А.Венедиктов и А. Чубайс кого-то хотели спасти?

На модерации Отложенный Не против лома. Грани Илья Мильштейнhttp://grani.ru

По сути они сказали одно и то же - Алексей Венедиктов и Анатолий Чубайс. С той лишь разницей, что главный редактор "Эха" хотел спасти граждан от власти, а руководитель госкорпорации "Роснано" желал защитить власть от граждан. Причем разница только на первый взгляд кажется принципиальной.

"Ну, такая власть!" - сообщил гражданам Алексей Алексеевич, призывая их уйти с Триумфальной площади хотя бы на год. Трепетная, самолюбивая, несговорчивая. Способная буквально на все ради преодоления своего комплекса неполноценности. Лучше ей уступить, чем законопослушно подставляться под милицейские дубинки.

"Ну, такие граждане!" - сообщил суду и контролирующим суд кремлевским органам Анатолий Борисович. У них "дикие взгляды и уголовное прошлое", и он не сомневается в том, что именно Квачков с подельниками пытались его убить, но лучше их отпустить. Так всем будет спокойнее жить - и престарелому диверсанту, и его заединщикам, и многим другим россиянам со схожими убеждениями. И стране.

Оба взывают к здравому смыслу: дескать, против лома... Оба пытаются работать социальными терапевтами. Этой милиции вместе с пэтэушными донорами 31 июля опять нагонят столько, что в глазах будет рябить. Этих квачковых по стране как потенциальных партизан на приморских интернет-форумах. Не надо их тревожить.

Здравый смысл грубо противоречит нормам закона, и они знают об этом. Венедиктов прямо говорит о том, что власть нарушает Конституцию. Чубайс понимает, что оправдание террористов, покушавшихся на жизнь VIP-чиновника, означает чуть ли не развал государства. Просто ситуация такова, что убежденный либерал и убежденный государственник вынуждены, по их мнению, идти наперекор собственным взглядам. Для того чтобы все не рассыпалось окончательно. Чтобы оппозиции на Триумфальной не устроили Тяньаньмынь. Чтобы десятки осерчавших десантников не вышли на большую дорогу с тротиловым эквивалентом в недрожащих руках.

Желая того или не желая, оба выносят приговор. Причем не только маловменяемой власти и вспыльчивым подрывникам, но самой эпохе. Безумной по определению, если оппозиция не может выйти на площадь, апеллируя к конституционной статье прямого действия. Если государство, такое решительное в иных случаях, способное закатать в лагеря и невиновного Ходорковского, и невиновного Сутягина, и невиновного Махнаткина, не может справиться с одним крохотным диверсионным отрядом.

Хотя, если рассуждать опять-таки здраво, можно догадаться, почему эта власть так азартно метелит несогласных, но бессильна в борьбе с отставным диверсантом. Оппозиционеры в общем враги, а Квачков в общем свой. Оппозиционеры вызывают ненависть, а Квачков - страх. (Не у Чубайса, но он там, наверху, один такой.) Демократов, готовых выходить на площадь, мало, а людей со специфической выучкой, готовых буквально на все, тьмы и тьмы. Две войны, не считая афганской, оказали на них огромное воспитательное воздействие. Безоружных несогласных бить легко и приятно, а с этими лучше не связываться.

Собственно, тут насмешка судьбы, лотерея, случайность, что один полковник сидит в премьерском кресле, а другой с тоскливым бешенством ожидает очередного приговора. Россия Владимира Квачкова мало отличалась бы от России Владимира Путина. Разве что в сторону большей военизированности, но это отличия мелкие, интересные лишь для аналитиков, сравнивающих КГБ и ГРУ. Нюансы психологии, не более того. А в смысле жестокости и презрения к законам товарищи вполне взаимозаменяемы.

Что же касается дискуссий, предложенных обществу Венедиктовым и Чубайсом, то они завершены. Оппозиция не собирается отказываться от "Стратегии-31". Власть намерена посадить Квачкова, ибо последнее, что теряют чиновники в стране с давними террористическими традициями, это чувство самосохранения. Осталось только в 150-миллионной стране найти 7 присяжных, которые будут готовы признать виновными людей, обвиняемых в покушении на Анатолии Чубайса. Задача почти невыполнимая.Илья Мильштейн

Алексей Венедиктов, главный редактор "Эха Москвы"

Моя личная позиция заключается в том, что запреты на проведение и разгоны - это противозаконно. Это правовая конструкция, в моем понимании. А что касается политической конструкции, то здесь совершенно очевидно, что власть, причем не московская, а скорее московская и федеральная, на мой взгляд, уперлась в символ «Триумфальная площадь, 31-е число» и ни под каким видом не разрешит там проводить никакие митинги и демонстрации. В то же самое время руководители движения в поддержку Конституции, несмотря на предложение, которое им делали, включая Пушкинскую площадь, тоже уперлись. Произошла такая взаимная упертость. И понятна мотивация одних и других. Сразу скажу, что мне представляется, что в этой истории права оппозиция, я имею в виду право на митинги. Но если говорить не о государстве Утопия, а о реальной Москве, я совершенно не хочу, чтобы раз в два месяца массовые беспорядки, а это массовые беспорядки - то, что происходило, и затем неоправданная жестокость милиции - производились в моем городе.

...Мое предложение: закрыть эту позицию, обнулить ситуацию, развести стороны. Дальше они подают: хотите Пушкинскую - Пушкинскую. Им разрешают, и они на нее идут, им не мешают, их охраняет милиция, а не нападает на них. В этом задача. Задача в том, чтобы люди могли проводить митинги и демонстрации там, где они решили, за исключением мест, которые по закону выведены изначально для всех, запрещены. Все уравниваются.

"Эхо Москвы", 08.06.2010
Анатолий Чубайс, глава "Роснано"

Судебный процесс вступает в завершающую фазу, вскоре присяжные вынесут свой вердикт. Заранее уважая их решение, каким бы оно ни было, хочу высказать свое мнение.

Я, как никто другой, заинтересован в установлении истины: я хочу знать, кто хотел, да и сейчас хочет, убить меня. Детальное знакомство со всеми материалами дела убеждает меня в несомненной виновности Квачкова и его подельников. Но это не было обычным уголовным преступлением. В меня стреляли из-за радикального несогласия с тем, что делаю я и мои товарищи, в меня стреляли как в политического противника. Это для нашей страны не ново: с середины позапрошлого века с разной степенью интенсивности граждане нашей страны уничтожали друг друга только потому, что расходились во взглядах. Кто бы ни побеждал, страна всегда проигрывала. И дело Квачкова надо рассматривать в контексте этой никак не заканчивающейся гражданской войны.

За попытку убийства людей, неудавшуюся лишь по счастливому для нас стечению обстоятельств, Квачков и другие подсудимые, конечно, заслуживают сурового наказания. Но в нашей стране уже много раз бывало, что за справедливым приговором очередному борцу за народное счастье, воодушевленные этим примером и руководимые чувством мести, брались за оружие тысячи экзальтированных и не всегда здоровых людей, которые тоже присваивали себе право решать, кому жить, а кому умереть. И сейчас заключение Квачкова в тюрьму, да еще и на длительный срок, может обернуться новой кровью, новыми выстрелами, новыми жертвами.

Поэтому, несмотря на очевидную виновность подсудимых, несмотря на их дикие взгляды и уголовное прошлое, я прошу суд во имя сохранения мира в стране при любом вердикте присяжных принять такое решение, чтобы с учетом отсиженного во время следствия и предыдущего процесса Квачков и его подельники остались на свободе.

Главное – чтобы в нашей стране, наконец, перестали стрелять.