Кому неугоден нетолерантный Астахов

На слово «толерантность» у меня аллергия. Как слышу его – сразу чую подвох, фальшь и лицемерие. Наши отцы и деды о толерантности не знали, о ювенальной юстиции тоже слыхом не слыхивали, да и сюсюкаться не умели: – надо ребенку по заднице дать, если заслужил – шлепнут, надо приголубить – обнимут крепко, как могут только отцы. Но главная их задача – чтобы детям в семье жилось хорошо, безопасно, сытно.

Легко представляю себе, как такой настоящий мужик заходит в палату к детям, выжившим после страшной трагедии на озере, и говорит им не с улыбкой – с кривой усмешкой, спокойно, чтобы сдержать эмоции: «Ну что, как поплавали?» Не бросается к ним с причитаниями, не сюсюкает и стенает: «Бедные детки!» Как ко взрослым обращается, как к морякам после крушения судна, на равных. Он уже думает, как не допустить подобного, и чтобы не точечно – на отдельных озерах нашей огромной страны, а изменив систему в целом.

Кстати, детскому омбудсмену Павлу Астахову, о котором, как вы догадались, и идет речь, ломать систему уже приходилось и весьма успешно. Вспомним так называемый закон Димы Яковлева – запрет на усыновление наших детей гражданами США (2012). Вспомним химическую кастрацию педофилов – в добровольном порядке (2012). А ликвидация детских домов и интернатов – казалось, утопия, а ведь сработало: детей разбирают в семьи, сиротские учреждения закрывают (с 2012).

Не оказалась пустышкой и инициатива по созданию Национального мониторингового центра помощи пропавшим и пострадавшим детям, он открылся в прошлом году в Москве. Еще одна здравая мысль – уголовная ответственность за совращение детей через интернет-переписку (2015).

Что в итоге? За одну выдернутую из контекста фразу, которая кому-то показалась жесткой и неуместной, уполномоченного по правам детей подвергли остракизму. И если бы не подливали масла в огонь некоторые средства массовой коммуникации – читай, пропаганды, – смакуя, как омбудсмен якобы издевался над детьми – не разгорелся бы такой пожар возмущения.

Какова цель этой грамотно организованной травли, в результате которой уполномоченный по правам ребенка собирается уйти в отставку? По сути, Павел Астахов является «живым препятствием» для проникновения ювенальной юстиции западного образца и прочих сомнительных западных свобод в Россию. Он не раз заявлял: ювенальные технологии ведут к разрушению родительского авторитета. А еще он против того – и как посмел?! – чтобы у детей были «родитель № 1» и «родитель № 2», как это принято в странах, где разрешены однополые браки. Он хочет, чтобы у детей были мама и папа. Конечно, многим на западе и в Европе не нравился такой нетолерантный Астахов. А вот у меня на слово «толерантность» аллергия.