Можно я попротестую?

На модерации Отложенный

 

То, что мэрия запретила москвичам сходить в годовщину смерти Немцова на место его гибели, в этом ничего удивительного нет. Тут вам не там. Удивительно другое. Вот это. "Я хочу поздравить мэрию, что у нее хватило ЯИЦ (говорит интеллигентная дама) НЕ ИСПУГАТЬСЯ и предоставить возможность людям помянуть нашего друга... Я СЧАСТЛИВА, что в этот раз у них как-то хватило СМЕЛОСТИ это сделать". Конец цитаты. (Выделения всюду мои – А.З.)

О тебя ("тебя" здесь – это сотни тысяч москвичей) вытерли ноги. А ты поешь хвалу вытершему. Во-первых, ведь он мог вытереть о тебя не ноги, а другую часть тела. А во-вторых, он мог и не вытирать даже, а просто выбросить тебя на помойку. Такая радость! Не запретили! Не услали в Марьино! Разрешили! Да, еще и старый загон для протеста предоставили! "Если тебя секут березой, то дрыгай ногами и восклицай: «Как я счастлив, что меня секут не крапивой!». Если жена тебе изменила, то радуйся, что она изменила тебе, а не отечеству." Всё то же бессмертное "почему бы благородному дону не принять пару розог от имени его преосвященства".

Дежавю. Это уже было в прошлом году. Тогда растерянная власть и мост разрешила. Но только чтоб без лозунгов. Чтобы тихо. И протест согласился. Окрасив панихиду в тона фарса, и почти не замечая, как это оскорбляет дело, которого так боятся убийцы Немцова.

Попалась мне тут вчера такая вот реакция на на прошение от Гозмана Путину освободить место: "Гозман, Касьянов, Шлоссберг, Яшин, Навальный, ваш покорный слуга [не стану называть фамилии], многие другие – это те РЕАЛЬНЫЕ противники режима, которые хотят, во-первых, МИРНОЙ его смены, НАДЕЮТСЯ и работают на нее, а во-вторых, сохраняют определенную ДОГОВОРОСПОБНОСТЬ вопреки всему маразму и ПРЕСТУПЛЕНИЯМ, которые режим творит. Именно этих людей они, путиноиды, хотят запугать, вытеснить, УНИЧТОЖИТЬ, как Бориса".

Автор, известный аналитик не замечает противоречия выделенных мной слов. А вместе с ним не замечают этих противоречий и десятки и даже сотни тысяч людей, охваченных протестным настроением. Поэтому, хотя и странным мне это кажется, но придется этот пассаж разобрать подробно.

Уж простите, те, кому это тоже кажется странным.

Четыре почти риторических вопроса. 1) На ЧТО это этот режим можно сменить мирно? 2) Возможны ли договоры с преступниками? 3) Реальны или эфемерны такие "противники" режима? 4) При каких обстоятельствах их стоит уничтожать (и при каких только потчевать тортами)?

И четыре, казалось бы, более чем очевидных ответа. 3) ТАКИЕ "реальные противники" режиму жизненно необходимы. Как клапаны для стравливания излишнего давления. Более грубо – для канализации, слива протеста. 1) Сменить мирно имеющийся режим можно только на точно такой же, максимум, с другими рюшками. 2) Договаривающийся с преступником становится его соучастником, мешающим правосудию и тем самым готовящим рецедив. Это мы проходили в 89-91-м годах. И 4) – уничтожать и таких "реальных противников" режим, тем не менее, может. Чтобы послать обществу тот или иной месседж – например, о границах дозволенного, или о своем всемогуществе, или об изменении правил игры, или еще о чем-то, о чем власть сочтет необходимым сообщить обществу отправив ту или иную знаковую фигуру в тюрьму или на тот свет.

К чему я призываю? К революции? К вооруженному мятежу? К выходу на неразрешенный протест – под дубинки ОМОНа с последующим новым болотным делом? Боже сохрани! Ни к чему такому я не призываю. Я призываю к другому. Перестать врать. Себе и людям. Уж не знаю, кому больше врут авторы процитированных выше речей – с трудом, но могу допустить, что и себе. Но это неважно, насколько им удается верить в то, что они говорят. Будучи искренними, то есть превращаясь из лжи в глупость, такие призывы не становятся менее вредными. Пожалуй, наоборот – аура искренности их вред только увеличивает.

Так что же делать – вообще от марша отказываться? Да, отказываться. Объяснить, что власть публичное поминовение отменила, а выход на протест против этого запрета – личное дело каждого. Это будет честно.

А честность в нашем деле – самое главное.