Хотите - верьте, хотите - нет...

Публикуемые ниже истории мне довелось услышать в разные годы. Кое-что из рассказанного может показаться досужей выдумкой... Но ведь поведали мне все это отнюдь не фантазеры, а люди ответственные, очень долго занимавшиеся весьма серьезными делами.

КАК ПОГИБ ЧКАЛОВ

Наша встреча с конструктором боевых частей противоракет профессором Константином Исааковичем Козорезовым состоялась несколько лет назад. Договорившись о времени, я приехал к нему домой. Дверь открыл высокий пожилой мужчина интеллигентного вида в безупречно сидящем костюме и в тон подобранном галстуке.

Пожав руку, он замер на пороге, забыв пригласить меня войти.

- Что-то не так? - спросил я.

- Все так, - очнувшись, ответил собеседник. - Просто впервые в жизни вижу журналиста.

- И каково это?

- Удивительно! Десять лет назад я и подумать об этом не мог.

- В честь такого события вы должны поведать мне самую интересную историю.

- Согласен, - ответил Константин Исаакович. - Слушайте. Вы первый, кому я рассказываю об этом.

Однажды, было это в конце 1950 года, главный конструктор системы противовоздушной обороны Москвы Сергей Лаврентьевич Берия вызвал к себе подчиненного Дмитрия Людвиговича Томашевича и предложил ему интересный проект:

- После завершения системы ПВО столицы нам предстоит заняться решением проблемы защиты от воздушного нападения таких городов, как Ленинград, Киев, Харьков и Свердловск. Военные считают, что для этих целей нужны компактные комплексы с перевозимыми средствами. Я согласен с ними и предлагаю вам заняться легкой зенитной управляемой ракетой. Подумайте, кому можно поручить двигатель и боевую часть.

Боевыми частями в московском НИИ-6 занимался тогда ваш покорный слуга. Берия одобрил кандидатуры, предложенные Томашевичем, в том числе и мою, и подписал необходимые документы. Тема получила секретный индекс ШБ-32. Работа началась.

Приступив к боевой части, я обзавелся постоянным пропуском в сверхсекретную организацию - КБ-1 и стал регулярно наведываться в кабинет главного конструктора ракеты Томашевича. Мы сработались, научились понимать друг друга с полуслова и даже подружились.

Каждый раз, подходя к кабинету Томашевича, я видел возле двери часового. Часовые стояли не у всех кабинетов, и поэтому их присутствие вызывало интерес. Но задавать лишние вопросы в стенах КБ-1 было не принято и даже опасно. Подавив любопытство, просто решил: раз пост установлен, значит, так надо.

Но однажды часового у кабинета главного конструктора я не обнаружил. Войдя внутрь, увидел лучезарно улыбающегося Дмитрия Людвиговича, стоявшего подле рабочего стола. Зрелище это очень меня удивило, потому что, во-первых, Томашевич никогда не позволял себе ни одной праздной минуты. Во-вторых, такой улыбки на лице мрачноватого конструктора я никогда прежде не наблюдал.

- Что случилось, Дмитрий Людвигович?

- Я свободен! - воскликнул Томашевич.

- От чего свободен? - не понял я.

- Разве вы не знаете? - удивился Томашевич. - Я сидел! Сегодня утром меня освободили. После работы смогу наконец увидеть родных!

- Помилуйте, Дмитрий Людвигович! Так вот почему убрали часового! Но что с вами случилось?

Подойдя к массивной деревянной тумбе, Томашевич поднял металлический немецкий чайник, налил чаю и произнес:

- Друг мой, эту печальную историю я никому не рассказывал. Тюрьма приучила к молчанию. Но сегодня радость одолевает меня, и я изменю правилам. Итак, слушайте.

15 декабря 1938 года, как обычно, приехал на работу и принялся за бумаги. В то время я был заместителем Николая Николаевича Поликарпова и вел истребитель И-180. Поликарпов находился в командировке на серийном заводе, дел было невпроворот, так как многие вопросы приходилось решать и за себя, и за него.

За окном привычно гудели моторы. Испытательные полеты практически не прекращались. Неожиданно дверь кабинета с треском распахнулась и вошел... Валерий Чкалов.

- Скажи мне, - начал он громко и без лишних вступлений, - что у вас за бардак?!

Отчетливо понимая, что передо мной не просто летчик-испытатель наших самолетов, но еще герой страны и любимец Сталина, я осторожно спросил:

- Что случилось, Валерий Павлович?

- Что случилось? - вновь громыхнул Чкалов. - Мне нужна пара-тройка полетов и я доведу машину. Но никто из твоих работников не подписывает разрешение без Поликарпова. Ты-то хоть можешь?

Последний испытательный полет И-180 прошел с натягом. Обнаружилось множество огрехов, для исправления которых требовалось время. Перед отъездом Поликарпов предупредил: любитель денег и славы, Чкалов будет настаивать на завершении программы летных испытаний до конца года, что приведет к солидным премиям и благодарностям. Но соглашаться на это, не устранив неполадки, ни в коем случае нельзя.

- Валерий Павлович, - стараясь успокоить собеседника, произнес я тихим голосом. - Машина «сырая». Лететь опасно.

Подойдя вплотную ко мне, Чкалов тоже негромко, но отчетливо произнес:

- А я на «сухих» не летаю. У меня все полеты опасные. Понял?

С этими словами он вынул из кармана полетный лист и грохнул широкой ладонью по столу так, что подпрыгнула чернильница.

- Подписывай!

Чувствуя, как почва уходит из-под ног, и понимая, что весовую категорию прославленного летчика мне не одолеть, я пустил в ход последний козырь:

- Валерий Павлович, сегодня мороз. Двигатель не потянет. Давайте подождем потепления.

Но Чкалов посмотрел на меня так, что я сдался и подписал разрешение на вылет.

С тем же грохотом, с каким вошел, он покинул кабинет. Вскоре я увидел в окно взмывающий в небо истребитель (так летать мог только Чкалов) и замер в тягостном ожидании.

Время тянулось мучительно медленно. Внезапно в кабинет вбежал аэродромный техник Воропанов и не своим голосом закричал:

- Валерий Павлович разбился!

- Вы проверили? - спросил я.

- Чего проверять? Наши уже отправились... Тут рядом...

Вскоре на территорию завода въехала полуторка с телом Чкалова. Самое страшное случилось. «Господи, спаси и сохрани», - подумал я.

Позвонил начальник режима:

- Всем оставаться на рабочих местах до дальнейших указаний!

Часа через два ко мне в кабинет вошли три офицера НКВД и начали допрос. Я держался как мог и невероятными усилиями отвел большинство обвинений в моей причастности к катастрофе. Но одно оспорить было невозможно: я разрешил вылет Чкалова, не имея на это права. Значит, я - вредитель. За что и получил десять лет.

К счастью, вместо лагерей меня направили сначала в «шарашку» Туполева, затем - Мясищева. После войны занимался трофейными немецкими ракетами, затем поступил в КБ-1 к Сергею Лаврентьевичу Берии, где судьба и свела нас с вами.

Жил тут же, в бараке, за решеткой. Несмотря на то, что срок вышел, решения об освобождении все не было.

Я обратился к Сергею Лаврентьевичу. Он обещал помочь. Прошло еще немало времени. И вот я свободен!

Боже мой, какое это счастье!

ДУБЛЕР ГЕНСЕКА

В конце 90-х годов прошлого века мне довелось побеседовать с несколькими ветеранами оборонной промышленности. Ныне никого из них, к сожалению, уже нет в живых, подтвердить правдивость того, что прочтете, некому. Так уж примите на веру.

Чудом разрешив Карибский кризис и выйдя сухим из его мутной воды, Хрущев впервые задумался об огромной разрушительной силе созданного в СССР и США ракетно-ядерного оружия и катастрофических последствиях его применения. Вызвав министра обороны маршала Малиновского и начальника Генштаба маршала Захарова, он спросил:

- Скажите-ка мне, друзья мои, а кто у нас в случае чего будет на кнопку нажимать?

- Дежурный генерал Центрального командного пункта, - в один голос доложили маршалы.

Хрущев побагровел:

- Вы с ума сошли! Какой, к чертовой матери, генерал! Я ваших генералов как облупленных знаю! Им бы только повоевать!

Переведя дух, глава партии и правительства сделал паузу и многозначительно закончил:

- Ни генералов, ни маршалов к кнопке не подпускать! Решение будет принято руководством страны, о чем вас своевременно известят.

Вскоре руководство страны соответствующее решение приняло: нажимать на кнопку может только один человек - Никита Сергеевич Хрущев. Как он будет это делать, никто не представлял, ибо девяносто девять процентов рабочего времени первый секретарь ЦК КПСС и председатель Совета министров СССР находился вне кабинета и найти его вовремя в случае выезда на бескрайние поля Черноземья с целью проверки правильности посева кукурузы было практически невозможно.

Размышляя о способах устранения проблемы, военные и конструкторы пришли к выводу о необходимости создания НКП - носимого командного пункта. Однако вопрос о его разработке повис в воздухе, так как Хрущева сняли, а занимаемые им должности с целью искоренения волюнтаризма поделили два человека: ЦК КПСС возглавил Брежнев, а правительство - Косыгин. Кому из них отдать кнопку, не знал никто.

Спустя время на передний план в государстве стал стремительно выдвигаться Брежнев - уже не первый, а генеральный секретарь Центрального комитета. К нему и обратились специалисты. Выслушав их, генсек испуганно спросил:

- А нельзя ли не меня, а кого-то другого приставить к этой кнопке?

- Нельзя, Леонид Ильич, - прозвучало в ответ. - Никак нельзя. Не дай бог, еще один Карибский кризис. Тогда всем капут.

- Что же мне с вами делать? - раздраженно спросил Брежнев. - Не было у меня печали - так вас нелегкая принесла.

Опустив тяжелые брови, генеральный секретарь погрузился в глубокие раздумья. Военным и конструкторам показалось даже, что о них забыли. Но нет. Осененный мыслью, Брежнев обвел их подобревшим взглядом и вновь спросил:

- Сколько времени вам понадобится, чтобы сделать этот самый командный пункт?

- Задача сложная, Леонид Ильич. Лет десять уйдет, не меньше.

- Вот и хорошо, - обрадовался генсек. - Вот и делайте. Денег вам дадим. Но сделайте все основательно, не тяп-ляп. Без спешки. А там подумаем.

Воодушевившись, военные и конструкторы приступили к работе. Делали ее не тяп-ляп, а основательно. Сделали через десять лет. На этот раз принял их министр обороны Устинов.

- Ну показывайте, чего вы там наделали?

Военные и конструкторы выложили на стол министра простенький с виду чемоданчик и раскрыли его.

- И это все? - спросил министр.

- Все, да не все, Дмитрий Федорович. За этим чемоданчиком тысячи людей стоят и сотни единиц ядерного оружия.

- А вот это и есть та самая кнопка? - поинтересовался Устинов.

- Это и есть та самая кнопка, - подтвердили специалисты.

Задумался министр обороны. А затем сказал:

- Вы знаете: генеральный секретарь уже не тот. На сердце жалуется. Врачи ему больше отдыхать рекомендуют. Волнения противопоказаны. А тут вы с вашей штуковиной. Решится ли он на кнопку-то нажать?

Устинов многозначительным взглядом обвел присутствующих. Те потупили взоры.

- Вот что я думаю, - продолжил министр обороны. - Давайте испытаем этот чемодан по особой программе.

Для проведения сверхсекретной спецоперации Генеральному штабу было поручено отыскать среди тысяч ветеранов Вооруженных Сил СССР старшего офицера-отставника, схожего по возрасту, облику и характеру с генеральным секретарем. Вскоре подходящего человека нашли, проверили до пятого колена, после чего пригласили на собеседование. Подполковник в отставке, переименованный в силу секретности в Петрова Ивана Ивановича, согласился на участие в предстоящем эксперименте без колебаний и прошел тщательный инструктаж.

Суть апробации заключалась в следующем. Подполковника Петрова одели в новенький костюм и отвезли в один из санаториев Министерства обороны, где поселили в одноместном номере люкс. За государственный счет он отдыхал в санатории, вкусно питался, курил хорошие сигареты с фильтром и употреблял фиксированную норму отборного коньяка. Словом - не жизнь, а малина.

Известив родных о горящей путевке, подполковник Петров собрал нехитрые пожитки и убыл на служебной черной «Волге» в неизвестном направлении.

Две недели прошли, как в раю. Однажды вечером, как всегда, посмотрев по телевизору кинокартину, выкурив сигарету и пропустив рюмку-другую коньяка, подполковник Петров облачился в свежую пижаму, лег на широкую мягкую кровать и уснул безмятежным сном.

Глубокой ночью его разбудили. Протерев глаза, Петров увидел стоявших перед ним навытяжку офицеров в армейской и военно-морской форме и принял вертикальное положение, робко примостившись на краю кровати. Неожиданно стоявший первым офицер громким чеканным голосом произнес:

- Товарищ генеральный секретарь! На нашу страну совершено ракетное нападение!

С этими словами он протянул подполковнику Петрову раскрытый макет чемоданчика с мигающими индикаторами и непонятной кнопкой.

Подполковник Петров судорожно нащупал шлепанцы, засунул в них ноги, медленно поднялся в полный рост, выпрямился по стойке «смирно» и... без сознания рухнул на пол.

Дежурные врачи быстро привели его в чувство. Ранним утром руководитель испытаний доложил об их плачевных результатах Устинову. Тот молча выслушал, вызвал к себе военных и конструкторов и в состоянии крайнего недовольства произнес:

- С железом вы справились. А как этим железом будет Леонид Ильич управлять, подумали? То-то и оно, что не подумали. А как мы теперь ответно-встречный удар делать будем? Эх, разгребать мне за вами. Еще как разгребать!

Понуро вышли военные и конструкторы из кабинета министра обороны. И долго еще одолевали их нелегкие мысли о том, сколь же тяжела ноша руководителя ядерной державы.

Ох, как тяжела!

Источник: http://www.vpk-news.ru/index.php?option=com_content&task=view&id=15495&Itemid=11

1
528
2