Касьянов в прицеле

 

Только что Кадыров опубликовал фото Касьянова и Кара-Мурзы в оптическом прицеле. Что это – угроза убийством или призыв к убийству?

Не нужно быть специалистом по невербальным коммуникациям, чтобы ответить – и угроза, и призыв. Государственный чиновник высочайшего ранга, офицер, ну, и так далее – вы регалии инстограмщика с золотым пистолетом знаете – открыто угрожает убийством председателю вполне себе официально зарегистрированной партии. И угрожает не за соучастие во второй чеченской войне. Совсем не за это.

И не только угрожает. Только что закончилось расследование убийства политического партнера Касьянова – Немцова. Смехотворность вывода следствия (это было бы смешно, если бы не было так грустно), что убийство было заказано и оплачено стрелочником, для сколько-нибудь разумного человека никаких сомнений здесь не оставляет: СКР знает и даже не находит это особо нужным скрывать, что заказчиком убийства является Кадыров. Впрочем, разве убийство Немцова было для него первым?

Мы не хотим понимать элементарной вещи – мы имеем дело с бандитами. И не только с бандитами в Грозном. Но – и это главное, что нам нужно понимать – с бандитами в Москве.

В каком смысле бандитами? Почему я швыряюсь такими словами? Ведь приговора суда не было. Приговора суда и не будет. Потому что суда у нас нет. А слово "бандит" я употребляю вот в каком смысле. Бандит – человек, которые без всяких сомнений убивает другого человека, как только другой начинает ему мешать.

Путин недавно косвенно выразил недовольство убийством Немцова. В том смысле, что Немцов не был настолько вреден, чтобы его убивать. Вот был бы повреднее – тогда, конечно. Договорено до конца это, конечно, не было. Но не всё же нужно говорить словами. Организатор убийства Немцова был очевидно введен в заблуждение: его явно сумели убедить, что первый считает, что Немцов уже стал вреден ровно настолько.

Но здесь неважно, насколько аккуратно или неаккуратно обращается человек с языком. Важно, как он себя ведет. Является ли для него "не убей" препятствием или не является.

Здесь проходит граница между бандитами и не-бандитами. И именно по этому простому различительному признаку видно, что мы живем в бандистком государстве и склоняющемся к бандитизму обществе.

Только мы этого признавать не хотим. Не можем поверить. Сопротивляется в нас всё, чтобы этому верить. И понятно: такое неверие – нормальная защитная реакция психики. Вот мы и проецируем органическую для нас невозможность убивать на тех, для кого убить – как сигарету выкурить. Как же так? Они же – люди. Да, люди. Но люди с иначе устроенной душой. Без этого барьера. Вот свинину, скажем, он есть не может. Свинина – это для него табу. Он, может, и водку пить не станет. Тоже табу. А человека убить – да что может быть проще? Это про грозненцев. С москвичами то же самое. Молоко в пост – ни-ни, грех. А человека убить? Ну, это грех небольшой, отмолим. Перекрестился и зарезал. Помните, у Достоевского?

Я говорю об элементарном. Но в том-то и беда, что этого элементарного мы в массе своей не понимаем. Какая может быть цивилизованная борьба за власть, когда имеющие власть не то что власть – пиджак просто так не отдадут. Посягающий на мой пиджак – мой враг. А врагов надо убивать. Сказ простой. И остановить это убийство можно только одним единственным способом: когда для убийцы очевидно, что плата будет страшней, чем потеря власти. А это не наш случай – мы же по природе свое совсем не страшные. Чего нас-то бояться? А раз нечего, то нас надо убивать самим. Это же простейшая логика. Бандитская, конечно. Ну, так на то они и бандиты, чтобы логика у них была бандитской. Какой же ей еще быть?

Об этом нужно говорить прямо, открыто, громко. Чтобы хотя бы здесь у нас не было прекраснодушия.

Но говорить об этом громко опасно. И чем громче, тем опаснее. Поэтому я заранее извиняю тех, кто не захочет публиковать этот текст. Это в самом деле рисковано.

Только у нас нет другого пути. Это как с "Их разыскивает милиция" (или в Америке – "WANTED"): на каждом углу должны быть развешены фото, предупреждающие общество, что бандиты – бандиты.