Как сидел в лагере "пролетарий" Солженицын
Продолжаем публикации, приуроченные к приближающемуся юбилею писателя Солженицына, чтобы помочь обществу его имени в составлении полного портрета мыслителя, чьи неудачные с фактологической точки зрения исторические книги стали тараном для разрушения Советского Союза.
Он не призался, что они лживые. Не знает, наверное, и вторая жена. А зря. Все ходы записаны.
Воспоминания самого Солженицына, его жены и друзей показывают, что послевоенный ГУЛАГ был относительно либеральным: зеки (во всяком случае, сам будущий писатель) имели регулярные свидания, посылки, читали книги. Их хорошо кормили. В нынешнем ФСИНе условия – куда строже.
Писатель Владимир Бушин в 2005 году в своей книге «Александр Солженицын. Гений первого плевка» собрал множество фактов о жизни этого русского писателя, нобелевского лауреата. В своей работе Бушин опирался только на факты – воспоминания самого Солженицына и его близких. Несколько глав книги посвящены пребыванию Александра Исаевича в ГУЛАГе, точнее в тюрьмах и «спецобъектах». Мы опускаем в этих отрывках из книги рассуждения Бушина о моральном облике Солженицына, и приводим только сухие факты:
«О жизни в неволе очень много говорит работа, которую приходится выполнять, её условия. В 1970 году в биографии для Нобелевского комитета он писал о своих лагерных годах: «Работал чернорабочим, каменщиком, литейшиком». А через пять лет, выступая перед большим собранием представителей американских профсоюзов в Вашингтоне, начал свою речь страстным обращением: «Братья! Братья по труду!» И опять представился как пролетарий: «Я, проработавший в жизни немало лет каменщиком, литейщиком, чернорабочим…» Американцы слушали пролетария, затаив дыхание.
Приобщение Александра Исаевича к физическому труду произошло в самом конце июля 1945 года, когда, находясь в Краснопресненском пересыльном пункте, он начал ходить на одну из пристаней Москвы-реки разгружать лес. Солженицына никто здесь не вынуждал, он признаёт: «Мы ходили на работу добровольно». Более того, «с удовольствием ходили».
Но у будущего нобелиата при первой же встрече с физическим трудом проявилась черта, которая будет сопровождать его весь срок заключения: жажда во что бы то ни стало получить начальственную или какую иную должностишку подальше от физической работы. Когда там, на пристани, нарядчик пошел вдоль строя заключенных выбрать бригадиров, сердце Александра Исаевича, по его признанию, «рвалось из-под гимнастерки: меня! меня! меня назначить!..». Но пребывание на пересылке дает возможность зачислить в его трудовой стаж пролетария лишь две недели.
Затем — Ново-Иерусалимский лагерь. Это кирпичный завод.
Застегнув на все пуговицы гимнастерку и выпятив грудь, рассказывает герой, явился он в директорский кабинет. «Офицер? — сразу заметил директор. — Чем командовали?» — «Артиллерийским дивизионом!» (соврал на ходу, батареи мне показалось мало). — «Хорошо. Будете сменным мастером глиняного карьера».
Так добыта первая должностишка. Солженицын признаётся, что, когда все работали, он «тихо отходил от своих подчиненных за высокие кручи отваленного грунта, садился на землю и замирал».
Как пишет Решетовская, цитируя его письма, на кирпичном заводе муж работал на разных работах, но метил опять попасть «на какое-нибудь канцелярское местечко. Замечательно было бы, если бы удалось».
Мечту сумел осуществить в новом лагере на Большой Калужской (в Москве), куда его перевели 4 сентября 1945 года. Здесь ещё на вахте он заявил, что по профессии нормировщик. Ему опять поверили, и благодаря выражению его лица «с прямодышашей готовностью тянуть службу» назначили, как пишет, «не нормировщиком, нет, хватай выше! — заведующим производством, т.е. старше нарядчика и всех бригадиров!»
Увы, на этой высокой должности энергичный соискатель продержался недолго. Но дела не так уж плохи: «Послали меня не землекопом, а в бригаду маляров». Однако вскоре освободилось место помощника нормировщика. «Не теряя времени, я на другое же утро устроился помощником нормировщика, так и не научившись малярному делу». Трудна ли была новая работа? Читаем: «Нормированию я не учился, а только умножал и делил в своё удовольствие. У меня бывал и повод пойти бродить по строительству, и время посидеть».
В лагере на Калужской он находился до середины июля 1946 года, а потом — Рыбинск и Загорская спецтюрьма, где пробыл до июля 1947 года. За этот годовой срок, с точки зрения наращивания пролетарского стажа, он уже совсем ничего не набрал. Почти всё время работал по специальности — математиком. «И работа ко мне подходит, и я подхожу к работе», — с удовлетворением писал он жене.
С той же легкостью, с какой раньше он говорил, что командовал дивизионом, а потом назвался нормировщиком, вскоре герой объявил себя физиком-ядерщиком. Ему и на этот раз поверили!
В июле 1947 года перевели из Загорска опять в Москву, чтобы использовать как физика. Его направили в Марфинскую спецтюрьму — в научно-исследовательский институт связи. Это в Останкине.
В институте кем он только не был — то математиком, то библиотекарем, то переводчиком с немецкого (который знал не лучше ядерной физики), а то и вообще полным бездельником: опять проснулась жажда писательства, и вот признается: «Этой страсти я отдавал теперь все время, а казённую работу нагло перестал тянуть».
Условия для писательства были неплохие. Решетовская рисует их по его письмам так: «Комната, где он работает, — высокая, сводом, в ней много воздуха. Письменный стол со множеством ящиков. Рядом со столом окно, открытое круглые сутки…»
Касаясь такой важной стороны своей жизни в Марфинской спецтюрьме, как распорядок дня, Солженицын пишет, что там от него требовались, в сущности, лишь две вещи: «12 часов сидеть за письменным столом и угождать начальству». Вообще же за весь срок нигде, кроме этого места, рабочий день у него не превышал восьми часов.
Картину дополняет Н. Решетовская: «В обеденный перерыв Саня валяется во дворе на травке или спит в общежитии. Утром и вечером гуляет под липами. А в выходные дни проводит на воздухе 3-4 часа, играет в волейбол».
Недурно устроено и место в общежитии — в просторной комнате с высоким потолком, с большим окном. Отдельная кровать (не нары), рядом — тумбочка с лампой. «До 12 часов Саня читал. А в пять минут первого надевал наушники, гасил свет и слушал ночной концерт». Оперу Глюка «Орфей в аду»…
Кроме того, Марфинская спецтюрьма — это, по словам самого Солженицына, ещё и «четыреста граммов белого хлеба, а черный лежит на столах», сахар и даже сливочное масло, одним двадцать граммов, другим сорок ежедневно. Л. Копелев уточняет: за завтраком можно было получить добавку, например, пшённой каши; обед состоял из трех блюд: мясной суп, густая каша и компот или кисель; на ужин какая-нибудь запеканка. А время-то стояло самое трудное — голодные послевоенные годы…
Солженицын весь срок получал от жены и её родственников вначале еженедельные передачи, потом — ежемесячные посылки. Кое-что ему даже надоедало, и он порой привередничал в письмах: «Сухофруктов больше не надо… Особенно хочется мучного и сладкого. Всякие изделия, которые вы присылаете, — объедение». Жена послала сладкого, и вот он сообщает: «Посасываю потихоньку третий том «Войны и мира» и вместе с ним твою шоколадку…»
Страстью Солженицына в заключении стали книги. В Лубянке, например, он читает таких авторов, которых тогда, в 1945 году, и на свободе достать было почти невозможно: Мережковского, Замятина, Пильняка, Пантелеймона Романова:
«Библиотека Лубянки — её украшение. Книг приносят столько, сколько людей в камере. Иногда библиотекарша на чудо исполняет наши заказы!»
А в Марфинской спецтюрьме Солженицын имел возможность делать заказы даже в главной библиотеке страны — в Ленинке.
В заключении Солженицын приохотился и писать. «Тюрьма разрешила во мне способность писать, — рассказывает он о пребывании в Марфинском научно-исследовательском институте, — и этой страсти я отдавал теперь всё время, а казённую работу нагло перестал тянуть».
Свидания с родственниками проходили на Таганке, в клубе служащих тюрьмы, куда арестантов доставляли из других мест заключения. Н. Решетовская так описывает одно из них: «Подъехала никакая не «страшная машина», а небольшой автобус, из которого вышли наши мужья, вполне прилично одетые и совсем не похожие на заключенных. Тут же, ещё не войдя в клуб, каждый из них подошел к своей жене. Мы с Саней, как и все, обнялись и поцеловались и быстренько передали друг другу из рук в руки свои письма, которые таким образом избежали цензуры».
И ещё один отрывок из книги Бушина, уже не относящийся к заключению писателя, но хорошо показывающий восприятие Солженицына самого себя как мессии:
«Такой случай, имевший место под новый 1962 год. Поехал с женой из Рязани в Москву, чтобы там у Теуша спрятать свои рукописи. В праздничной электричке какой-то пьяный хулиган стал глумиться над пассажирами. Никто из мужчин не противодействовал ему: кто был стар, кто слишком осторожен. Естественно было вскочить мне — недалеко я сидел, и ряшка у меня была изрядная. Но стоял у наших ног заветный чемоданчик со всеми рукописями, и я не смел: после драки неизбежно было потянуться в милицию… Вполне была бы русская история, чтоб вот на таком хулигане оборвались бы мои хитрые нити. Итак, чтобы выполнить русский долг, надо было нерусскую выдержку иметь».
Комментарий удален модератором
корявый язык,как будто русский не родной,
прыганье с пятого на десятое. НУДГА ДИКАЯ!
Комментарий удален модератором
ХУДОЖЕСТВЕННЫЙ ВЫМЫСЕЛ.
А нобелевская премия уже давно дается за заслуги перед ЗАПАДОМ
С надписью - ЛЮДИ РУССКИЕ, ПРОСТИТЕ ПАРХАТОГО! (как сказал МЕХЛИС после сдачи немцам Крыма)...
https://www.youtube.com/watch?v=dmJr1hsumZo
Этого достаточно, чтобы плюнуть на его гроб.
В предисловии к ГУЛАГу солжец написал, что это метод художественного исследования, но странным образом описывая жизнь 500 без малого персонажей, подавляющее большинство из которых вышли из заключения и умерли своей смертью, сделал вывод о том, что в лагерях погибло более 100 млн. человек. Ни разу, заметьте, не побывав ни в одном архиве.
И ведь множество скудоумцев и просто мерзавцев всех мастей преподносит эту цифру
"художественного исследования", как фактологическую!
Комментарий удален модератором
Мерзавцы почитают мерзавцев.https://www.youtube.com/watch?v=XQWRR4_CxfU&t=6s
Комментарий удален модератором
Комментарий удален модератором
Комментарий удален модератором
Зачем повторять солженицевский бред? Какие миллионы убиенных?
Или Вы о тех 27 миллионах, которые погибли и умерли защищая цивилизацию?
Хватит врать про подвалы НКВД, ГУЛАГ и т.п. Лично Вас сколько раз расстреливали? Наверное раз пять, не меньше! :-)
Да, был НКВД, был ГУЛАГ, но они занимались защитой интересов людей, защищали их от той нечести, которая выползла в середине-конце 80-х и плавает наверху до сих пор.
Вот один дальний свояк сидел за украденную машину зерна, а его дети говорили, что за 3 колоска. И так в большинстве случаев. Кто же признает, что сидел за дело. Вот дети одного известного автоконструктора рассказывали мне, что спросили у отца, за что его отправили в шарагу. Он ответил, что по нынешнему вроде бы и не за что, а тогда было за что. Весьма расплывчато, но вину-то свою он отрицать не стал. Мой дядька после плена был в лагере. Объяснил мне, что рядовой и сержантский состав после плена после небольшой проверки отправляли либо домой, либо дослуживать. А вот офицеров и, особенно, политработников, а он был политруком роты и носил нашивки на рукаве, проверяли более глубоко. И вопрос: "Почему ты остался жив?", был не праздным. Дело в том, что в 1942 году, когда дядя попал в плен под Харьковом, немцы политработников в плен не брали - расстреливали на месте. Если, конечно, тот не предлагал сотрудничество. А дядя закопал документы, бойцы переодели его...
Может скажешь сколько времени отводится на подавление бунта з\к в колонии что в России, что в Украине что в любой стране сейчас, не более трёх дней, а вот "кровавый режим" больше двух недель вел переговоры с воставшими и только потом начал штурм. А сам автор за день до штурма слёг в больничку. А сколько ляпов по напридумывал автор это вообще читать без смеха нельзя.
топор и плаха. Даже контрреволюции типа 1991-93гг по моральным, материальным, экономическим и людским потерям - это горе и слезы, разорение и мракобесие стран и народов. Вот это надо изучать историкам, а не рядиться в тоги обвинителей и судей.
Горький.В И Ленин
Солженицын менялся (а может быть, не менялся, а открывался, переставал таиться, становился все откровеннее?), и менялось мое отношение к нему.
Если раньше для обозначения этого моего отношения на ум приходили такие слова, как "изумление", "восхищение", "восторг", то теперь тут более уместны были совсем другие: "недоумение", "разочарование", "раздражение", "отталкивание". И чем дальше, тем хуже: "неприязнь", "возмущение", "негодование", а в иных случаях даже "омерзение".
Бенедикт Сарнов: Явление Солженицына
Да, немцев переселяли из районов, расположенных вблизи зоны боевых действий. В 1941 году мой отец заканчивал саратовское танковое училище. Он был призван на действительную службу, как тогда говорили, после окончания Азово-Черноморского института механизации сельского хозяйства в 1940 году на один год. Так вот, их каждую ночь поднимали по тревоге ловить немецких парашютистов, которых забрасывали в Энгельс, столицу немцев Поволжья на другом берегу. А немецкие диверсанты растворялись среди местного населения. Не забывайте, что в США всех японцев во время войны просто посадили в лагеря, а у нас немцев только переселили. А вот на моей родине в Оренбургской области, которая была удалена от фронта, полно немецких сёл ещё с екатерининских времён, но их ни кто не трогал, т.к. там не было стратегических объектов и боевые действия не велись.
Так же и с крымскими татарами. Мужа моей тётки отставили в Крыму после освобождения. Он был шофёром. Так вот он рассказывал, что по Крыму нельзя было передвигаться - везде засады. А боевиков вычислить невозможно - они растворялись среди местных. Что оставалось, кроме как очи...
Тут в комментарии ниже я уже написал, что на моей родине в Оренбургской области немцев никто не переселял. Рядом с селом, где родились мои родители, имеется целый немецкий анклав. И нужно сказать, что немцы, как не печально для нас, были культурнее наших колхозников во всём, в том числе и в ведении сельского хозяйств. И качество всего, что они делали, было на порядок выше, чем то, что делали наши. Не случайно молоть муку или выжимать подсолнечное масло наши колхозники ездили именно в немецкие сёла. И ни кто ни когда, в том числе и во время войны, к этим немцам плохо не относился. Наши отзывались всегда о них с уважением.
--------------------
Ну зачем же так нашим либерастным братьям шаблоны то рвать?
Комментарий удален модератором
Комментарий удален модератором
Ведь именно она написала в ПРЕДИСЛОВИИ к тому избранных сочинений для российских школьников (кстати, ЕГЭ по соЛЖЕницину)!!
Комментарий удален модератором
А ты Шаламова почитай и узнаешь зачем.
Но."Ура!" Скоро все это кончится. Я выхожу на волю..."
Вот недавнее интервью с Владимиром Сергеевичем. Здоровья Ветерану.https://www.youtube.com/watch?v=e8-pzsvVzws
в 1973 году про Исайю соЛЖЕницина...
А я по прежнему считаю, что плохих книг не бывает, бывают никчемные читатели. Вот скажите, кто-то из критикующих здесь реально сидел в лагерях или шарашках. Если нет, то лучше заткнитесь...
Как там у Высоцкого:
"Как вам не стыдно,
Уберите лапы..."
И непонятно, как же при всем старании выслужиться, пролезть наверх, получить должность, при всех этих качествах Солженицин взялся за такое "неблагодарное" дело, как "свалить" Советский Союз. Когда, напиши он любую бездарную агитку, прославляющую СССР и Коммунистическую партию, и обеспечена гос. премия, квартира в Москве, членство в Союзе писателей.
Как выбрал он путь диссидента и страдальца?
Картина не складывается. И,значит, верить ей нельзя. Грязь.
Симонов - тоже автор неоднородный, хотя и талантливый, получил Сталинскую премию, причём 1-й степени, за книгу «Друзья и враги», бездарную агитку в духе холодной войны, но я имел в виду не его.
Сейчас уже и не вспомнить десятки, если не сотни этих лауреатов, чьи имена и "труды" бесславно забыты.
Говорят ли вам, к примеру такие имена, как Бубеннов, Первенцев, Бабаевский, Владимир Беляев, Сёмушкин, Юрий Лаптев…
-----------------
Вообще ничего не говорят.
Ну а Кожевников, Шейнин, Фадеев, Дольд-Михайлик, Соловьёв? Первое что пришло на память из авторов, которых читал? Они что, хуже Солженицина?
Есть много талантливых писателей, что не умаляет значения Солженицына.
Я отметил, что Солженицын не думал о успехе и не делал карьеру, как многие литературные проходимцы тех времен, что противоречит тем обвиненниям и той грязи, что вылил на него автор этого пасквиля,. Вы же привели пример нескольких более или менее известных писателей (причем, не первой десятки, и, среди них - половина - детективщики, позабыв упомянуть, например, Платонова, Булгакова, Айтматова, Распутина, Быкова, Астафьева, и др. что дает основания задуматься о круге вашего чтения). Ну, и что? Какое это имеет отношение к обсуждаемому вопросу?
С Булгаковым каюсь, что забыл, перечитал всего. Или Пикуля. Или Анатолия Иванова. А насчёт круга чтения, так читал то, что было в домашней библиотеке в 80-е годы. Айтматова читал, но он мне не понравился.
Уже в перестройку - Приставкина. Вот только с 1996, когда институт закончил, времени для чтения уже не было.
Кстати. Насчёт конъюнктуры. На волне перестройки Ю.Семёнов сделал из Исаева жертву сталинских репрессий. Зачем?
Вернее попытался, но тяжелая литература.
И слушать его проповеди на ТВ было скучно.
Но одно факт - это великий писатель. И такое врунское мелочное о нем - это кретинизм.
А , как писал философ Ленин, "Форма существенна, сущность формирована. Так или иначе, в зависимости и от сущности".
--------------
Это просто ?
Интересно, те, кто его сейчас топчет, читали ?
А здесь посмеялся над аргументацией "критика"
Никаким тараном "сов. строев" этот подонок , никогда не был, - тараном были сами ЦК КПСС, или Андропов, который плотно был озабочен судьбой , нашего великого писателя. Собсно он его и вывез в ЦРУ, вредить стране.