Этот славный Анилин

*АНИЛИН*


/В «Восходе», одном из лучших конных заводов нашей страны, стоит
скульптура известного скакуна Анилина. Того самого Анилина, который
словно ветер промчался по ипподромам Европы и Америки. Равных ему не
было в СССР. Это на нем жокей международной категории Николай Насибов
три года подряд завоевывал один из крупнейших призов — «Приз Европы».
Анилина уже нет сегодня, но род его продолжается в сыновьях и внуках.
Классные дети Анилина успешно выступали не только на наших ипподромах,
но и за рубежом. Пройдет немного времени, и по дорожкам ипподромов
помчатся и другие внуки знаменитого деда.
Смотрю я на скульптуру Анилина, и в памяти проплывает необычная жизнь
этого великолепного скакуна.../
   

Умытое утренней росой весеннее солнце медленно вставало над горизонтом,
заливая светом бескрайние дали кубанских просторов. Его лучи скользнули
по крышам поселка, что в сорока километрах от Армавира, ярко высветили
арку с надписью «Кончасть конного завода «Восход», пробежались по
аккуратным побеленным конюшням и заиграли на пастбищах-левадах, покрытых
бархатным ковром изумрудной травы. Левады были еще пусты, и сочные травы
нежились под теплыми солнечными лучами. Вдруг дверь конюшни, примыкавшая
к леваде, распахнулась, и, обгоняя друг друга, из нее выбежали кобылы с
жеребятами. Вместе с другими степенно и важно проследовала Аналогичная.
Это была своенравная и бойкая лошадь. Остальные матки ее побаивались.
Аналогичная шла, гордо подняв голову, и, казалось, материнское счастье
сияло в ее глазах. А за ней, прихрамывая, неуверенно и робко бежал на
длинных тоненьких ножках гнедой жеребенок с белой проточиной на лбу.
День шел за днем, и гнедой жеребенок Анилин, как его назвали в заводе,
рос, набирался сил, целыми днями вместе с другими жеребятами резвился в
леваде. Несмотря на заметную хромоту, он был задирой.
Однажды в леваде появился невысокий щуплый человек со смуглым лицом.
Аналогичная знала его. От него пахло морковкой, а в карманах всегда было
что-нибудь сладкое для лошадей. Аналогичная поближе подошла к этому
человеку и звонким ржанием подозвала к себе сына. Когда Анилин подбежал,
она подтолкнула его вперед, будто хотела познакомить с этим человеком.
Шло время. К следующей осени Анилину исполнилось полтора года. Он
заметно подрос, окреп. В нем уже проглядывались черты классной скаковой
лошади, но хромота не проходила.
В один из октябрьских дней, когда Анилин со своими сверстниками резвился
на пастбище, к ограде подошли люди. Они внимательно осматривали каждого
жеребёнка. Вдруг среди них Анилин увидел знакомого ему уже человека.
Жеребенок ждал, что тот заметит его и протянет кусочек сахара. Жокей был
занят другими жеребятами и в его сторону не смотрел. Анилин потоптался
на месте, а человек все указывал то на одного, то на другого жеребенка,
что-то записывал в блокнот и не поворачивался к нему. Тогда Анилин,
недолго думая, подошел к знакомому человеку и толкнул его в бок. Тот от
неожиданности вздрогнул, повернулся в его сторону и удивленно, со
смешинкой в глазах посмотрел на смельчака. Потом подошел к нему и,
улыбаясь, похлопал его по шее. Анилин не убежал, стоял смирно, гордо
подняв голову. Человек окинул его удивленным оценивающим взглядом. В
черных озорных глазах жеребенка он увидел понятный только ему, опытному
жокею, неукротимый буйный огонь. В движениях Анилина, в его красивой
мускулистой фигуре, в отточенных ногах он разглядел стремительный порыв
к движению. Жеребенок показался ему подобным сжатой пружине, готовой в
любую минуту сработать. И тогда человек твердо сказал: «Беру этого,
записывай»,— и кивнул начкону завода Валерию Пантелеевичу Шимширту.
   

- Николай Насибович, да ты что, хочешь опозорить наш завод в Москве? Ты
же видишь, что у жеребенка увеличенные скакательные суставы и он
хромает. Если отдавать его в тренинг, то уж куда-нибудь на периферийный
ипподром.
Но человек настаивал на своем.
- Записывай мне его, Пантелеевич! — сказал он.— И не беспокойся. Я
почему-то уверен, что этот жеребенок станет настоящим ипподромным
бойцом. Не опозорит, а прославит конезавод «Восход»!
- Ну что ж, дело твое,— махнул рукой начкон.
Так началась для Анилина новая жизнь— жизнь молодой лошади, поступившей
в заездку и тренинг.
И вот он на Московском ипподроме, в тренотделении, в руках
прославленного жокея международной категории Николая Насибова. Для
Насибова началась упорная работа, а для Анилина кропотливая каждодневная
учёба. Нелёгок путь скаковой лошади к победам на ипподромных дорожках.
Каждый день, в одни и те же часы под неизменным седоком появлялся Анилин
на Московском ипподроме. К сожалению, несмотря на усиленное лечение,
хромота не проходила. И зачастую, когда Насибов выезжал на скаковую
дорожку на хромающем Анилине, многие тренеры посмеивались над ним: «Куда
ты на хромой лошади едешь?» Но Насибов не обращал на них внимания. Он
верил в Анилина, верил, что лошадь еще себя покажет, что он может стать
одним из резвейших скакунов завода, и очень осторожно готовил Анилина к
призам. Жокей не торопился. Лишь в конце мая 1963 года стартовал он в
рядовой скачке на 1200 метров. Анилин ее выиграл легко. Кое-кто решил,
что это всего-навсего случайность, однако сам Насибов почувствовал мощь
заложенных в Анилине сил. Но об этом знал только он один.
   

Вскоре Насибов записывает Анилина на дистанцию 1500 метров. И опять
легкая победа! И что поразительно — с началом выступлений Анилина в
соревнованиях хромота у него стала проходить! И Насибов решился
выступить на Анилине в одной из крупнейших скачек на приз имени
Калинина. И что же? Опять замечательная победа! И как бы в награду за
веру человека в силы Анилина, за его чуткий и бережный подход к
тренировке хромота совсем исчезла.
Постепенно между Анилином и жокеем установились только им одним понятные
дружеские взаимоотношения. Анилин любил своего доброго и внимательного
хозяина, а Насибов очень ценил своего четвероногого друга, партнера в
жарких ипподромных схватках.
Часто по вечерам, когда на ипподромных дорожках умолкал привычный
рабочий гул, Насибов заходил в денник, где стоял Анилин, и, поглаживая
своего любимца по бархатной атласной шее, подолгу разговаривал с ним, а
Анилин клал ему на плечо голову и, закрыв глаза, казалось, внимательно
слушал.

Однажды летом, было это в 1963 году, Насибов вошел к Анилину, на этот
раз хмурый и печальный, и, поглаживая его по шее, сказал:
- Скоро наша конноспортивная команда выезжает на гастроли за границу,
поедешь с этой командой и ты, но, к сожалению, без меня, по болезни я не
могу ехать с тобой. Боюсь, что тот, кто будет скакать на тебе, не поймет
тебя и не все как надо получится, а как важно нам с тобой доказать, что
ты достойный боец в международных соревнованиях! Но ничего не поделаешь,
придется тебе ехать, так надо.
Насибов погладил Анилина и, отходя от денника, потянул платок к глазам,
чего с ним раньше никогда не случалось.
Беспокойство Насибова оправдалось. Попав к другому жокею, Анилин
отказывался ему подчиняться, нервничал и в результате самую главную
скачку проиграл. Вернулся он в Москву сильно утомленным и похудевшим.
Увидев Насибова, жалобно заржал и долго терся о его плечо, как бы
жалуясь на кого-то.
- Ничего, дорогой, отдохнешь, и все будет хорошо,— успокаивал его
Насибов. Но отдохнуть Анилину не пришлось. Вскоре нужно было ехать на
очередные соревнования конников социалистических стран, и как Насибов ни
доказывал руководителям команды, что Анилину надо успокоиться,
отдохнуть, его просьбу не удовлетворили. И что же? Анилин в одной из
главных скачек остался лишь четвертым. У многих специалистов сложилось
мнение, что Анилин — лошадь невысокого класса. Но Насибов в это не
верил. Он изо дня в день кропотливо и настойчиво тренировал его и каждый
раз, делая круг по ипподрому, убеждался, что под ним лошадь с огромным
запасом сил, лошадь, подобно которой он еще никогда не встречал, хотя
через его руки прошел уже не один десяток.
Но вот наступил 1964 год, а с ним началось и победное шествие Анилина.
Один за другим легко и уверенно выигрывал он большие призы у себя дома.
Особенно примечательной оказалась победа в Большом Всесоюзном призе (так
называемом дерби). Далеко позади оставил Анилин своих сверстников.
   

Прошел год, и в составе советской команды Насибов с Анилином едет в ГДР.
Там, в Берлине, на Хоппегартенском ипподроме, он первым финиширует в
скачке на приз Бухареста и выигрывает Большой кубок социалистических
стран. Дистанцию 2800 метров он преодолевает за 2 минуты 56,5 секунды.
Немного спустя он скачет в ФРГ на Кёльнском ипподроме и так же легко
завоевывает один из международных призов. Два месяца спустя Насибов на
Анилине успешно финиширует на одном из ипподромов Франции. После этого
он решает проверить силы лошади в скачке на «Приз Европы». Этот приз —
250 тысяч марок — считается одним из крупных на нашем континенте. В его
розыгрыше могут участвовать жокеи всех стран мира на лошадях в возрасте
от трех лет.
И вот настает день ответственного экзамена. Насибов на Анилине готовится
к скачке. Дан старт. Первые тысячу метров Анилин держится на четвертом
месте, но затем Насибов тихонько говорит:
- Ну, Анилинчик, ну, родной, поднажми,— и отпускает повод.
Анилин, словно понимая слова Насибова, увеличивает резвость, настигает,
а затем и обходит впереди идущих лошадей и вырывается вперед, как в
таких случаях говорят, ведет скачку. Выходит на финишную прямую. Но вот
когда до конца дистанции остается всего несколько десятков метров, его
начинают настигать лучшие лошади Англии и ФРГ. Завязывается упорная
борьба. Но Анилин выходит из нее победителем и завоевывает «Приз
Европы». Было это в 1965 году. А на следующий год он повторяет свой успех.
   

...Шел 1967 год. Анилин успешно выступал на ипподромах страны и
оставался недосягаемым для соперников. Снова приближались крупнейшие
международные соревнования — розыгрыш «Приза Европы». Приза, выигранного
советским скакуном Анилином уже дважды. Но как все будет на этот раз?
Насибов волновался. Волновался потому, что перед этими соревнованиями
Анилин много выступал дома и за рубежом, правда, выступал успешно, но
немного притомился.
К старту приготовилось десять сильнейших скакунов Европы и среди них
трехлетний темно-гнедой жеребец английского происхождения Люциано. В
трехлетнем возрасте он скакал беспроигрышно и был надеждой
коннозаводчиков ФРГ. Рядом стоял французский гнедой четырехлетний скакун
Танеб — победитель одной из крупнейших скачек на «Большой приз де
Сент-Клу» стоимостью в 600 тысяч франков; за ним чехословацкий —
Сильвер. На Пражском ипподроме он не знал поражений. Анилин должен был в
третий раз сразиться с классными лошадьми Европы.
На следующий день в условленный час все десять лошадей приготовились на
старте. Секунда, другая... Старт! Насибов на Анилине вырвался вперед и
занял лидирующее положение. Скакун летел как на крыльях. Так он прошел
две трети дистанции. И вот последний поворот, а там и финишная прямая. И
тут он услышал за спиной тяжелое дыхание соперников. Их жокеи, выбиваясь
из последних сил, гнали лошадей, пытаясь настичь Анилина и вырвать у
него победу. Но, лишь только услышав позади настигающий топот и тяжелое
дыхание, Анилин дернул у Насибова повод и, как бы подключив последний
запас сил, сделал неожиданный рывок, оторвался от соперников и резким
красивым броском в третий раз пересек финишную черту Кёльнского ипподрома.
   

   
Таким образом, советский скакун, в третий раз завоевав «Приз Европы»,
стал одной из резвейших лошадей континента. Международная пресса назвала
его за это «трижды венчанным». Зарубежные газеты восторженно писали о
советском скакуне, называя его настоящим русским богатырем.
Прав был Насибов: Анилин прославил не только конезавод «Восход», но и
все наше советское коннозаводство.

*P.S.*
/Анилин прожил долгую и спокойную жизнь в родном заводе. После него
осталось много хорошо скакавших потомков, а его сын Газолин стал
основным производителем линии Анилина.
Память о прекрасном скакуне бережно храниться в заводе. И не только
благодаря памятнику на его могиле, но и людской памяти. Анилин был
первой лошадью не только изменившей мнение всего мира к Советскому
коневодству, но и открывшему двери нам в западное коневодство...
Воистину эта лошадь в веках прославила свою страну и стала национальным
достоянием своего народа!/
   


Хостинг предоставлен компанией *IATP*