МИР И РЕАЛЬНОСТЬ

 


Николай Сергеевич Леонов — человек уникальный. Генерал-лейтенант КГБ, проработавший в разведке 33 года, из которых 15 лет за рубежом и 12 на посту начальника информационно-аналитического управления. Доктор исторических наук и аналитик с мировым именем, Николай Сергеевич по любому вопросу всегда и везде высказывался в высшей степени профессионально и непредвзято. Сегодня мы предоставляем читателям возможность ознакомиться с мнением Николая Сергеевича по поводу различных проблем глобального характера, которым он поделился в эксклюзивном интервью для нашего журнала.

 

- Николай Сергеевич, сегодня у обыкновенного человека, регулярно смотрящего вы­пуски новостей, не может не сложиться впечатление, что мир находится на пороге ве­ликих потрясений. Мировой финансовый кризис, гло­бальное потепление, тоталь­ная угроза терроризма и многое другое. Правда ли мир настолько перегружен сегодня проблемами, что в ближайшем будущем можно ожидать каких-то глобаль­ных катастроф?

 - По моей оценке ситуации в мире, обстановка сейчас бо­лее спокойная и стабильная, чем представляют нам журна­листы и средства массовой информации. Все-таки гаран­тии глобальной стабильности заключаются в первую оче­редь в том, что много стран сегодня имеют ядерное ору­жие. А оно делает практиче­ски невозможным какой-либо крупномасштабный военный конфликт, который привел бы, скажем, к переделу мира или к существенному изменению соотношения сил между госу­дарствами. Наличие смерто­носного ракетно-ядерного оружия исключает возмож­ность всемирной военно-по­литической катастрофы. Дру­гими словами, третьей миро­вой войны не будет.

- Но ведь мир уже однажды стоял на грани ядерной ка­тастрофы. Имеется в виду Карибский кризис времен Хрущева и Кеннеди.

- Возможность того, что про­изойдет нечто такое, что по­ставит мир на грань существо­вания, как это было во время Карибского кризиса 1962 года, по моему мнению, ис­ключена. Собственно говоря, мы, действовавшие развед­чики, и тогда были убеждены в том, что из-за Кубы не разра­зится ракетно-ядерная война. Слишком мала было премия для любого победителя. Не было смысла ради этого начи­нать  глобальную  войну.  Мы работали, конечно, напряженно, обеспокоенность была насчет того, что у кого-то могут сдать нервы. В первую очередь могли сорваться американцы. Мы в тот момент не планировали наступательных действий. Опасность была, напряжение было велико, но все-таки базовый посыл «а стоит ли овчинка выделки» всех сдерживал. Мы спокойно работали, собирали информацию, информировали высшее руководство и были уверены в том, что здравый смысл должен победить. Что, собственно, и произошло.

- А что вы думаете по поводу гипотезы о катастрофе в 2012 году?

- Журналистам надо жить, они же должны кормить себя. Чем сейчас можно расшевелить общество? Какой-нибудь сенсацией. Поэтому придумывают одну чушь за другой.

Возгласы о том, что в 2012 году наступит конец света, не имеют никакого отношения к реальной действительности. Никакой катастрофы ни в 2012 году, ни в ближайшее время не будет. Реальные катастрофы, которые, конечно, возможны, отодвинуты от жи­вущего ныне поколения на сотни лет. Об этом могут уже определенно сказать ученые. Самая реальная опасность глобального уровня — это уга­сание магнитного поля Земли. Это объективный физический процесс, природа которого учеными не выяснена. Сегодня общество вообще об этом не задумывается. Но это явление имеет место быть. Экспери­ментальные данные показы­вают, что магнитное поле сла­беет, а значит, Земля лиша­ется защиты от Солнца. И когда   солнечное  

 

излучение начнет уже беспрепятственно проникать на Землю, произойдет гибель человечества от жесткого излучения. Про­изойдет это примерно через 1500 лет. Из всех вероятных угроз это пока кажется самой неотвратимой, самой фаталь­ной. Конечно, есть еще непо­нятная ситуация с температу­рой Земли: то ли мы охлаждаемся, то ли нагреваемся. Но здесь угрозы существованию человечества нет.

- Кстати, может ли информа­ционная кампания по по­воду глобального потепле­ния быть инспирирована в интересах каких-нибудь го­сударств или промышлен­ных групп?

               - По моему мнению, прямая связь не просматривается. Какой-то четкой заинтересо­ванности каких-либо госу­дарств, в поддержании по­добных мифов,  я лично не усматриваю. Феномены, безусловно, есть, но никто их пока объяснить не может, они объективны.

               - Какие самые острые проблемы ожидают людей в ближайшем будущем?

               - Человечество — такой му­равейник, в котором покоя не будет никогда. Если мы отвер­гаем вероятность масштаб­ного конфликта между круп­нейшими игроками, то это во­все не означает, что жить мы будет спокойно и безмятежно. Это была бы прекрасная уто­пия в духе философии кота Леопольда, мол, «ребята, да­вайте жить дружно!». Но та­кого никогда не будет. И не бу­дет, прежде всего, под влия­нием базовой причины — исчерпанием природных ре­сурсов Земли. Нас много на планете, мы пожираем огром­ное количество природных ре­сурсов и не желаем пока себя никак ограничить. Люди еще не обладают инстинктом са­мосохранения на уровне че­ловеческого рода. Все думают хапнуть сейчас, а дальше хоть трава не расти. Это обстоя­тельство будет причиной по­стоянных конфликтов. В пер­вую очередь сейчас будут драться за нефть. Где ее больше, там и больше крови прольется. И никуда от этого не  деться,  поскольку  эти ресурсы не возобновляемые, и человечество пока альтерна­тивы не придумало. Поэтому мы говорим, что все зоны до­бычи нефти, которые нахо­дятся не на территории ядер­ных государств (они-то могут защитить свои богатства ра­кетно-ядерным оружием), бу­дут являться ареной жесткой экономической борьбы. Она будет переливаться в полити­ческие и военные формы — то, что мы сегодня видим на при­мере Ирака и Афганистана и нагнетания напряженности во­круг Ирана. Вся эта зона, кото­рая никого не интересовала какие-нибудь сорок лет тому назад, сейчас вдруг стала нев­рологическим узлом в мире. Конечно, территории, где есть нефть и газ, а также те, по ко­торым могут быть проложены пути для их транспортировки, будут опасными сточки зрения возникновения различных кри­зисов, диверсионных акций, вспышек террористической ак­тивности. То есть за нефть и газ люди будут драться. Как люди, оказавшиеся в закрытом про­странстве, рано или поздно начнут делить последнюю бу­ханку хлеба. И тут уж не до мо­рали. Кем бы ни оказались эти люди, христианами или мусуль­манами, они будут спокойно рвать друг другу глотки, чтобы выжить. Мы говорим о нефти и газе, но ведь не за горами время, когда наступит дефицит лесных богатств, чистой воды, продовольствия.

- То есть силовой метод ре­шения странами своих сырьевых проблем будет преобладать?

- Те, у кого хорошие техноло­гии (США, Европа, Япония), прежде чем вцепиться в горло соседям, постараются найти все эти ресурсы на террито­риях, где еще нет хозяина. Сей­час это Антарктида и, конечно же, огромные пространства морского дна. В прибрежных районах уже вовсю качают нефть. Завтра будут качать на глубине 3000 метров, послезавтра 5000 метров. Это только вопрос технологий. Борьба за морское дно будет. Непременно. И сколько ни пы­тались государства найти ком­промисс переговорным путем по урегулированию эксплуата­ции морского дна, ничего не получилось. Сильные говорят: у кого есть технологии, те и будут добывать. Слабые говорят: нет, давайте поделим, границы установим, тут мое, а там ваше. Вот эти две концепции обязательно столкнутся.

- Россия наверняка тоже бу­дет вовлечена в эту борьбу?

- Для нас зоной подобного противостояния будет аркти­ческий океан. Сколько мы ни пытались сделать арктический океан местом собственности приарктических государств, не получилось. Не принима­ется этот тезис. И наша кон­цепция суверенитета над Арк­тикой, которая базировалась на секторальном принципе еще с 1926 года, так никем и не признана. Все суда ходят по якобы нашим водам, не то что не спрашивая нашего разрешения, даже не уведом­ляя нас. Мы уж не говорим о подводных лодках. Никто этого не признает. Как мы отрегулируем эту ситуацию, что получится, это еще вопрос. Поэтому морское дно станет полем конфликтов в будущем. Ну а дальше, когда будут исчерпаны И ЭТИ ВОЗМОЖНОСТИ, не нужно сомневаться, что сильные начнут отбирать ре­сурсы у слабых. Этого не нужно сбрасывать со счетов и к этому заранее надо гото­виться, предусмотреть, в ка­ком направлении индустри­ально развитые страны будут формировать свою политику, чего им будет не хватать. Бу­дет не хватать хрома и вольф­рама, значит, жди их активно­сти в тех зонах, где эти эле­менты добываются. Будет не хватать   продовольствия, вы увидите, как одни будут отби­рать землю у других. Японцы, например, уже покупают землю в Африке, строят свои плантации. Но это сейчас, ко­гда  земли  много.   Когда  же местным жителям самим будет не хватать угодий, они возьмут и отберут их назад. Так уже было в истории. Крупные аме­риканские компании в свое время имели огромные сельскохозяйственные мощности в Южной Америке и успешно там работали. До тех пор пока не подросло местное на­селение и не начались процессы национализации. На примере Венесуэлы и Уго Чавеса мы видим, что нефть там уже не принадлежит амери­канцам. Чавес для США пло­хой, значит, его нужно убрать. Вся забота американцев сей­час в этом. Кубинская про­блема тоже обязательно вы­стрелит. Политически Куба никому не угрожает, это не военная держава, но Куба — второй в мире производитель никеля, а без никеля нет каче­ственных сталей. И амери­канцы до сих пор не отказы­ваются от прав на никелевые рудники и на сахарные план­тации, которые они потеряли в результате кубинской рево­люции. Они ждут не дождутся, когда на Кубе закончится ре­волюционный  режим,  и они вернутся к своей собственно­сти. Конфликтов как таковых заложено на этом белом свете сколько угодно, и по­этому никогда всего на всех не хватит. Как говорится, сы­тый голодному не товарищ.

- Исходя из этого довольно жесткого сценария разви­тия мира, хочется понять, с кем из сильнейших игроков на мировой арене России необходимо строить страте­гические партнерские отно­шения?

- Россия сегодня, если будем говорить откровенно, слишком слабая страна, чтобы кто-то захотел стать ей стратегиче­ским партнером. Союзником России, конечно, сейчас не за­хочет быть никто. Страна слишком ослаблена, слишком заражена внутренними виру­сами. Разумеется, такую страну себе в попутчики серь­езно, стратегически вряд ли кто пожелает брать. По моему ощущению, сегодня многие наши так называемые страте­гические партнеры со всех сто­рон облепили нас и просто ждут, когда же ослабление России дойдет до такой сте­пени, что начнется борьба за российское наследство. И это не пустой звук. Сепаратист­ские движения на окраинах России серьезно дают о себе знать. Мы говорим о Северо-Кавказском регионе, можем также говорить о Калининград­ской области, нельзя исклю­чать Дальний Восток, который уже на 90 процентов экономи­чески сросся с азиатскими дер­жавами. Если экономические связи крепнут с той стороны, то, как следствие, будет ослаб­ление политических связей с этой. Поэтому опасность вот такого расчленения России очень велика. А уж сколько планов американцы придумы­вали на этот счет, всем из­вестно. И Бжезинский, и Олб­райт, и другие. А это люди, которым не откажешь в стратегическом мышлении. Кстати, у американцев задача территориально делить про­тивника всегда была стратеги­ческой. Во время Второй миро­вой войны они же предлагали Германию разделить на боль­шее количество частей. Они предлагали и Китай разделить на несколько государств. СССР распался. У них на ген­ном уровне заложено разде­лять всех, кто может стать для них глобальным противовесом. Поэтому никто не будет спо­собствовать укреплению Рос­сии и тем более укреплению ее экономической мощи. На это расчет могут делать только дети младших классов. По­этому не нужно удивляться, что мы все время будем сталки­ваться с политикой противо­действия любым формам укрепления государственности России. К примеру, националь­ный вопрос не только сейчас возник. Он и при советской власти вовсю работал в инте­ресах Запада. Я хорошо помню, как на радиостанции «Свобода» рядом находились азербайджанская и армянская редакции. Их сотрудники пре­красно уживались и вместе проводили время. Зато в эфире они друг на друга лили такую густую смолу, что довели в конце концов до войны Арме­нию и Азербайджан. Попро­буйте сейчас эти две стороны примирить, когда уже кровь пролилась, когда были массо­вые депортации, когда взаим­ные территориальные претен­зии практически не разре­шимы. Они в этом вопросе своего добились. Это была их цель. Мы тут с вами занимались насаждением марксистско-ле­нинского учения об интерна­ционализме, братстве всех на­родов, о единой общности советский народ. А они делали свое дело. И будут продолжать его делать дальше. У себя же они такие вещи не позволяют. Любой гражданин США это американец. На вопрос о на­циональности вы не услышите ответ: мексиканец или пуэрто­риканец, китаец или еще кто-то. Нет, все американцы. У них ликвидировано всякое понятие о нациях. И, несмотря на то, что мексиканцы живут ком­пактно на юге США, говорить о сепаратизме значит уго­дить на скамью подсудимых. Ни один штат не имеет права ста­вить вопрос о выходе из феде­рации, которая называется США. У них это запрещено. Там об этом говорить нельзя вообще. А вот в других стра­нах, пожалуйста, сколько угодно занимайтесь сепара­тизмом.

- Если говорить о внутренних проблемах США, на­сколько устойчива эта страна, существует ли хотя бы гипотетическая возмож­ность распада Соединен­ных Штатов Америки?

- Я вот на свете уже прожил 80 лет, из них более полувека занимался информацией, в том числе и по США, к кото­рым всегда было приковано пристальное внимание раз­ведки и нашего информационно-аналитического управления.

У меня не раз были разговоры с советскими учеными, например, с акаде­миком Арбатовым, который считался специалистом номер один по США. В личной бе­седе в советское время я им задавал простой вопрос: «Мы тратим огромные средства на пропаганду нашего образа жизни и нашей политики, но желаемого результата до­биться не можем. Скажите, пожалуйста, какие уязвимые точки есть в обществе в США, на которых надо сконцентри­ровать нашу пропагандист­скую работу, дабы развалить США, раскачать их?» У нас они хорошо знали эти точки, и я мог их назвать: националь­ный вопрос, отношения между старшим и младшим поколе­нием, экономика и т. д. А вот где слабые точки у американ­цев, по которым надо было бы бить? Я пытался получить от­вет от Института США и Ка­нады, который возглавлял академик Арбатов. И ни один из руководителей, а там их было несколько, не смог на­звать мне такие пункты, кото­рые стали бы практическим руководством к действию. Куда нужно направить моло­ток и зубило, чтобы начать углублять проблемные щели.

- И в чем, по вашему мнению, причина такого положения вещей?

- Дело в том, что в США, как бы мы к ним негативно ни от­носились, а я считаю, что госу­дарство это враждебное, и я всю жизнь работал против ин­тересов этого государство, достаточно прочная внутрен­няя общественная система. И такие вот уязвимые точки не сразу видно. В разведке мы использовали определенные моменты для вербовки, при­чем довольно успешно. Од­нако это штучная работа. Само же

 

общество у них пока очень хорошо самоизлечива­ется. В Америке очень боль­шая сеть датчиков собствен­ных социальных институтов, которые исследуют общество. Правительство США доста­точно чутко прислушивается к мнению своего научного со­общества. Оно его финанси­рует, ставит ему задачи, при­влекает людей из науки в свой государственный аппарат. Кто был Бжезинский уче­ный, Киссинджер ученый, Мадлен Олбрайт и Кондолиза Райс тоже оттуда. То есть вся внешняя политика, по су­ществу, управляется учеными. Точно так же и по другим на­правлениям. Это у нас между правительством и научным со­обществом гигантский раз­рыв. У них все по-другому. Американцы своевременно улавливают появление нега­тивных моментов в развитии своего общества. Например, они почувствовали, что негры могут представлять опасность с точки зрения социальной стабильности. И вот бук­вально на протяжении жизни одного поколения мы видим, как американцы прошли путь от линчевания негров до из­брания чернокожего прези­дента. Постановка негра во главе США снимает угрозу раскола между белым и чер­ным населением. Они дали понять, что негр такой же полноправный человек. Кон­долиза Райс — черная, Колин Пауэлл — черный. Они вошли в высший эшелон власти и сняли комплекс неполноцен­ности, который был у черно­кожего населения. Это не означает, что там все прекра­тилось, на бытовом уровне проблемы остаются, но все-таки ослабевают, напряже­ние снимается. Американцы вылечили себя сами. Это очень показательная история. И по всем другим вопросам происходит то же самое. Они чувствуют свои беды. Поэтому всегда работают упреждающе, делают шаги на про­тяжении не одного президент­ского срока, а трех, четырех, пяти и всегда доводят дело до конца. Последовательности их политики мы должны, честно говоря, позавидовать. Если говорить о внешней по­литике, то американцы всегда ее проводят на двухпартий­ной основе. У них не бывает резкого слома внешней поли­тики при смене президента. У нас же шарахаются будь здо­ров. У Горбачева была одна

политика, у Ельцина совер­шенно другая, у Путина третья. В Америке с этим строго. Почему, например, Обама, будучи лауреатом Нобелевской премии мира, не может прекратить войну в Ираке. Огромная американ­ская машина, которая на­брала ход и имеет стратегиче­ские задачи на Ближнем Вос­токе, не даст нобелевскому лауреату Обаме менять поли­тику в этом регионе. Его ско­рее убьют, чем позволят это сделать. Сегодня они чув­ствуют, что создалась ситуа­ция, при которой 30 миллио­нов американцев отсечены от благополучного существова­ния в плане медицинского обеспечения, и это может представлять социальную опасность. Поэтому они при­нимают социальную про­грамму в области здраво­охранения стоимостью десять триллионов долларов, кото­рую я, например, оцениваю с определенной долей зависти. Они понимают национальную проблему и ее решают. Это не воспринимается с восторгом многими секторами этого общества, но в интересах американского   государства  они ее сделают.

- Говоря о глобальных пробле­мах и о глобальных игроках на мировой арене, нельзя обойти стороной тему Китая. Буквально отовсюду мы се­годня слышим о нарастаю­щей мощи этой страны, при­чем все чаще проскальзы­вают тревожные нотки. Так ли силен Китай на самом деле, каким его представ­ляют СМИ, и чего можно ожидать в будущем от этой страны?

- Мне дважды довелось побы­вать в Китае. Это произошло в бытность мою депутатом Госу­дарственной Думы. Была воз­можность присутствовать на переговорах высшего уровня, поездить по Китаю, посмот­реть на него из окна вагона. Конечно, Китай производит впечатление потрясающее и в какой-то степени подавляю­щее. Сегодня Китай — это ко­лоссальнейшая строительная площадка   с   феноменально быстро растущими комплек­сами. Идет ли речь о засыпке моря для строительства аэро­порта в Гонконге или о созда­нии крупнейшего гидроузла «Три ущелья» в верховьях Янцзы — все, что они предпри­нимают, носит грандиозный характер и впечатляет до глу­бины души. Однако, на перего­ворах я почувствовал их опа­сения, которые заключаются прежде всего в страхе перед нехваткой ресурсов для под­держания такого высокого темпа развития и для обес­печения потребления огром­ного населения. Достижения китайцев феноменальны. Но хватит ли у них сил на тот пе­риод, который просчитывал в своей концепции развития Ки­тая Дэн Сяопин, у которого ко­нечной чертой был обозначен 2050 год, когда Китай должен стать самым мощным госу­дарством мира в экономиче­ском отношении. То есть про­изводство ВВП на душу насе­ления должно быть самым высоким в мире. Хватит ли у них возможностей для дости­жения этой цели? Мне лично кажется, что не хватит. Именно потому, что ресурсы мира будут недостаточны, чтобы

 

прокормить Китай и обеспечить ему этот темп раз­вития. Пока все идет в гору. Китай, но мой взгляд, взял луч­шее от социализма и лучшее от капитализма. Он воплотил на практике теорию конвер­генции, о которой мечтали фи­лософы XX века. Вот Россия, например, сделала обратное: она взяла худшие черты капи­тализма и худшие черты со­циализма. Тоже конвергенция, но ведущая к разрушительным процессам. У китайцев же по­ложительный эффект от кон­вергенции очевиден. Китай не занимается самоедством, лю­бимым занятием в России. Мы пережевываем свою историю с величайшим удовольствием. Сталин ел царей, Хрущев — Сталина. В брежневские вре­мена костерили Хрущева и т. д. Сейчас вот собираются съесть Путина. У китайцев этого абсолютно нет, для них история священна. Что китай­ские императоры, что Мао Цзэдун с его политикой вели­кого скачка — все герои, все патриоты для Китая. Вся исто­рия Китая — одна восходящая линия. Это блестяще. Это пре­красно выработанная госу­дарством линия воспитания людей. У них нет в своей исто­рии врагов. А наша история нынешнему поколению пред­ставляется сплошным скопи­щем врагов. Кому-то одни исторические персонажи не нра­вятся, кому-то другие. Там, где мы по любому вопросу будем склочничать,    китайцы   будут сплачиваться. В этом большая разница. Этот опыт хорошо бы перенять и нам. Но большая проблема для Китая — это сырьевое обеспечение. И в этой связи встает вопрос о пе­чальной перспективе наших обнищавших и обезлюдевших территорий. Конечно, высокая плотность населения и высокие темпы развития, в конце концов поставят вопрос ребром. Сей­час единственное, что удержи­вает Россию от распада, — это силовые структуры и ракетно-ядерное оружие. Угроза со стороны Китая в будущем есть. В Китае же политика единого неделимого государства впитывается с молоком матери. Посмотрите, насколько жест­кая политика государства в от­ношении Тайваня. Возгласы из-за рубежа по поводу того, что нехорошо китаизировать Тибет или Уйгурскую автономию, на китайцев не действуют аб­солютно. Они вообще счи­тают, что их страна — Подне­бесная, о все остальное — это окрестности Поднебесной.

Китайцы чувствуют себя са­мостоятельными. Ни США, ни какая-либо другая страна не могут повлиять на развитие Китая. Сколько ни призывают американцы девальвировать юань, китайцам все равно. Мировой кризис, который устроили американцы, Китай преодолел, кок мощный ледо­кол небольшой толщины лед. Сейчас китайцы осваивают уже внешние пространства: активно работают в Африке и Южной Америке. Тот же Уго Чавес имеет с ними много серьезных проектов по строи­тельству заводов. Китайцы ве­дут свою политику абсолютно независимо. Я даже не пред­ставляю их в роли сателлита США. Им это не нужно. Аме­риканцы уже сами боятся того, что вскоре этот гигант начнет подъедать их владения в Юж­ной Америке. Они с ужасом наблюдают за тем, как Китай приобретает противокора­бельные ракеты. У них патоло­гический страх перед раке­тами, которые способны по­ражать американский флот. Когда они видят, что китайцы начинают строить атомные подводные лодки, замахи­ваются на авианосцы, то я чув­ствую, как у Соединенных Штатов начинают трястись поджилки. Против кого все это? Океан разделяет Китай и США. Против России такие вещи не нужны. Естественно, они прикидывают возможно­сти Китая и делают выводы. Я бы так сказал, XXI век — это век Китая. Если им удастся заме­нить нефть водородом, то Ки­тай, освободившись от нефтя­ной зависимости, будет спосо­бен сделать такой рывок, что мало не покажется никому. •

 

2010г.

 

1
140
1