"Литовская элита плохо понимает суверенитет"

Евро, беженцы, призыв в армию – 2015 год в Литве был полон перемен. С чем столкнулась Литва в ушедшем году и какой встретила Новый год, RuBaltic.ru обсудил с политологом Альгирдасом ПАЛЕЦКИСОМ.

– Господин Палецкис, чем Вам запомнился 2015 год в общественно-политической жизни Литвы?

– Из ключевых событий хочу выделить введение евро как главное событие в Литве. Далее – рост военных затрат, продолжающуюся сейчас реформу Трудового кодекса, реакцию на кризис с беженцами и определённую переориентацию экономики, особенно экспорта, на новые рынки. Произошли и некоторые изменения в политическом ландшафте к будущим выборам.

– Начнём с того, что, действительно, 1 января 2015 года Литва перешла на евро. Высказывались различные опасения, как переход может сказаться на экономике. К чему это привело в итоге?

– Опасения главным образом касались роста цен. В принципе, они оправдались, потому как жители Литвы явно видят, что, особенно в сфере услуг, цены выросли. Это чувствуется. Когда курс 1 евро к 3,45 лита и цифры на ценниках в магазинах уменьшаются, создаётся психологическая иллюзия. Кажется, что в евро товар стоит меньше, а когда переводишь в литы, становится ясно, что на самом деле больше. И ты понимаешь, что таких цен раньше не было. Это крайне существенно, особенно для малоимущих. 

Сказать надо также, что фактически евро – незваный гость.

У людей не было возможности проголосовать за или против евро на референдуме.

Некоторые говорят, мол, когда был референдум по вступлению в Евросоюз, в договоре между Литвой и ЕС была возможность введения евро. Но мы же понимаем, что массовый избиратель не читал тогда всего договора, да и политологи и политики не акцентировали внимание на том, что переход на евро будет неминуемым и быстрым. Проблема в том, что всё произошло поспешно. Если бы еврозона переживала экономический подъём, можно было как-то обосновать переход на евро и поддержать его. А когда еврозона, да и весь Евросоюз, находится в кризисе, не следовало спешить. Лучше приглядеться, посмотреть. Тем более, наши соседи в Польше и в некоторых других странах не спешат и ничего не случается.

Не говоря уже о том, что переход на евро стал определённой утратой суверенных прав Литвы в монетарной сфере.

Наверное, тут сказалась привычка многих литовских политиков больше прислушиваться к Брюсселю и Берлину, чем к тому, что диктуют литовские национальные интересы. Да и социологические опросы показывали, что более 50% населения не желает евро, потому что люди видели, что произошло с ценами в Эстонии и Латвии. Но, к сожалению, решение принималось без гласа народа.

– Ещё одно новшество – восстановление воинского призыва. Сообщалось, что на первых этапах более 90% призывников стали уклонистами. Как литовское общество реагировало на призыв? 

– Литовцы сначала были несколько удивлены таким, я бы сказал, тоже поспешным решением. Потому что всё решение от его озвучивания до принятия заняло несколько месяцев, от силы полгода. Не хватало дискуссии. Аргумент был в том, что угрозы выросли, и всё. Всё произошло стремительно, без глубокого анализа и обсуждения. Раз есть установка властей, появляются соответствующие установки в главных СМИ, у ведущих политологов, лидеров общественного мнения. Эта установка транслируется, и общество свыкается с переменами. Надо сказать, что появилось и много добровольцев, потому что предложили неплохие условия, в том числе материальные. Хотя, повторюсь, решение было поспешным, и, думаю, многие со мной согласны.

Возврат призыва надо рассматривать в контексте нашей общей официальной реакции – насколько она адекватна реальным вызовам и угрозам для Литвы?

Тут мы плавно переходим к теме милитаризации. Что случилось? Нас уже не первый год готовили к угрозам с Востока, туда направлялись и ресурсы – финансовые, людские, моральные. А получилась, что угроза пришла с Запада и с Юга. На Западе скапливается масса настоящих и ненастоящих беженцев, которые и в Литву прибудут, а с Юга наступает терроризм. Литовские власти вложили миллионы евро в вооружение, ожидая угроз от России, тогда как эти деньги могли пойти на антитеррористическую подготовку, на подготовку к приёму беженцев, на полицию, которая, как показали последние месяцы, не оснащена базовыми инструментами работы.

Получилось, что большая часть элиты не совсем точно спрогнозировала ход событий и оценила угрозы для Литвы.

Поступила ли она так вследствие непрофессионализма или умышленно – другой вопрос. Теперь это большой урок для многих. 

– А каково общественное мнение?

– Это позитивный момент, если говорить не об элите, а об обществе в целом, то здесь созревает понимание, что генеральный курс государства не вполне правильный. Курс, когда многое построено на идеях конфронтации и разделения как во внешней политике, так и во внутренней. Это приводит к экономическому кризису. Мы теряем рынки. Тратим деньги не на пенсии, а на танки. Перефразируя известный лозунг, дело Ландсбергиса живёт и процветает.

Витаутас Ландсбергис в СМИ преподносится как патриарх, ему за 80, а его идеи оказываются "вечными".

В начале 90-х он разделял людей в Литве на патриотов и коммунистов, сейчас это переросло в противопоставление патриотов и якобы пророссийской пятой колонны. Во внешней политике тоже разделение: Россия и остальной мир. Политика "разделяй и властвуй" до сих пор ведётся под его идейным руководством. Общаясь со многими слоями населения, я вижу, что даже у части элиты растёт понимание, что назрели перемены. Потому что те же угрозы оказались неадекватно понятыми. Экономика Литвы, по разным подсчётам, потеряла порядка миллиарда евро от обоюдных санкций России и ЕС.

Идёт переориентация на рынки других стран, однако, беседуя с предпринимательскими кругами, я вижу чёткое недовольство бизнесменов тем, что без их спроса и без оглядки на литовский бизнес (не говоря уже о населении) проводилась русофобская линия с ожидаемыми результатами.

В сфере логистики и транспортных услуг это просто банкротство, убытки. Поэтому-то и растёт понимание, что в интересах самой же элиты в будущем поменять этот курс.

– Литве пришлось реагировать на призывы коллег по ЕС в отношении принятия беженцев. Сначала условились на 325 человек, затем число увеличилось до 1105. Первые ожидаются в 2016 году. Литва успела подготовиться?

– Технически принять беженцев Литва может, но как сделать, чтобы процесс не стал болезненным для обеих сторон, – это, конечно, вопрос. Литва была не готова к подобной ситуации, да и не только Литва. Многие страны ЕС тоже были не готовы. Нет специалистов в этой области, нет инфраструктуры, только сейчас это всё создаётся. Сами беженцы, если Вы заметили, не особо рвутся в Литву, что логично: они хотят попасть в благополучные страны вроде Германии и Франции.

Непонятно, что нас ждёт с беженцами в 2016 году, потому что силком их в Литву не повезёшь. Несколько семей прибыли, но это исключения. В основной массе беженцы в Литву не стремятся. Пока возникла патовая ситуация. Население тоже не готово ни материально, ни психологически к данному фактору.

– Удавалось ли Литве отстоять свои интересы на международной арене, внутри Евросоюза и НАТО?

– Внутри НАТО с Литвой особо не было значимых моментов, взаимодействие чаще происходило на двустороннем уровне. В Евросоюзе, помимо проблемы с беженцами… я бы не сказал, что Литва в контексте ЕС выиграла или проиграла. Я больше бы смотрел под другим углом. Отстаивать свои интересы и успешно их защищать можно при одном элементарном условии – когда эти интересы понимаются и осознаются глубоко, искренне и адекватно. А тут есть проблема, потому что за последние десятилетия наша элита, молодая не по возрасту, а по опыту, плохо учится пониманию своих национальных интересов. Взять тот же переход на евро. Многие аналитики говорили, что как минимум в 2015 году вводить евро было невыгодно, так как кругом кризис. Совсем недавно завершилась острая фаза греческого кризиса.

Элите стоит подучить литовскую историю. Она многому может научить. Это совершенно забывается. Забывается, откуда исходят угрозы Литве, забываются наши базовые ценности.

Почти 600 лет Литва росла в христианской культуре, вдруг происходит быстрая дехристианизация ценностей, нам моментально прививаются ультралиберальные ценности, абсолютная толерантность ко всему, что происходит на Западе. Тоже диву даёшься, насколько власть воспринимает это некритично. Не хватает понимания достоинства и национального суверенитета. Решение об интеграции в НАТО и ЕС было принято без дополнительного анализа ситуации. К сожалению, многими из нас, включая и меня, тогда, в начале 90-х, двигал прозападный романтизм.

Сейчас уже в какой-то мере многое упущено, потому что наши власти привыкли отстаивать интересы Евросоюза, НАТО и США как свои собственные, как интересы Литвы, когда между ними далеко не всегда можно поставить знак равенства.

Однако базовая установка многих системных партий такова: что хорошо для ЕС, НАТО и Америки, хорошо для Литвы.

Поддерживались операции в Ливии, Ираке, Югославии.

– С украинским кризисом аналогичная ситуация?

– Ситуация особенно трагична в понимании украинского кризиса. Многими в Литве он был воспринят как сугубо украинско-русский конфликт, хотя здравомыслящим людям ясно, что конфликт на Украине уходит корнями в борьбу России и США за влияние в этой стране. Для России это традиционное влияние, обусловленное родственными связями и историей. Для США это расширение зоны американского влияния. В Литве же многие политики этого не хотят видеть, воспринимают всё в упрощённом варианте. Это тоже говорит об отсутствии у нашей элиты более широкого понимания истории региона и истории Литвы, Украины, России. 

Чтобы отстаивать интересы, надо их сначала сформулировать.

С такими формулировками в Литве пока проблема. Однако события с беженцами и терроризм действуют как холодный душ. Люди видят, кто реальная угроза, кто режет головы. Террористы уже прямо угрожают Литве в видеороликах, показывают литовский флаг, как флаг члена НАТО. Видя толпы беженцев, люди начинают понимать, что совершались ошибки в Ливии, Ираке, в Сирии при поддержке Арабской весны. 2015 год и был важен тем, что внешние события стали постепенно подталкивать осознание внутри страны к тому, что многие положения литовской внешней политики требуют серьёзной коррекции.

Но самое главное – по анализу медиа и разговорам с людьми я вижу, что политика "разделяй и властвуй", ведущаяся в Литве с начала 90-х, потихоньку исчерпывается.

Люди видят продолжающуюся эмиграцию, экономический кризис, плохие отношения с Россией и Беларусью, беженцев и терроризм. Очень надеюсь, что это возымеет эффект в 2016 году и мы увидим отголоски этого понимания и конкретные шаги по коррекции курса.

– Шесть литовских политических партий летом провозгласили цель, что к 2025 году в стране должно жить 3,5 миллиона человек. Вы видите предпосылки к выправке демографической ситуации?

– По моей информации, за год из-за эмиграции мы теряем около 25 тысяч человек. Не вижу шансов, что к 2025 году ситуация как-то развернётся. Пока этого сложно ожидать, так как главный фактор эмиграции – экономическая ситуация в стране. Если экономика резко улучшится – остановится поток эмигрантов. Перспектив резкого улучшения не видно. Во всяком случае, на ближайшие пять лет трудно прогнозировать, что тренд изменится. Эмиграция, скорее всего, будет продолжаться.

– Какие перемены на политическом ландшафте Вы для себя подчеркнули?

– На литовском небосклоне появилась новая звезда – министр внутренних дел Саулюс Сквернялис, профессиональный полицейский. По популярности он уже входит в тройку, рядом с ним премьер-министр Альгирдас Буткявичюс и президент Даля Грибаускайте. Потенциал Сквернялиса гораздо больше, потому что люди пока испытывают к нему меньше негатива, чем к другим. Как новый человек, он ещё не успел себя проявить. Он воплощение надежд – человек со стороны, не из политической элиты.

У него имидж борца с преступностью, человека жёсткого, но справедливого. Это показывает запрос на определённые перемены.

Сквернялис не искал внутренних и внешних врагов, он рационально мыслит.

Казалось, инцидент в ноябре, когда наркоман сбежал из-под ареста в наручниках в центре Вильнюса и захватил автомат у полицейского, должен был повлиять на имидж Сквернялиса, но нет. Министр правильно поступил – резко подал в отставку, её не приняли. Он возглавляет МВД совсем недавно, поэтому у него пока большой кредит доверия.

– За пару дней до Нового года премьер Буткявичюс объявил, что Литва стала энергонезависимой страной. С ним можно согласиться?

– Вряд ли в мире существуют энергонезависимые страны. Даже государства, имеющие множество энергоресурсов, всё равно зависимы от рынков сбыта. В эпоху глобализации идёт переоценка термина «энергетическая независимость». В то же время, политика под лозунгом «независимость любой ценой» нереалистична. Так не бывает. Действует терминал СПГ, появились энергомосты с Польшей и Швецией – это задатки многовекторности и диверсификации. Диверсификация – это хорошо, но наивно строить новую «берлинскую стену» в энергетической сфере. Даже если Литва, Латвия и Эстония будут это делать, то, как мы видим, Германия совершенно не спешит. Напротив, она прокладывает новые трубопроводы с Россией и, по всей видимости, собирается продолжать. В том же духе поступают Италия и Франция. Считаю, в энергетической политике Литвы больше политических моментов и внутриполитической борьбы, чем отражения экономических реалий.