Силовые контингенты захотят большей власти

Просуществует ли путинская система до 2036-го? Никто не знает. Но теоретически можно представить такую вероятность.

Другое дело, что режим претерпит определенные мутации. Нет, я не об источниках самообновления пишу — их нет. Как нет и возможности менять галсы, маневрировать, применять различные манипуляции, чтобы удерживать лояльность большинства социальных групп.

Можно предположить, что технократическая модель мутаций будет реализована в ближайшие лет пять. Но тогда неизбежно случится деполитизация всех управленческих звеньев административной машины. А это серьезный риск для стабильной работы системы! Кроме того, в отсутствие оппонентов в лице ярких лидеров контрэлит власти будут вынуждены находить врагов внутри контура; и громить те когорты упоротых охранителей, которые полиняли и перестали быть нужными винтиками аппарата режима. Беда, однако, в том, что таких лоялистов уже и не осталось в системе. А те, что скачут на информационной поляне, вовсе не годный материал для политического спектакля.

Фактор внешней угрозы, несомненно, будет задействован.

Но в условиях непрерывного обеднения населения на фоне средневековых безобразий бюрократической опричнины, люди будут сосредоточены на решении частных проблем.

Наконец, еще один фактор, который может спутать карты ордынским стратегам. Путин все больше и больше отделяется от внутреннего управления, но не делегирует полномочия никому. Силовые контингенты захотят большей власти, поскольку ресурсы государства сокращаются уже сейчас довольно быстро. Начнутся серьезные конфликты внутри элит; эти конфликты нарушат хрупкий путинский консенсус внутри правящего слоя. Да и подрастут новые кадры, требующие ресурсов для себя. А старая путинская гвардия вряд ли захочет делиться с новобранцами. «Вот, княже, воины Свенельда одеты в паволоки и золото, а мы нази».

Как эти и многие другие факторы повлияют на устойчивость режима, сейчас прогнозировать сложно. Посмотрим, как власть справится с «пробкой» квазитранзита 2024.