Правнуки революции

Однажды Владимир Ильич Ленин написал работу «О национальной гордости великороссов». Тема для него нехарактерная. Но обстоятельства требовали – обострение националистических настроений в Европе на фоне первой мировой войны. 1914 год.

«Чуждо ли нам, великорусским сознательным пролетариям, чувство национальной гордости? Конечно, нет! Мы любим свой язык и свою родину, мы больше всего работаем над тем, чтобы ее трудящиеся массы поднять до сознательной жизни демократов и социалистов. Нам больнее всего видеть и чувствовать, каким насилиям, гнету и издевательствам подвергают нашу прекрасную родину царские палачи, дворяне и капиталисты. Мы гордимся тем, что эти насилия вызывали отпор из нашей среды, из среды великорусов, что эта среда выдвинула Радищева, декабристов, революционеров-разночинцев 70-х годов, что великорусский рабочий класс создал в 1905 году могучую революционную партию масс, что великорусский мужик начал в то же время становиться демократом, начал свергать попа и помещика».

Не будем цитировать дальше. Общий смысл – гордиться надо стремлением к свободе, демократии и социализму, и великороссам уже есть чем гордиться.

Минуло почти сто лет. Владимир Ильич превратился сначала в фигуру мирового масштаба, затем в изверга и ненавистника России. Оказывается, однако, что в тендере идей, которые могут быть заложены в основу идентичности современных россиян, Владимир Ленин может справедливо претендовать на одну из первых позиций.

«Победа в Великой Отечественной войне – основа современной российской идентичности?» Так была обозначена тема одной из недавних встреч в рамках «Мастерской будущего» — секции российско-германского постоянно-действующего форума «Петербургский диалог». По ходу диалога кто-то больше был озабочен искажениями истории, кто-то поисками «истинной правды». Мы же хотим сосредоточиться на вопросе современной российской идентичности.

Идентичность — это ведь не какая-то хитромудрая химера. Это общее и дорогое для всех граждан страны, то, что делает их народом. Одних, как, скажем поляков, объединяет многовековая мечта о независимости и борьба за независимое государство, а сюда уже нанизываются католицизм, оппонирование старшему московскому брату и тяготение к Западу... Других, как, например, Китай, объединяет и вдохновляет ощущение, что наконец-то настало их время – время одной из старейших цивилизаций — стать сверхдержавой.

Когда-то советские граждане тоже имели понятную идентичность: принадлежность к стране, которая пыталась предложить альтернативный путь развития человечества – более справедливый, более гуманный к слабым и отставшим. Путь презрения к деньгам и роскоши, культ образования, творчества и развития, превалирование общественных интересов над личными... Тогда у нас была советская идентичность. В том числе и у тех, кто справедливо ругал и критиковал советский строй.

Сегодня граждане России находятся в поиске новых объединительных начал. Пока идеологи правящей партии нашли только одну безусловную скрепку – героическую победу над фашизмом. Отсюда и неисчислимые георгиевские ленточки, и выделение квартир ветеранам (через 55 лет после окончания войны!), и героические киноэпопеи. Есть, правда, и православие, но оно не так универсально. Великая отечественная война – это для всех. А православие – дополнительно, для тех, кому дорога Российская империя с ее ценностями.

Интересно, что на «Мастерской будущего» немецкие коллеги активно предлагали шире использовать тему космоса, которая, на их взгляд, еще имеет скрытый потенциал. Думается, эта тема нашими идеологами рассматривалась, но была признана слишком затратной. Ведь если мы гордимся достижениями в освоении космоса, то надо бы их развивать, а это дорого. Другое дело – победа в минувшей войне.

Недоумение у немецкой стороны вызывало российское отношение к 25-летию перестройки и наше дружное нежелание гордиться событиями, вернувшими Россию на «путь цивилизованного развития, открывшими россиянам мир, свободу слова и передвижения», а также, добавим, свободу потребления всего и вся. «Как же так?» – недоумевал известный немецкий политик, «друг Путина» Александр Рар, «что же вы, жалеете, что путчисты не победили»?

Человеческая память коротка и избирательна. Сегодня многие не хотят вспоминать энтузиазм, с которым приняли перестройку, с которым ее расширяли, ускоряли и радикализировали. Однако обманывать себя — значит не учиться на ошибках. Да, мы ждали и хотели перестройки, чувствуя, что «развитой социализм» зашел в тупик и нуждается в принципиальной инновации и прививке капитализмом. Однако не думали и не понимали, что западная система — это не только определенные общественные и экономические принципы, но еще и определенные люди: результат многовекового развития в русле западноевропейской цивилизации. Мы были уверены, что ничем не отличаемся от европейцев, а если и отличаемся, то смекалкой и образованностью...

Западная система работает только в обществе, где у людей в достаточной мере развиты внутренние рамки, позволяющие выстроить систему самоограничений, самоорганизации, контроля. Мы же всю российскую историю жили в обществе, где функции регуляции и контроля были вынесены за рамки личности – в социальное поле. Снятие внешних рамок регуляции привело к беспределу и хаосу. Западная модель оказалась неработающей.

Знаменитый призыв Ельцина «берите столько свободы, сколько можете» – квинтэссенция заблуждений российской власти. В том-то и беда, что оценить, за какое количество свободы мы способны нести ответственность, общество и его отдельные части оказались неспособны. Отдельные регионы и корпорации, отдельные люди начали вести себя так, будто кроме них никого нет. Неумение считаться с другими – результат того, что в предыдущем социальном опыте эта функция строго регламентировалась общественными нормативами. Внутренние нормативы и понимание их необходимости не развивались и не развились в должной степени.

Субъекты российской действительности формируют «свое» пространство не исходя из понимания общей карты общества, а стремясь захватить столько места, сколько можно захватить, не ощущая жесткого сопротивления. Внутренние тормоза не работают, реакция наступает только после столкновения с бетонной стеной. Примеров этому несть числа.

Вот, например, новое строительство в Санкт-Петербурге. Каждый застройщик, урвавший пятно, старается выжать максимум – по высоте, по глубине, по ширине, по помпезности, наконец. Никаких попыток вписать строение в окрестности не просматривается. И не потому, что застройщики плохие. У них просто не выработаны соответствующие внутренние личностные регуляторы, которые дают человеку понимание и ощущение соразмерности личного и общественного интереса.

Архитекторы уродуют город, простые граждане уродуют отдельные дома, меняя цвет рам и форму окон, остекляя балконы и пристраивая кирпичные ниши к балконам первого этажа. Уродливо? Попробуй объяснить этим людям, что город таким образом превращается в пугающую трущобу – они этого не чувствуют и не хотят знать.

И это не их вина. Просто надо понимать, что менталитет складывается тысячелетиями. И в рамках нашего менталитета в том числе есть и более слабое оформление внутренних рамок – по сравнению с западным менталитетом.. Та же картина происходит и в бизнесе. Бюрократический произвол – другая сторона того же самого. Бюрократический субъект тоже не чувствует внутренних рамок и склоняется к неограниченному произволу.

Однако все это стало видно только теперь. И только нам, изнутри. Европейское экспертное сообщество до сих пор убеждено, что причины провала демократии в России — ошибки в технологии проведения реформ, в конкретных людях, в недостаточной борьбе с коррупцией. Западная модель построена на том, что все люди одинаковы, и она может быть внедрена хоть в пост-СССР, хоть в Афганистане, хоть в Того. Признать это заблуждение – значит переосмыслить всю риторику современного западного мира.

На практике же западная демократия и гражданское общество эффективно работают только при условии, что общественные молекулы – люди – тоже обладают определенными качествами. Строить гражданское общество в волчьей стае и устанавливать рыночные механизмы среди популяции нильских крокодилов – бесперспективно. Это ясно даже людям, утратившим разум на ниве борьбы за западные ценности.

Вернемся к вопросу о современной российской идентичности. Чем могут гордиться современные россияне, оглядываясь на проделанный исторический путь?

Победа над фашизмом, предложенная кремлевскими идеологами, не выдерживает критики. Во-первых, это было в прошлом и никак не может быть продолжено в будущем. Это колоссальный минус для любой национальной идеи.

Во-вторых, победа в войне не одухотворена никакими высокими смыслами. Это была просто борьба за выживание, за то, чтобы не умереть. Идеологическое противостояние гитлеризму, безусловно, содержалось в основах коммунистического мировоззрения, однако повседневное государственное бытие Третьего рейха и СССР имело много общего, и никуда нам от этого факта не деться. В этом плане попытки одухотворения нашей победы имеют весьма шаткие моральные основания.

На нас напали, мы сумели себя защитить – да, это предмет национальной гордости. Но никак не фундамент для национальной идеи. К тому же мы не сумели воспользоваться плодами победы. Не сумели очистить свою идеологию и государственную практику, воспользовавшись тем потенциалом обновления, который давала победа над гитлеризмом и сотрудничество с союзниками. Победа осталась неиспользованным шансом для разворота в сторону более гибкого, более гражданского, более динамичного общества.

Что же, в нашей истории прошлого века вообще нет ничего, на что мы могли бы опереться в своей национальной гордости? Очень даже есть. Просто это событие мирового масштаба, выдающийся вклад России в развитие цивилизации, надо увидеть другими глазами. Это – Октябрьская социалистическая революция.

Идеологические основания коммунизма – такие, как реальное и полное равноправие мужчин и женщин, братство и равенство народов, приоритет духовного развития над материальным обогащением, в значительной своей части были реализованы в первые десятилетия советского государства. Это дало колоссальный толчок к демократизации капиталистической Европы. Ведь большая часть европейской интеллигенции поддерживала Советскую Россию — потому что она выдвинула и реализовывала привлекательные радикальные идеи. Если бы не это идеологическое давление коммунистической России, Западная Европа не сумела бы стать таким демократическим сообществом. Жесткая конкуренция со стороны коммунистических идей вынуждала Европу пересматривать взгляды на равноправие мужчин и женщин, на свои колониальные владения, да и на роль конкуренции и денег в системе общественных ценностей.

Не будем забывать, что территория Британской империи в начале XX века составляла четверть всей суши и жили в ней более 500 млн человек. Именно в 20-30-е годы минувшего века и началась ожесточенная борьба колоний за освобождение. Коммунистическая антиимпериалистическая идеология и фактор СССР имели огромное, по сути решающее значение в деле деколонизации.

Взять, например, Индию, 20-е годы XX века. Британские колониальные власти опасаются масштабных коммунистических и иностранных заговоров с целью свержения существующего строя, и прежде всего опасаются влияния северного соседа Индии – Советской России, выступающей против колониализма. Британцы прибегают к репрессивным мерам, в ответ Махатма Ганди выступает с инициативой кампании бойкота британцев. Вскоре, в 1922 году, он арестован и посажен в тюрьму. Однако Британия вынуждена считаться с общественным мнением, а общественное мнение – прогрессивная интеллигенция – находится под сильным впечатлением того, что происходит в Советской России, тех идей равенства и братства, которые декларируются и реализуются на коммунистической территории. Не будь этого, Британия действовала бы куда жестче.

Да и права женщин получили существенный стимул к развитию в результате октябрьской революции. Британские женщины старше 30 лет были допущены к выборам в 1918 году, голландские – в 1919-м. Американские женщины в тех штатах, где ранее не имели права голосовать, получили его в 1920 году. В 1928 году на территории Британской империи женщины были уравнены в избирательном праве с мужчинами, получив возможность голосовать с 21 года.

Произошла парадоксальная вещь — усилиями и давлением СССР фактический социализм, социальное государство было построено на европейском пространстве. Эта современная демократическая Европа — во многом результат и наших усилий. Ведь Россия всегда была антитезой Европы, без которой развитие невозможно. И, не забывая о цене революции и тех зверствах, которыми она сопровождалась, мы не должны забывать и о другом — позитивном. Например, о реальном равноправии народов в СССР – разве можно сравнивать положение сегодняшних несчастных мигрантов из Средней Азии с той ситуацией, которая была в СССР? Да нам в голову не приходило смотреть на узбеков или киргизов как на людей второго сорта, пригодных только круглое катить, плоское таскать… И люди Запада это видели и вынуждены были пересматривать свою политику в отношении колоний.

Таким же был и пример раннего СССР в отношении женской эмансипации. Женщины в начале XX века еще не считались полноценными людьми и не обладали выборными правами. Пример Советской России заставил быстро пересмотреть эту позицию. А идеи коммунизма об освобождении от власти денег, о приоритете образования и культуры, о необходимости ставить общественные интересы выше личных пока еще реализовать не удалось. Но весь мир над этим работает. И у нас есть все шансы поучаствовать в разработке механизмов и реализации этих идей.

Идеи равенства, справедливости, свободы – это наши идеи в ничуть не меньшей степени, чем «демократического Запада». И спустя 100, а может и 50 лет, Октябрьская социалистическая революция будет изучаться в контексте демократизации и социализации Европы, а не как «российская катастрофа».

Если, конечно, мы сами не откажемся от своего наследия и не выкинем его на свалку истории. Если мы не будем бояться собственного прошлого.