Марш неудачников
На модерации
Отложенный
Эпидемия арабских революций уже дала (и продолжает давать) крайне богатую пищу для размышлений. Причем пищи этой хватает на всех. Аналитики пытаются понять – что же произошло? Почему? И есть ли в случившихся революциях общее?
Специалисты по арабскому миру рассказывают о соотношениях шиитов и суннитов, о племенном устройстве обществ и о традициях королевских домов. Энтузиасты социальных медиа анализируют роль «Твиттера» и «Фейсбука» в мобилизации народных масс.
Либералы-западники торжествуют, видя железную поступь истинной демократии, а почвенники радостно обличают натовскую военщину, в очередной раз ничтоже сумняшеся поправшую всё, что только можно попрать.
Я, честно говоря, в шиитах и суннитах ни черта не понимаю, в мобилизующую роль «Твиттера» и «Фейсбука» не верю, а мой внутренний либерал вместе с моим внутренним почвенником постоянно вместе выпивают, несмотря ни на какой пост.
Поэтому свой анализирующий аппарат я применил достаточно дилетантским образом, не зная ни арабского мира (я даже в Египте никогда не был), ни сути спора между шиитами и суннитами (не считать же таковой сутью то, что одни чтут только потомков Мохаммеда, а другие – тех, кого выберут). Все, чем я мог оперировать, – это новости. Причем в большинстве случаев написанные такими же, как я, дилетантами, переводящими «Аль-Джазиру».
И вот что у меня получилось.
Сто лет назад, когда подобные нынешним арабским процессы охватывали Европу, было одно существенное отличие: профессиональные революционеры.
Профессиональные революционеры – это не те, кто инициирует революцию. Профессиональные революционеры – это те, кто революцию ПОНИМАЕТ. В начале 1917 года Ленин был переживающим мучительный кризис среднего возраста 46-летним эмигрантом, практически потерявшим надежды и просиживавшим дни в Женевских пивных. Однако как только в России начался некий непонятный для его участников общественно-политический процесс, Ленин сотоварищи оказался тут как тут и, понимая природу процесса, возглавил его.
Так вот теперь в арабских странах общественно-политический процесс есть, а профессиональных революционеров нет.
То есть, грубо говоря, технически все выглядит так же, как сто лет назад. Возмущенная группа выходит на демонстрацию по поводу какой-то вполне локальной проблемы, нервничающая по какому-то внешнему поводу власть применяет силу, после чего на демонстрацию выходит уже группа возмущенных тем, что власть применила силу. Власть применяет еще бóльшую силу, после чего выходит еще бóльшая демонстрация. И так, по спирали, до тех пор пока ситуация не выходит из-под контроля. Так было в феврале 1917 в Петербурге. Так было и в Тунисе, и в Каире, и в Бенгази. И «Твиттер» с «Фейсбуком» тут совершенно ни при чем. Достаточно сарафанного радио.
Только если сто лет назад вышедшую из-под контроля ситуацию тут же возглавляли профессиональные революционеры, то теперь ее не возглавляет никто.
В этом и состоит основное отличие.
И отличие это принципиально.
Профессиональные революционеры были людьми, настроенными на победу. Это были люди, главной и сияющей целью которых был захват власти. Они шли к этому всю жизнь, готовились и знали, что они будут делать после того, как народ им отдастся.
Но кто же те самые люди, которые, собственно, начинают процесс?
И сто лет назад, и сейчас это одни и те же люди – те, у кого не получилось устроить свою жизнь при существующей власти.
То есть – неудачники.
Это ключевой момент в понимании природы любой революции. Революцию устраивают те, кто недоволен. Недовольны всегда неудачники. Те, у кого всё получается вне зависимости от режима и общественно-политического устройства, революций никогда не устраивают.
Самое простое – это обвинить в своих проблемах кого-то другого. Другую национальность, другую религию, другой регион или даже другую квартиру. Ведь недаром таким успехом во всем мире пользуется институт поиска внешней проблемы – что психоанализ, что снятие порчи, что заклятие вуду против заклятия вуду. У лузера виноват всегда КТО-ТО, но только не сам лузер. И в этом поиске виноватых – корень революционных событий. Именно что «верхи не могут, низы не хотят», причем определяющая часть этой формулы: «низы НЕ ХОТЯТ». Не хотят оторвать задницу от своего ментального стула, не хотят сменить профессию, переехать в другое место, противопоставить одной политической силе другую политическую силу. А хотят – как Шариков: «Поделить надо всё».
Любая революция – это революция неудачников. Просто сто лет назад впереди толпы неудачников иногда вставали люди, которые знали, чего они хотят. Это были циничные и жестокие люди. Даже не люди, а людоеды. Но у них была цель.
У нынешних арабских революций никакой цели нет. Это чистый, незамутненный бунт лузеров. Которому по мере сил пытаются противостоять те, кому есть что терять. То есть – успешные, устроившие свою жизнь своим собственным трудом и талантом люди. Но таких людей всегда меньше, чем лузеров и неудачников. (Я знаю, что в ответ на это предложение многие комментаторы напишут: это он Каддафи считает талантливым! Ну что же, пишите).
Таким образом, движущийся сейчас по приморскому шоссе марш ливийских повстанцев на Триполи – это марш неудачников.
Марш неудачников при поддержке авиации НАТО.
Стратегическая цель у этих неудачников только одна – перестать быть неудачниками и урвать куш. Для некоторых из них она, наверное, достижима, но общих противоречий достижение этой цели лишь некоторыми из всех не разрешает.
А отсюда следует очень простой вывод – любая революция, не увенчанная диктатурой или оккупационным режимом, неизбежно провалится, поскольку она не устраняет главной причины революции – общего количества неудачников.
Она и в случае с диктатурой и оккупационным режимом этой причины не устраняет, но в этих случаях создаются некие подавляющие недовольство механизмы, причем заведомо более мощные, чем существовавшие ДО революции.
А если таких механизмов нет, то вслед за первой революцией последует вторая, потом третья – и так до бесконечности, пока кто-нибудь железной рукой не остановит очередной марш неудачников.
Таким образом, существует только два способа избежать революций. Один – это подавление недовольства силовыми методами. Второй – минимизация количества людей, чувствующих себя неудачниками.
Природа лузерства в разных культурах, разумеется, разная. То, что считают для себя нормальным ливийские бедуины, для большинства русских наверняка неприемлемо. И наоборот. Но любая власть должна чувствовать это важную и трудноуловимую грань – когда количество неудачников переходит в революционное качество.
И не допускать перехода этой грани. Не допускать, чтобы неудачников становилось слишком много.
Потому что от них все проблемы.
Комментарии
"Недовольны всегда неудачники." БОльшую глупость трудно написать. Всё развитие человечества построено (и будет построено) на тех, кто чем-то недоволен. Если бы не они, мы до сих пор висели бы на деревьях, зацепившись хвостом за ветку.
Ну и остальное в статье примерно такого же качества.