После распада СССР говорить о «предателях Родины» нелепо и некорректно

Термин сегодняшней повестки Кремля — предатель Родины — трудно воспринимаем современными аудиториями, поскольку неясен контекст и образ этого вражины. Поэтому так нелепо выглядят официальные лица и журналисты на подряде, которые усиленно продвигают этот концепт в массы.

Вообще, этот термин понятен в контексте сталинской, закрытой политсистемы, с четкими идеологическими границами. За их пределами предательство относится к эмоционально насыщенным инвективам: жена упрекает мужа, что он предал их любовь, переспав с ее подругой.

Или, вот еще пример: многие предали бензоколонку Роснефти, заправившись у BP.

Можно с большой натяжкой говорить о предательстве офицера, перешедшего в стан врага во время войны. А отказ того же офицера выполнить преступный приказ может восприниматься по-разному разными сообществами. Генерал Шапошников во время массового убийства рабочих советской властью в 1962-м стал предателем в глазах номенклатуры и героем в сознании интеллигенции.

После распада СССР употреблять этот термин применительно к публичному оппозиционному политику странно, нелепо и некорректно.