Финское чудо: как женщины захватили власть в Финляндии

Одной из главных новостей недели стало назначение на пост премьер-министра Финляндии 34-летней Санны Марин — самого молодого политика на этой должности в истории. Оказалось, что всеми финскими политическими партиями управляют молодые женщины. Forbes Woman выяснил, почему именно Финляндия стала страной победившего феминизма на самом высшем уровне

В эти дни в очередь за интервью с премьер-министром Финляндии Санной Марин выстроились порядка 200 ведущих мировых СМИ. Почему? Потому что глава финского кабинета министров — женщина и ей (всего) 34 года. Казалось бы, отшумело #metoo, Хилари Клинтон чуть не стала президентом США, в европейской политике женщины и вовсе стали часто мелькать — в том числе и на президентских постах, причем в таких странах, где этого можно ожидать меньше всего.

Однако Финляндия сумела удивить. Женщины — главы всех пяти партий правительственной коалиции и ключевые министры. При этом четырем из них нет и сорока лет. Чуть особняком — их старшая коллега, 55-летняя Анна-Майя Хенрикссон, председатель Шведской народной партии, присутствующая в финской политике много лет. Это правительство — второе в текущей парламентской каденции, сформированное коалицией левых партий после серьезного кризиса, вызванного двухнедельной забастовкой почты.

Как так получилось — в особенности с премьером? Санна Марин — не популистка (она представляет умеренно левую социал-демократическую партию, одну из самых старых в финской политической истории), не «залетный» харизматик, не «политический бройлер» из тех, что вступают в партию чуть не со школьной скамьи, не наследница «политической династии». Она в полном смысле этого слова «из народа».

Состав нынешнего финского правительства, конечно, можно объяснять конъюнктурой, «модой на феминизм», «пиаром» для избирателей или, по старинке, циничными предположениями о личной жизни молодых женщин. Но ответ лежит чуть глубже — в истории финской политики.

Странствующие служанки, грамотность и национальный подъем

Характер финской женщины формировали малонаселенная страна, тяжелый труд и грамотность. Свобода позволяла бесприданнице уйти с родительского хутора в служанки. Нередко она работала при богатых домах до тридцати лет. Накопив приданое, она подыскивала мужа моложе себя, и, обеспечив свое будущее, спокойно рожала детей. В XIX веке, после нескольких лет голода, многие семьи подались в города. Женщины пошли на фабрики. Стали появляться первые детские сады. Одновременно начался национальный подъем. Трудолюбивая и просвещенная финская женщина стала одним из его символов. Первый министр-женщина, Миина Силланпяя, вошла в финское правительство в 1926 году. Правда, после этого был двадцатилетний перерыв, отчасти связанный с войной.

Финляндия 600 лет была частью Швеции и более 100 лет — частью России. Только после 1917 года здесь окончательно сложилась национальная политическая элита. В молодой и бедной аграрной стране границы между классами общества были более проницаемы. Социальные лифты не простаивали. Становилось все больше работающих женщин и женщин-предпринимательниц, которые начинали естественным образом задумываться о защите своих интересов. Политика в Финляндии никогда не считалась ни «грязным делом», ни «уделом избранных», скорее — призванием (к слову, высокую зарплату в €7000-10 000 получают только депутаты парламента и министры, муниципальным депутатам выплачивают небольшие компенсации за участие в заседаниях). В 70-е годы, время урбанизации, масштабных социальных реформ и технологических прорывов, в правительстве работали по 2-3 женщины-министра. В 80-е, период экономического бума, число министров-женщин стало расти с каждым следующим правительством. В тяжелые для финской экономики 90-е министром обороны Финляндии была Элизабет Ренн, спикером парламента — Риитта Уосукайнен, а министром иностранных дел — Тарья Халонен.

Женщины не только в политике, но и бизнесе

Среди зарубежных аналитиков ходит версия, что на гендерное равноправие в финской политике влияют так называемые квоты на обязательное членство женщин в советах директоров крупных предприятий. И, действительно, доля женщин в верхнем эшелоне финского менеджмента составляет, согласно последнему отчету Deloitte, 31,6% — по доле женщин-руководителей в крупном бизнесе Финляндия на 4=м месте в мире. Но никаких законодательно установленных квот на количество женщин в советах директоров в Финляндии нет, не было и не предвидится. Есть рекомендации по разработке уставов компаний с целью развития diversity. Но это не государственные акты. Рекомендации составлены общественными объединениями предпринимателей и ассоциациями коммерческих предприятий наподобие Торговой палаты и Ассоциации предпринимателей. Благодаря им представительство женщин в советах директоров, действительно, существенно выросло с 2003 года. При этом в группе менеджеров высшего звена в возрасте до 40 лет женщин существенно больше, чем в такой же группе руководителей старшего возраста. Это совпадает с возрастом ключевых министров правительства и последними тенденциями в политике.

Но это не вполне коррелирует с общей демографической динамикой финской политики, где 30%-й порог женского участия в правительстве был достигнут уже в 90-е годы, благодаря чему у нынешних женщин-политиков появился выбор ролевых моделей. Позитивному отношению к молодости способствует и популярность культуры стартапов. Впрочем, финская политика начала «молодеть» уже с 70-х годов: возраст министров (правда, мужчин) бывал тогда и меньше 30 лет. Определенная заслуга в этом принадлежит легендарному политическому долгожителю президенту Кекконену. Он привечал талантливую молодежь — и не только политически активную.

Глубинные причины, естественно, лежат в демографических подвижках и изменениях коммуникаций. Конечно, называть молодых политиков хипстерами и «инстаграммерами» — несерьезно, хотя твитят все, а министр финансов Катри Кулумни охотно публикует фотографии в инстаграме. Просто за 10 лет, прошедшие после экономического спада 2008-2009 годов, в Финляндии оформилась новая категория избирателей. Это молодые, активные и сознательные горожане, чьи цели в жизни не исчерпываются хорошим образованием, хорошей работой и достатком. Особо заметны молодые женщины с высшим образованием, которые учились в школе, гимназиях и профколледжах в те времена, когда общий дискурс равноправия проявился в школьной программе. Для них профессиональные достижения женщин стали базовой нормой.

Есть и второй фактор: общедоступность политического процесса. Финская политика и всегда-то была не особо далека от народа (иной раз можно поздороваться с президентом в супермаркете или наткнуться на министра в поезде), но развитие социальных сетей дало возможность мгновенной и прямой обратной связи. Барьеры исчезли. И в этой безбарьерной, не ограниченной рамками «читательских мнений», публичных дискуссий и предвыборных встреч общественно-политической среде проявили себя как махровые популисты, так и политики новой волны.

Кто они — эти женщины?

1. Санна Марин, 34 года

Рассказывая о главе правительства Санне Марин, пресса любит подчеркивать, что она — дочь двух мам, то есть росла в «радужной» семье. Семья была бедная (для любителей спекулировать на теме сексуальных меньшинств: семья самой Санны Марин — гражданский муж и маленькая дочка Эмма). Первые годы жизни Санна провела в Весала, спальном районе Хельсинки (он и до сих пор считается не слишком благополучным), кочуя по съемным квартирам, а в школу пошла уже в Пирккала, предместье Тампере.

Она не была отличницей, но, по словам учителей, цепко усваивала то, что ее по-настоящему интересовало, не лезла за словом в карман и всегда интересовалась общественными вопросами. Ее очень задевало то, что в те, еще недавние, времена ее двух любимых мам не считали настоящей семьей, поэтому равноправие стало для нее больным вопросом.

Еще одна излюбленная прессой и комментаторами в соцсетях деталь — рабочее резюме Санны Марин, где в числе прочего указана работа продавцом на кассе.

Показательнее ее партийная биография. При отсутствии предпосылок в семье Санна — сознательно политизированный человек. Социал-демократов она выбрала своей партией в 2006 году, сознательно благодаря их за то, что во многом ими созданная система образования стала для нее трамплином. Санна начинала в молодежной организации при партии. А вот опыта нечистоплотной внутрипартийной политической конкуренции, «подсиживаний» и поражений до сих пор не было, по крайней мере, по ее словам (впрочем, такие вещи на публику обычно не выносят). В городском совете Тампере, куда ее избрали в 2012 году 826 голосами, ее взяли под крыло старшие товарищи, и рискнули выдвинуть в председатели горсовета. В финских партиях, особенно при наличии у политика потенциала, его не принято «топить» или «задвигать». Даже начинающий, но приносящий голоса политик — ценность. Ему оказывают поддержку, причем не только моральную: такой кандидат получает возможность хотя бы частично провести свою избирательную кампанию в рамках общей кампании за партийный счет. Это существенное подспорье: ведь стоимость более или менее качественной кампании в среднем составляет €5000-10 000, и нередко на кампанию берут кредит и/или объявляют сбор средств.

Ход с выдвижением Санны в председатели горсовета оказался козырным и для нее, и для партии, которая уже страдала от отсутствия свежих лиц: ее известность и популярность выросли за счет прямых трансляций из зала горсовета, где она, опять же, не лезла за словом в карман. Хитом стало обсуждение проекта по возвращению в Тампере трамвайных линий.

Сейчас их уже вовсю строят. Санне прочили и пост бургомистра Тампере, но от этой перспективы она, подумав, отказалась в пользу большой политики. Внутри партии Санне пришлось побороться только за премьерское кресло с Антти Линдтманом — тоже молодым политиком, но более умеренного традиционного толка, который неожиданно заявил о своих претензиях на премьерский пост. Но и предварительные опросы, и внутрипартийное голосование были на стороне Марин.

2. Мария Охисало, 34 года

Министр внутренних дел, председатель Партии «Зеленых» Мария Охисало удостоилась от политических противников титула «ледяная принцесса» — впрочем, только из-за внешности. Она «землячка» Марин — родом из восточного Хельсинки, который считается «бедным», ребенок молодых и поначалу не слишком ответственных родителей. Отец пил, и годовалая Мария даже однажды оказалась вместе с матерью в приюте для жертв насилия. В итоге ее растила мама, потом — мама и отчим, и жили они скромно. Отличная учеба привела ее в академический мир, где среди детей профессоров она поначалу чувствовала себя не очень «своей».

Предметом ее исследований и ее специализацией в политике стало то, что она знала с детства: бедность. В политической дискуссии она подчеркивает риск «внезапной бедности»: в индивидуалистическом обществе серьезная болезнь, психическое расстройство или другой трагический поворот могут оставить еще вчера процветающего гражданина без работы. Сейчас Охисало — более чем обеспеченный человек, ее муж является топ-менеджером нефтяного трейдера NEOT, что, правда, спровоцировало обвинения в двуличии: ведь «зеленые» «против нефти».

Председателем «зеленых» Мария стала со второй попытки: в 2017 году пост «увел» Тоуко Аалто. В нем хотели видеть компромисс между экологическим радикализмом и традиционной политикой, и магнит для избирателей. На это работала и внешность: обаятельный почти двухметровый мужчина с окладистой бородой. Увы, Тоуко не справился — «выгорел». Марию избрали его заместителем, хотя она даже не была тогда членом парламента. Через парламентские выборы 2019 года «Зеленых» успешно провел «технический председатель», политик с большим опытом Пекка Хаависто (ныне министр иностранных дел Финляндии), но после этого Мария была избрана председателем партии практически без конкурентов.

В целом «зеленые» — партия быстрых карьер и политических прецедентов: еще 20 лет назад в их рядах в политику ворвалась Анне Синнемяки, чья биография во многом напоминает биографии членов нынешнего правительства (ныне она — заместитель бургомистра Хельсинки).

3. Ли Андерсон, 32 года

На их фоне министр образования Ли Андерссон выглядит более опытной: партию «Левый союз» она возглавляет уже с 2016 года и с тех пор была один раз переизбрана на пост председателя. Ее избрание председателем, видимо, было попыткой спасти партию после провала на выборах 2015 года, и попытка оказалась удачной. Ли отличается от Санны и Марии тем, что ей не требовались «социальные лифты». Дочь шведоязычных интеллигентов из университетского Турку училась в родном городе на родном шведском языке (ее специализация — международное право). Политика в доме была постоянной темой обсуждения.

Ли — своего рода «Пеппи Длинныйчулок» от политики. Она была в фокусе прессы еще со времен председательства в молодежной организации партии в 2011 году, и никогда не боялась публичных пикировок с оппонентами. Ее личная популярность и «сборы» голосов не идут ни в какое сравнение с устойчивым, но небольшим рейтингом ее партии — 24 404 отданных за нее голоса в округе на парламентских выборах 2019 года стали вторым результатом по стране. Структурная проблема «Левого союза» — эту партию «собрали по сусекам» после развала СССР и сопутствующего кризиса партий коммунистического толка. Она до сих пор не вполне нашла свое место в финском политическом процессе: левые слишком радикальны для социал-демократов, слишком «социалисты» для «зеленых», и слишком «идеалисты» в целом. Зато на фоне партии Ли обрела свое лицо, призвание, дело жизни и превратилась в ходячий«бренд». Сама она называет себя «социалисткой», разделяет установки марксизма и поддерживает равную воинскую обязанность для мужчин и женщин. И соглашение о безвизовом въезде с Россией.

4. Катри Кулмуни, 32 года

Катри Кулмуни, министр финансов — единственный «сельский житель» в правительстве, впрочем, и это условно. Она действительно вышла из фермерского рода, история которого насчитывает порядка 400 лет, но жизнь ее была связана с городами финского севера. Катри — само воплощение партии центристов (бывшей Аграрной партии): традиционной, умеренной и «семейной» в том смысле, что в нее вступают семьями, голосуют поколениями и политикой занимаются тоже поколениями. Катри — «политический бройлер». Ее подлинный взлет начался со звонка Пааво Вяюрюнена, ветерана центристской политики. Он пригласил ее быть своим пресс-секретарем, и во время различных кампаний объездил с ней весь север. Заодно с ним «примелькалась» и Катри — поэтому, когда она вышла на первые выборы, она была для избирателя «своей». В какой-то момент Вяюрюнен потерял влияние, но на Катри Кулмуни это уже отразиться не могло. С ней катастрофически теряющий популярность центр связывает свое будущее — до такой степени, что на выборах председателя партии ее внутреннюю кампанию вели и выстраивали самые опытные партийные пиарщики. Они, по мнению прессы, во многом создали Катри образ «человека с глобальным мышлением и глубокими корнями», что и помогло ей в итоге победить с заметным преимуществом конкурента-мужчину. Впрочем, прежде, чем «оседлать волну», Кулмуни десять лет работала на свою репутацию на различных партийных постах. Кстати, и в ее трудовой биографии найдется «касса»: работа в ресторане быстрой еды «Хесбургер».

Нормальный эволюционный процесс

Заметным отличием всех четырех молодых женщин уже даже от коллег политиков «за 40» стала смена модели работы и публичности. Финские женщины довольно долго следовали «мужской» модели работы в политике, когда «человеческое» и «семейное» оставлялось за бортом официального имиджа. Председатели-женщины во многих партиях бывали и раньше — тех же социал-демократов не так давно возглавляла Ютта Урпилайнен, которая сейчас продолжает карьеру в качестве комиссара ЕС. Но избиратель воспринимал их как «почти мужчин, но в юбках».

В последние 10 лет женщины-политики отказались от «мужской» модели, замкнутой на работу и эффективность. Оказалось, что у них есть личная жизнь, дети, психологические травмы, мечты и неудачи, они даже могут выглядеть нелепо (Ли Андрессон папарацци однажды так и вовсе «подловил» пьяной), но это не мешает им быть политиками. В какой-то степени женщины десакрализировали политику, отказавшись приносить ей обычные жертвы. Зато они привнесли в политику свой жизненный опыт. А они все выросли в 90-е — годы экономического кризиса и потери общественных ориентиров, когда власть имущие маниакально верили в «эффективную экономику», главным образом, в урезание социальных расходов. Для женщин-политиков новой волны характерно мышление, основанное на целостности восприятия и эмпатии. Это и находит отклик у избирателей, которые уже готовы и голосовать за своих ровесниц, и поддерживать их, и связывать с ними свое личное будущее, потому что его легко доверить человеку, который похож на тебя и понимает, что тебя волнует.

В Финляндии уже давно говорится о том, что партийная политика традиционных демократий переживает кризис. Кризис во многом связан с отсутствием стратегического видения развития государства, Евросоюза и глобального мира. Кризис проявляется в росте популизма, падении интереса молодежи к выборам и многочисленных околополитических скандалах. Финляндия — не исключение. При этом традиционные партии активно ищут способы обновления. На данный момент «эффективные менеджеры», пытавшиеся в течение последних 20 лет превратить социальное государство Финляндию в «самоокупаемое предприятие» с сугубо экономическими целями развития, потерпели неудачу, тем самым отчасти девальвировав и сам архетип мужчины-политика. Поэтому появление на ключевых постах энергичных, компетентных и нестандартно мыслящих женщин, не связанных, как политики старшего поколения, традиционными отношениями «купли-продажи», читается как попытка изменить политическую традицию — перейти от привычных тактических компромиссов и политических «проектов» к политике, корректирующей прежде всего социальные, а не экономические процессы. В этом смысле изменение гендерной структуры политический партий не просто понятно, но и выглядит естественным эволюционным процессом: политику больше не хотят воспринимать, как «высокое искусство» ни избиратели, ни сами политики.