Зачем Кремлю нужны «четыре мешка картошки»

В 2018 году отношения между Белоруссией и РФ резко изменилась. Теперь Москва настаивает на быстрой интеграции двух стран, а Минск призывает «не спешить».

В Москве 29 декабря прошли последние в этом году переговоры президентов Белоруссии и РФ, и одна их деталь оказалась очень показательной.
Показать полностью… Александр Лукашенко на новогодние праздники подарил своему российскому коллеге Владимиру Путину четыре мешка своей картошки и местное сало, сообщила пресс-секретарь главы белорусского государства Наталья Эйсмонт. «Могу сказать, что не только картошку в тот день подарил Александр Григорьевич Владимиру Владимировичу. На самом деле, насколько я знаю, президент России очень любит хорошее сало. И Александр Григорьевич, зная об этом, … в предыдущий визит привез еще и сало, причем такое… не то, что какое-то специально сделанное, а просто — самое вкусное, конечно, подобранное белорусское сало. И сало тоже было презентовано. После был картофель», — рассказала Эйсмонт, отметив, что речь идет о картошке «с президентского огорода».

По данным Эйсмонт, картофель был привезен Путину «по спецзаказу», потому что ранее, «в полушутку», Лукашенко спросил у Путина, что бы еще ему хотелось получить от президента Беларуси и всей республики. «И ответ прозвучал именно так: „Ну что еще можно попросить из Беларуси? Картошку и сало“. Ну, за нами не заржавеет. Мы привезли четыре мешка этого картофеля», — отметила пресс-секретарь.

Она также уточнила, что там было «четыре сорта картофеля». «Причем если вы думаете, что это абсолютно одинаковая картошка, просто отличается названиями сортов, то вы глубоко заблуждаетесь, потому что у каждого этого сорта — под него предназначенный способ приготовления. Какая-то предназначена для жарки, какая-то — для драников, какая-то — для пюре, что-то — для запекания и отваривания. Там (на мешках) все было подписано», — добавила Эйсмонт.

Когда при позднем Ельцине только начиналась «интеграция постсоветских стран», происходившее журналисты окрестили «нефть в обмен на поцелуи»: Лукашенко приезжал в Кремль, целовался с Ельциным, громко рассказывал о славянском братстве и уезжал с договором о поставке российских энергоносителей по смешным ценам. С тех пор прогресс — уже не поцелуями расплачивается, а картошку с салом прямо в Кремль привозит.

Все это, однако, выглядит как злая ирония, если вспомнить, что за 2018 год Александр Лукашенко наговорил в адрес российского руководства, наверное, больше гадостей, чем за все время своего прежнего общения с Владимиром Путиным. Причина — именно в прошедшем году Кремль неожиданно поставил вопрос ребром: хватит дружбы за дотации, пришло время появиться «белорусской губернии» в составе России.

Последние 25 лет власти Белоруссии с большим или меньшим успехом достигали всего, чего хотели в экономической интеграции с Россией: сохраняли высокие энергетические субсидии и беспрепятственный доступ к ее огромному рынку. Щедрая оплата Россией декларируемой Минском дружбы и реального союзничества в военной сфере позволяла удерживать неэффективную экономическую систему Белоруссии без кардинальных структурных реформ. Страна мало инвестировала, а больше проедала энергетические субсидии и российские кредиты. В результате белорусы получили экономику, сильно зависящую от одной страны, с которой почти каждый год происходят газовые, нефтяные, мясные, молочные и прочие войны. И каждый раз, когда Россия собирается «уменьшить дозу», белорусскую экономику лихорадит.

Именно это происходило на протяжении всего 2018 года. Весна ознаменовалась пиком «молочного конфликта»: в апреле тогдашний министр сельского хозяйства РФ Александр Ткачев в интервью РИА «Новости» заявил, что Россия намерена в ближайшее время обеспечить рынок молока на 90% отечественными продуктами и идти дальше, вплоть до полного замещения импорта. А белорусских поставщиков он обвинил в демпинге и порекомендовал им искать другие рынки сбыта.

Ткачев напомнил, что Белоруссия — самый крупный поставщик молочной продукции в Россию, ее доля в импорте «молочки» — 86%. При этом Белоруссия за три года увеличила экспорт в Россию на 24% — до 950,5 тысяч тонн. «Конечно, белорусы должны искать новые рынки сбыта, потому что у нас серьезные намерения напоить россиян отечественным молоком. Мы планируем в ближайшие 5-7 лет закрыть этот вопрос, но пока видим, что нормальному развитию рынка мешает недобросовестная конкуренция с молочной продукцией, содержащей растительные жиры, и сухим молоком. Белорусские поставщики сухого обезжиренного молока откровенно демпингуют при поставках на российский рынок», — сказал тогда российский министр.

После чего Россельхознадзор с удвоенной энергией начал находить в белорусском молоке то бактерии, то, наоборот, антибиотики. Поставки с одних белорусских молочных заводов запрещались, с других — наоборот, разрешались. Этот «марлезонский балет» длился до осени, когда аграрные министерства двух стран, наконец, подписали прогнозный баланс по поставкам белорусской «молочки» в РФ на 2019 год.

Но по-настоящему ситуация в отношениях двух стран начала меняться с конца лета. 10 августа агентство Reuters опубликовало статью «РФ для пополнения бюджета хочет ограничить поставки топлива в Белоруссию». Там впервые прямым текстом была озвучена проблема, которая стала фоном для всех последующих событий в отношениях между Минском и Москвой — и остается ею по сей день. «Россия приостановила предоставление кредитов Белоруссии и намерена ограничить Минску беспошлинные поставки нефтепродуктов и сжиженного газа (СУГ) с четвертого квартала 2018 года, ссылаясь на потери своего бюджета, свидетельствуют протокол изменений к двухстороннему межправсоглашению и пояснительная записка Белнефтехима», — говорилось в тексте Reuters.

Еще не поднимался вопрос о возобновлении интеграционных процессов, о буквальном и ускоренном исполнении договора о создании Союзного государства — все это будет много позже. Но стало понятно: экономические отношения внутри СГ начинают очень сильно меняться.

Александр Лукашенко отреагировал сразу, очень жестким заявлением: «У нас сейчас тяжелый период — россияне ведут себя варварски по отношению к нам, публично об этом говорю. Они от нас требуют чего-то, как будто мы вассалы у них, а в рамках ЕАЭС, куда они нас пригласили, они выполнять свои обязательства не хотят. Вот они и создают неконкурентную ситуацию. … Мы зажаты, к сожалению, с востока нашим старшим братом, который ведет себя в конкуренции недобросовестно».

Дальше начались межправительственные переговоры, в ходе которых стало понятно: Россия заняла неожиданно жесткую позицию по вопросу дальнейшего субсидирования «белорусского экономического чуда». Часть проблем — вроде рефинансирования Россией ее же собственных кредитов, выданных ранее, — удалось решить на двух встречах Лукашенко с Путиным в Сочи, а затем в Могилеве. В последнем случае Лукашенко даже необычно расчувствовался: «Я благодарен вам, президенту России, за то, что вы нашли время, приехали в этот светлый город. Я не зря сказал — русский город. Могилев, Витебск — это такие города, которые вообще не отличаются от российских городов».

Но вскоре стало понятно, что договоренности по самым важным вопросам так и не достигнуты. Лукашенко просил российский газ по $70, как в Смоленской области, тогда как сам получает по $129 — дешевле, чем любой зарубежный клиент «Газпрома».

Второй вопрос — налоговый маневр в нефтяной сфере России. Для Белоруссии он означает потерю 30%-й маржи, которую она имела, получая российскую нефть без пошлин. Далее эта нефть перерабатывалась на белорусских НПЗ, продукты шли на экспорт, и это было одной из двух опор белорусского бюджета (вторая опора — экспорт калийных удобрений).

Терять эту «нефтяную субсидию» очень не хотелось, и Александр Григорьевич начал давить, обвиняя Москву в срыве неких договоренностей. Выступая на заседании Высшего Евразийского экономического совета в начале декабря в Санкт-Петербурге, Лукашенко напомнил, что кроме позитива вроде вступления в силу Таможенного кодекса, «с сожалением можно отметить, что существует ряд важных вопросов, которые остаются нерешенными». «Я говорю не с точки зрения стенания и рыдания, а потому что договорились, но не сделали. Наш Союз образовался на определенных свободах — передвижения рабочей силы, капитала, товаров и т. д. И самое главное, о чем мы договаривались по экономике, — что все субъекты хозяйствования и люди будут иметь равные условия. Нет равных условий — нет Союза», — заявил Лукашенко.

Лучше бы белорусский президент этого не говорил… Потому что ответ прилетел сразу же. В лице Дмитрия Медведева, который 13 декабря на заседании Совмина СГ в Бресте, по сути, озвучил ультиматум Кремля: дальнейшая экономическая поддержка — только взамен на исполнение договора, который предусматривал создание Союзного государства с единой валютой, парламентом, таможней и налоговой системой, вооруженными силами и законодательством, с единым президентом, наконец.

«Хочу особо подчеркнуть: Россия готова и дальше продвигаться по пути строительства Союзного государства, включая создание единого эмиссионного центра, единой таможенной службы, суда, счетной палаты. В том порядке, который предусмотрен договором о создании Союзного государства от 8 декабря 1999 года. В этом случае нужно проводить единую налоговую политику, политику в области ценообразования, тарифообразования», — сказал Дмитрий Медведев.

Лукашенко очень резко ответил уже на следующий день: «Шантажировать нас, пытаться наклонять, стать коленом на грудь бесполезно. Мы должны идти к интеграции во имя единения наших народов. Не могу пойти на закулисные махинации, все должно быть честно и открыто. … Если нас хотят поделить на области и впихнуть в Россию — этого не будет никогда. … Даже мыслить такими категориями во вред самой России, а для Беларуси суверенитет — это святое. … Нам говорят — компенсация за налоговый маневр будет, когда будет, как некоторые говорят, более глубокая интеграция. А некоторые прямо говорят — мы готовы, чтобы вы шестью областями вошли в состав Российской Федерации».

Ставки резко выросли, и последние две встречи Лукашенко с Путиным в конце декабря прошли уже под знаком обсуждения прежде всего интеграции, а уже потом — вопросов экономики. Впрочем, точка в переговорах пока не поставлена, и можно ожидать любого поворота событий.

«Давайте посмотрим, как в российской новостной повестке подается „углубление интеграции“ с Белоруссией. Да просто как объединение двух стран. Никто особо не скрывает, что один из вариантов продления полномочий Владимира Путина как главы государства — мирное присоединение Республики Беларусь. Но даже если не брать этот аспект, то все равно есть масса проблем между нашими государствами, включая проблемы и экономические, и военно-политические, и пограничные, и визовые. Все они успешно „решаются“ инкорпорацией Белоруссии в Россию — так, по крайней мере, это видят из Москвы, — сказал „Росбалту“ белорусский эксперт „Вышеградского фонда“ Алесь Мартынюк. — Отсюда, например, и предложения начать политическую интеграцию с парламентской системы. В 2021 году российские выборы в Госдуму провести по новым правилам, уже как выборы в единый парламент Союзного государства, с аналогичными правилами на белорусской территории. Думаю, на самом деле сейчас решается другой вопрос — будущего самого Лукашенко. Здесь спектр возможностей очень широк — от второго человека в стране (можно ввести пост вице-президента СГ) до почетного пенсионера, приглашаемого в Кремль по праздникам».

Впрочем, многие эксперты в Минске полагают, что напряженные переговоры конца года — это больше «переполох в курятнике». Финансовые потери для белорусского бюджета в случае прекращения российской поддержки будут велики, но не фатальны. По крайней мере, для личной власти Лукашенко.

«Да не упала россиянам эта „интеграция“. Военно-техническое сотрудничество — да, это принципиально важно для Москвы. Но в остальном мы депрессивный дотационный регион. А вопрос об „объединении“, „интеграции“ всегда играет в душах россиян, — сказал „Росбалту“ белорусский военный эксперт Сергей Марцелев. — Хотя на самом деле Кремль требует серьезных уступок (приватизация предприятий нефтехима в пользу россиян, приватизация МЗКТ, создание военной базы), а Лукашенко на эти уступки не готов и публично орет, что энергетический грант ему мал. Вот россияне и ставят его на место».

«До недавних пор Лукашенко не трогали, потому что у России всегда были какие-то другие дела и проблемы на международной арене, до него просто не доходили руки. Но вот наконец „руки“ Кремля до Лукашенко дошли. И им занялись, и серьезно занялись. Я не думаю, что у Кремля есть планы оккупировать Беларусь, потому что это предполагает дополнительную нагрузку на российский бюджет, серьезные расходы на подкуп лояльности местных элит, на затыкание огромных финансовых дыр в белорусском бюджете и т. д., — сказала в комментарии „Росбалту“ белорусский политик, глава гражданской кампании „Наш Дом“ Ольга Карач. — Я думаю, что у Кремля сейчас такая задача: поставить для Лукашенко настолько невыполнимые условия, чтобы он сам отказался от идеи интеграции и Союзного государства. Россия не хочет брать на себя политическую ответственность за отказ от интеграции, потому что тогда возникает логичный вопрос, а зачем Россия столько лет кормила Беларусь. Поэтому, я думаю, что Александру Лукашенко будут выставлены невыполнимые условия, в результате которых ему точно придется отказаться от идеи интеграции. А отказаться от идеи интеграции и потерять российскую поддержку для Лукашенко означает очень высокие риски потери личной власти. А личная власть Александра Григорьевича волнует гораздо больше, чем белорусский суверенитет. Поэтому нас всех ждет очень интересный год, как Россия и Беларусь будут вместе выпутываться из своей же собственной интеграционной паутины».

Судя по всему, сейчас Москва и Минск обсуждают план интеграции. К радикальному объединению, здесь и сейчас, страны не готовы. Кремлю не нужен «Крым-2» с большим количеством административных проблем и международным возмущением. Отсюда — программа интенсивного сближения, но с сохранением белорусского суверенитета. По неофициальной информации, сейчас рассматриваются две программы — «легкая» и «жесткая». Первая предполагает сближение сначала по некритическим вопросам, а затем уже по наиболее важным. То есть на первом этапе — согласование тарифов, адаптация налоговой системы, унификация законодательства. «Жесткая» версия предполагает уже в 2019 году, помимо вышеуказанного, еще и единую валюту, единую армию, единый стратегический план экономического развития, единую внешнюю политику.

Какой вариант будет выбран — мы узнаем только в начале января. Если вообще узнаем.