Как убивают русскую деревню

По-настоящему глубинный российский народ живет либо не разгибая спины, либо не приходя в сознание. И эта безнадега — следствие политики центра, подозревают эксперты.

Каждый четвертый гражданин РФ живет в сельской местности. Однако эта доля ежегодно снижается, даже несмотря на присоединение Крыма. Есть очевидные причины: безработица, отсутствие образовательной, медицинской, культурной инфраструктуры. Как следствие, реальность деревни зачастую — это тяжкий труд на огороде, у «барина» на агрофирме, или праздное существование на подачки от государства и, конечно, повальный алкоголизм. По данным статистиков, чем дальше от райцентра, тем больше пьют — в среднем  на 15%.

Итоги, в общем, закономерны: более короткая продолжительность жизни, большее количество суицидов (из 18 тыс. 206 самоубийств в 2018 году в России 7 тыс. 400 было совершено в сельской местности) и, конечно, массовый отъезд молодежи.

Куда уходят люди

«Если мы обратимся к статистике, то увидим такую миграцию, которая, по некоторым оценкам, сопоставима с исчезновением одного муниципального района в месяц. Молодежь стремится уехать в город, а в деревне остаются старики», — рассказал директор Ассоциации сельских муниципальных образований и городских поселений Юрий Гурман.

С такими оценками согласен гражданский журналист Генрих Александров. Он сам много лет назад уехал жить из большого города в село, но теперь наблюдает «обратное движение»: его односельчане уезжают в города.

«Российская деревня вымирает. Каждый год множится число заброшенных деревень и сел, жители которых массово переезжают в города — где есть хоть какая-то работа и инфраструктура. Молодежь уезжает, остаются же, в основном, люди среднего и пожилого возраста, которым уже поздно что-то кардинально менять в своей жизни, и у которых нет ни денег, ни сил на переезд в город», — констатировал Александров.

Где работать?

Отсутствие работы и низкие доходы — основная причина переселений. Масштабы волн отъездов различны, в зависимости от местности. Одно дело — благодатный юг страны, где еще можно прокормиться натуральным хозяйством, или же сохранились прибыльные сельхозпредприятия. Другое — Нечерноземье, Урал, Север. Имеет значение и приближенность к городам. Если неподалеку есть город, где можно продавать сельхозпродукцию, или есть работа, то деревня, даже за 100 км, превращается в своего рода пригородный поселок. А вот если ты живешь в «медвежьем углу» и до других населенных пунктов — очень далеко, то больше вероятности, что родная деревня опустеет.

«Конечно, Россия большая и люди живут по-разному. Где-то есть возможность развития какого-то предпринимательства, тогда люди работают на земле, появляются фермерские предприятия. Где-то — есть крупные агрохолдинги, куда пришли инвесторы или поддержка государства. Тогда люди становятся „крепостными“ этих агрохолдингов, но хоть какая-то инфраструктура появляется. Люди как-то приспосабливаются. А где-то ничего этого нет, люди просто уезжают», — сказал Юрий Гурман.

«На юге России ситуация чуть получше, чем в средней полосе или Сибири. Возможно, благодаря относительно развитому сельскому хозяйству. Ну, и благодаря более мягкому климату, который позволяет многим держать внушительные подсобные хозяйства, хоть и отнимающие массу времени, но помогающие выжить. А какая еще работа может быть в селах? В основном, что-то бюджетное (учителя, библиотекари, почта), в лучшем случае— и это более характерно для юга — остатки советских колхозов.

Такая работа, за которую часто платят всего по 7-10 тысяч рублей в месяц, конечно, не нравится молодым людям, и они всеми силами стремятся покинуть родные места, перебравшись в областной центр или хотя бы в один из малых городов своей области — скорее всего, тоже вымирающий, но с парой-тройкой работающих заводов. Многие молодые люди, говоря о причинах отъезда, упоминают еще и об отсутствии инфраструктуры в деревнях. Некуда сходить, негде отдохнуть, не работает уличное освещение и т. п.», — перечислил Генрих Александров.

Почему «в деревне» мало платят?

Низкие зарплаты — одна из главных проблем. Даже если крестьянин трудится на прибыльном агропредприятии, зарплата у него небольшая. Более того, бюджетники, например, сельские учителя, получают несравнимо меньше московских коллег. Почему?

Руководитель центра политэкономических исследований Института нового общества Василий Колташов уверен, что это целенаправленная политика. «Это делается в логике того, что зарплаты бюджетников должны отражать уровни зарплат на рынке труда. То есть зарплаты не должны работать на повышение оплаты труда на региональном рынке», — рассказал эксперт.

Экономист пояснил, что, если бы зарплаты бюджетников в провинции выросли, то и другим работодателям, владельцам предприятий, пришлось бы подтягивать оплату труда своих работников. Проще говоря, чтобы продавец с высшим образованием не ушел работать по профессии, например, учителем, работодатель попытался бы удержать его повышением оклада. Но этого не происходит. В итоге в провинции «крутится» очень мало денег, и селяне стремятся уехать в мегаполисы.

«Идет игра на понижение. Такая политика является одной из причин сжатости провинциального потребительского рынка и рынка недвижимости. Для сравнения: в Московском регионе есть работа, и в столицу переезжают все новые люди, которые стимулируют местный рынок. А в провинции механизмы работают обратные: люди там очень бедные и рынки неразвивающиеся. Динамика там отрицательная», — пояснил Колташов.

Получается замкнутый круг: лучшие работники уезжают из регионов, а в провинции остаются те, кто «похуже». Работают они не очень качественно, и это не способствует развитию.

«До второй волны кризиса 2014—2016 годов у нас была „экономика трубы“; тогда считалось, что она нас вытянет. Потом выяснилось, что мировая экономика вступила в глобальный кризис, правила игры поменялись. Произошла перестройка и нашей экономической системы, которая предполагает расширение экспорта, но на внутреннего потребителя — плевать хотели. Пусть сам выкарабкивается. Главное, чтобы большие компании наращивали экспорт на внешние рынки», — разъяснил логику «государственных мужей» экономист.

Такая «программа развития», несомненно, будет буксовать, уверен Василий Колташов. Когда-нибудь «наверху», вероятно, поймут, что надо «включать» и внутреннего потребителя. Пока же «достучаться наверх» нелегко. Впрочем, и стучать пока особо некому. «Сам провинциальный потребитель еще не догадался, что ему надо самоорганизовываться и требовать повышения зарплаты. Он ждет решений сверху, либо того, что экономические ветры переменятся. Ну, или верит, что когда-нибудь манна небесная упадет», — заключил эксперт.