Кремль и Анкара: ситуативное партнерство?

— Визит Владимира Путина в Турцию начался с закладки АЭС «Аккую» — мечты Турции, куда Россия намерена вложить $22 млрд. Москва активирует объект Росатома в Турции, зачем Кремль это делает?

— Вы совершенно точно сказали о «мечте Турции», поскольку условия, на которых Россия будет вести строительство этого объекта, для Анкары совершенно сказочные. Фактически Москва берет на себя все связанные с проектом финансовые расходы, окупаемость которых составит по самым оптимистичным прогнозам не менее двадцати лет, а заодно и все риски: от денежных до технических.

Собственно, когда восемь лет назад начиналась история с «Аккую», расчеты российской стороны были вполне понятны — мы строим эту АЭС, а затем — с учетом планов Эрдогана по развитию турецкой ядерной энергетики — становимся монополистами в данной сфере. Более того, с учетом доли российского газа и нефти в турецком импорте энергоресурсов в Москве посчитали, что таким образом возникает возможность получить мощный рычаг влияния на Анкару.

Выглядело это весьма заманчиво, что и обусловило заявление В.Путина, сделанное им в 2012 г. во время визита в Анкару: «Мы целиком будем финансировать этот проект». Проблема лишь в том, что турецкая сторона придерживалась совершенно иной точки зрения и ни в какую форму энергетической зависимости от России попадать не хотела. Не будем здесь о диверсификации поставок газа, остановимся только на ядерной энергетике. В 2013 г. Анкара подписывает межправительственное соглашение с Японией о строительстве второй АЭС — Sinop, которое уже началось и должно закончиться — так же, как и «Аккую», в 2023 г. А в 2016-м Турция заключила аналогичное соглашение на строительство третьей АЭС — теперь уже с КНР. В итоге монополия на турецком рынке Росатому «не грозит», ни о каких дополнительных «рычагах влияния» на Турцию говорить не приходится. А вот финансовые обременения остались в полном объеме.

Отказаться от проекта Москва не может — это скандал с далеко идущими последствиями, корректировать его условия в благоприятную для российской компании сторону турки не намерены. Поэтому «Аккую» сегодня выглядит весьма дорогостоящим подарком, причем принимающая его сторона ничем обязанной себя не считает.

— Турецкий президент в ходе пресс-конференции отметил, что будущие специалисты АЭС обучаются в России, после чего будут работать на родине. Картина рисуется вполне позитивная по ту сторону Черного моря. Оказывает ли Турция России равный пакет услуг? Каковы геополитические перспективы России при реализации глобального инвест-проекта «Аккую»?

— Вот именно, что по ту сторону Черного моря все выглядит достаточно позитивно. Но хотелось бы позитива и на нашем берегу. Пока же все происходит по правилам, которые устанавливает Анкара.

Естественно, что в таких условиях говорить о серьезных геополитических перспективах для России, которые якобы могут возникнуть по итогам реализации этого проекта, — это слишком уж оптимистично смотреть на окружающий мир. В случае с «Аккую» — да, нас пустили на рынок, но мы там не единственные, а «одни из». Прекрасно помню фразу Эрдогана 2015 года в период кризиса, сказанную именно по данному поводу: «Если русские не построят АЭС „Аккую“, ее придет и построит кто-то еще».

Это становится какой-то уже нездоровой традицией — все масштабные российско-турецкие проекты, инициированные и широко прорекламированные Москвой — пресловутый «Турецкий поток», «Аккую», продажа С-400 — оборачиваются в итоге весьма скромными результатами.

СИРИЯ

— Политическая составляющая визита главы России в Турцию — Сирия. При наличии диаметральных интересов у игроков (Ирана, Турции и России), в чем им сложнее всего найти компромиссные решения по предмету переговоров? Касается ли пересечение интересов игроков постконфликтной Сирии и невмешательства в её внутренние дела?

— На сегодняшний день главным является вопрос границ тех зон, которые каждый из участников оси Анкара-Москва-Тегеран считает сферой своих интересов. Вполне понятно, что подобный вопрос всегда является предметом жестких споров, а то и конфликтов. Если учесть, что примерно четверть страны находится под контролем американских прокси, — что бы там ни говорил Трамп об «уходе из Сирии» — ситуация еще больше усложняется.

Все актуальнее проблема экономического восстановления страны, ее последующего политического и территориально-административного обустройства, продолжается борьба группировок на уже вроде как «замиренных» территориях. Можно перечислить с десяток вопросов о будущем устройстве Сирии, по которым у Анкары, Москвы и Тегерана существуют весьма серьезные расхождения.

Мало того, свое видение будущего страны есть и у США, и у Израиля, и у других стран и трансграничных группировок, завязанных на конфликт.

«Выход» любой страны из гражданской войны, да еще при наличии внешних системных участников, процесс не просто болезненный, он еще и не всегда бывает успешным, посмотрите на Афганистан или Сомали. Что, в некотором смысле, продемонстрировала и вчерашняя встреча — никаких серьезных решений по сирийскому вопросу принято не было, ограничились тем, что констатировали некий статус-кво, а дальше — видно будет.

Что же касается «вмешательства во внутренние дела», то здесь нужно прямо сказать — нет сейчас государства Сирийская Арабская Республика. Есть набор территорий, в той или иной мере находящихся под внешним управлением. Собственно, благодаря ему, этому управлению, и существующим. Какие уж тут «внутренние дела»…

— Как Америка может ответить на контракт Турции с Россией о поставке С-400?

— Это очень интересная ситуация. Турки изначально предельно конкретно обозначили свой интерес в этой сделке. Им разово (и это важно) необходимы четыре дивизиона, на льготных условиях оплаты, и главное — использованные при создании «Триумфов» технологии. Которые турецкий военно-промышленный комплекс мог бы затем применить при создании собственных аналогичных комплексов. Практически все эти пожелания Анкары Москва выполнила. При этом Анкара не собиралась — и впредь не собирается — отказываться от сотрудничества ни с США в вопросе приобретения Patriot, ни с итало-французским Eurosam в получении системы ПВО/ПРО дальнего действия SAMP/T c ЗУР «Астер-30».

На информацию о готовящемся Анкарой с Москвой контракте по «Триумфам» (или, кому привычнее, С-400), Вашингтон сначала отреагировал достаточно нервно. Впоследствии, когда стали известны детали соглашения, тон американцев стал более спокойным. Объяснение здесь вполне простое — приобретение четырех дивизионов «Триумфов» не означает отказа Анкары от сотрудничества с США и НАТО. А раз так, то и нет повода для драматических сцен. Ну, было дело, закупили саудиты у России несколько тысяч «калашниковых», даже завод для их производства намерены построить — и мир не перевернулся, и ориентация Эр-Рияда не поменялась. Так и здесь с С-400.

ЭРДОГАН

— Стоит ли политикам придавать значение словесной стилистике турецкого президента, называющего российского коллегу то большим другом, то братом? Насколько реальны уступки региональным интересам России со стороны Турции, имеющей обязательства по НАТО?

— Разумеется — нет.

Скажу больше, если политик или эксперт придает значение, как вы выразились, «словесной стилистике», то это диагноз его профессиональной непригодности. В отношениях с Анкарой Москве желательно четко понимать, что для Турции отношения с НАТО, США, ЕС всегда будут более приоритетны, чем самые завлекательные проекты с Россией. И здесь совершенно не должно быть никаких иллюзий. Понимаете, Эрдоган никогда не станет пророссийским или проамериканским. Он всегда будет протурецким. Для него интересы его страны, как он их понимает, — всегда выше отношений с внешними партнерами. К турецкому президенту можно по-разному относиться, масштабная личность всегда неоднозначна, но то, как он манипулирует своими внешнеполитическими партнерами, как лихо играет на их противоречиях, — это просто высший класс. Какие там «ножи в спину» — он просто делает то, что на сегодняшний день выгодно Турции.

Сегодня у него Владимир Путин — в братьях, завтра Дональд Трамп, а вчера был Асад. Но это совершенно не означает, что Россия, Штаты или Сирия становятся для Турции сестрами.

— Игорь Николаевич, считать ли посещение Турции нашим президентом фактором «перезагрузки» и потепления российско-турецких отношений?

— Вот совершенно не вижу признаков «перезагрузки». У Москвы с Анкарой стабильное чередование пиков оттепель-охлаждение. И основная причина этого не в каком-то злостном коварстве турок. Турция и Россия в целом ряде вопросов и регионов являются полноценными конкурентами. Их интересы в политике и экономике во многом расходятся.

Между Москвой и Анкарой, разумеется, вполне может возникать временное, ситуативное партнерство. Но по целому ряду причин оно никогда не станет стратегическим. Если это понимать, то и никаких «ножей в спину» не получишь.