие от олигархии буржуазия не заинтересована в использовании власти для подавления других социальных групп. Да, в истории можно найти много отдельных фактов, опровергающих этот тезис (на них опирается марксизм), но общая тенденция именно такова. Ведь соблазн прибегать к произволу для подавления других социальных групп ведет к попранию принципов rule of low, что противоречит главному интересу буржуазии.

Хотя этот интерес и является эгоистическими, тем не менее результат его продвижения имеет значение для всего общества, так как не может быть равенства только для одной из его групп. Равенство может быть либо для всех, либо ни для кого.

По этой причине именно в рамках буржуазной демократии реально функционируют профсоюзы и социал-демократические партии. В условиях правового государства наемные работники получают возможность законно бороться с буржуазией за расширение своих прав. При олигархии делать это очень трудно, так как на подавление протестной активности она бросает ресурсы государства. В олигархической системе нет перспектив формирования ни настоящих профсоюзов, ни массовой социал-демократии.

История многих стран опровергла марксизм, показав, что пролетариату невыгодно быть могильщиком буржуазии. Ничего хорошего из ее захоронения, как показал опыт СССР, не получается. А от выполнения ее исторической миссии пролетариат очень даже выигрывает, постепенно переставая быть пролетариатом и вливаясь в ряды среднего класса.

Что же касается буржуазии, то выступить в роли могильщика она может с большим историческим успехом, похоронив олигархию. Эту смертельную угрозу олигархия ощущает всеми фибрами своего высокоразвитого классового чутья.

Вот почему в современной России столь ничтожна роль среднего и малого бизнеса, столь слабо защищены права мелких и средних собственников. В этом аморфном, разрозненном и бессильном состоянии предприниматели и собственники никакой угрозы не представляют и буржуазией ни в каком смысле, в том числе и марксистском, не являются.

Следовательно, и общество в целом не имеет авангарда, способного вывести его из-под гнета государства. В таком состоянии общество обречено оставаться слабым и податливым к произволу.