Юлия Латынина - о бизнесе, политике и не только

Добрый вечер. Юлия Латынина, «Код доступа», +7 985 970-45-45. У меня есть масса вопросов про всякие информационные спойлеры, которые пытается, на мой взгляд, запускать наше правительство. Ну, вот, про хвост собаки Алкивиада, типа, давайте, где похороним Рахманинова. Вот это все вопросы, которых нам пытаются навязать обсуждение, вместо того, чтобы навязать обсуждение, действительно, серьезных вопросов. Первый из них – что происходит с экономикой, вот, то же самое падение курса рубля. Ну, понятно, почему рубль падает – потому что нефть падает. А почему нефть падает? Потому что падает китайская экономика.

Собственно, вот это, заметьте, два очень интересных момента, что есть падение китайской экономики достаточно серьезное (и, собственно, вчера вышел очередной довольно огорчивший инвесторов индекс, который всех расстроил), есть неприятная ситуация на китайском фондовом рынке, когда до сих пор просто запрещена волевым образом циркуляция некоторых бумаг. Есть девальвация юаня, которая, на самом деле, не такая большая – там в сумме не больше 5% получилось. Но, вот, посмотрите любой «The Wall Street Journal» – там все обсуждают причины и следствие девальвации юаня. Хотя, кстати, если говорить за год, то, на самом деле, нету там девальвации, потому что как раз за год, а тем более за несколько лет как раз юань укреплялся. И когда китайские власти говорят, что они приводят его в более разумное состояние с долларом, они, конечно, тоже достаточно правы.

Но обратите внимание, вот, есть страна Китай, и всем очевидно, что следующий большой экономический кризис придет из Китая. Просто потому, что сейчас китайская экономика является драйвером мировой экономики, рост цен на нефть, рост цен на ресурсы обеспечивает она. Необыкновенный рост вообще обеспечивает она. И речь здесь даже не идет о том, что китайский рост прекратился – речь просто идет о том, что китайский рост замедлился. Этого уже достаточно, чтобы поселилась паника на финансовых рынках.

И есть гораздо более страшная девальвация рубля, который с момента „Крымнаша“ потерял больше, чем в 2 раза. И, на самом деле, это никого не волнует, несмотря на то, что по утверждениям наших кремлевских товарищей Россия встала с колен.

Собственно, вот это очень характерная разница между двумя странами, одна из которых начала развиваться в 1979 году, а реально начала развиваться где-то уже просто, суперрасцвет где-то с 2000 года. Это страна, которая называется Китай. Она строила, допустим, по 5-6 тысяч километров автомобильных дорог в год. Она вкладывала, скажем, по 5-6 миллиардов в развитие нефтехимической промышленности в год. Те, кто видели, что происходит с Китаем, видели, что за это время Китай превратился (по крайней мере, такие его места как Пекин и Шанхай) в страну первого мира.
Я помню, как один мой шведский приятель (банкир) усмехнулся и сказал, что он очень не против быть инженером в Китае и получать столько, сколько сейчас получают инженеры в Китае. Потому что с учетом китайской покупательной способности люди в китайских городах, которые занимают высокие менеджерские должности, живут не просто хорошо, а живут очень хорошо. И они удивляют Европу своим трудолюбием, потому что периодически, опять же, слышишь разговоры где-нибудь в Италии о том, что приехала какая-то китаянка учиться моде и она задолбала всех итальянцев, потому что она звонила в воскресенье с деловыми вопросами и не понимала, как иначе. А итальянцы не понимали, как в воскресенье можно звонить с деловыми вопросами.

И вот это одна страна. И вот это вот другая страна (Россия), которую китайцы называют „Медленно тонущий корабль“, которая всё время рассказывает, что она встала с колен. И, собственно, с 2000 года, с того момента, когда пришел к власти президент Путин, когда у нас были гигантские нефтяные барыши, не было сделано ничего. Всё это было просажено, всё это куда-то улетело в трубу. Всё это пришлось заканчивать искусственным „Крымнашим“, чтобы отвлечь народ уже не хвостом собаки Алкивиада, а целой настоящей маленькой победоносной войной.

Причем, понятно, что и маленькую победоносную войну эти ребята не могут вести как настоящую войну, потому что они понимают, что настоящую конвенциальную войну они проиграют. Поэтому они ведут войну, в общем-то, в основном, в телевизоре. И, собственно, когда говорят, что гибридная война, которую ведет Кремль, она демонстрирует его силу и она демонстрирует слабость Запада, то, на самом деле, следует подумать, она как раз демонстрирует очевидную слабость Кремля. Она демонстрирует тот факт, что, в общем-то, я думаю… Я, конечно, не могу ручаться, что в Кремле понимают, а что нет, потому что, в общем, ни один человек не предскажет, что произойдет на следующий день сейчас в России. Но все-таки, хочется думать, что эти ребята прекрасно понимают, что если речь идет о конвенциональном оружии, если они завтра попытаются, условно говоря, послать в Эстонию танки, то это точно так же плохо кончится как, условно говоря, кончилось в 1982 году наше снабжение МиГами и прочими вещами сирийской армии, потому что тогда, еще в 1982 году оказалось, что израильская армия на порядок выше.

Собственно, с тех пор прошло много времени, а состояние российской армии за это время только ухудшалось. И состояние российской оборонки только ухудшалось.

И, вот, гибридная война – это от бессилия. Гибридная война – это оттого, что… Вот, понятно, что если пошлешь танки, то их покоцают. А если будет какое-то массовое волеизъявление угнетенного нарвского населения против проклятых эстонских фашистов, то Европа растеряется и не знает, во что стрелять бы теоретически.

Так вот. Обратите внимание, что Китай именно потому, что он является локомотивом мировой экономики, именно поэтому Китай чихает и у всего мира насморк.

Россия может девальвировать или револьвировать свой рубль сколько угодно – это, в общем, никого не волнует кроме бедных россиян, которые, с одной стороны, имеют в своих супермаркетах вещи, которые там на уровень ниже, чем в любом европейском магазине, ценою на порядок выше… Ну, не на порядок выше, а ценою сильно выше. И одновременно им еще уничтожаются европейские продукты, и в нашем Кремле серьезно думают, что этим они запугают Европу.

Так вот. Самое печальное, что не видно, чтобы наши власти отдавали себе отчет в том, что происходит с экономикой. И самое печальное, что не видно, чтобы государственные компании, которые за это время сосредоточили гигантскую власть и деньги в своих руках, как-то отдавали, чувствуя то, что происходит с экономикой, потому что вся экономика России – это нефть. Россия экспортирует нефть и ввозит всё остальное. Это сделано достаточно я не могу сказать „намеренно“, но это сделано достаточно системно. Потому что в отличие от стран— экономик XIX века, которым нужна была сильная экономика для сильной армии, чтобы сопротивляться, странам-петрократиям XX-XXI века, которые, на самом деле, знают, что на них никто не нападет, их правитель заинтересован, наоборот, в другом. Он заинтересован в том, чтобы существовала максимально мелкая, максимально небольшая прослойка людей, которые самостоятельны, чтобы все деньги делались на государстве или чиновниками, или предпринимателями, связанными с государством. И таким образом чтобы не было никого, кто способен выйти на Болотную.

И, вот, я обращаю ваше внимание, что даже в этих нынешних условиях продолжается совершенно дикий бардак в наших российских государственных компаниях. Ну, например, напомню, что, скажем, в 2000 году Газпром добыл 523 миллиарда кубометров газа, а операционные издержки у него тогда, если считать в долларах, были 9 миллиардов. Сейчас Газпром в 2014 году добыл 444 миллиарда кубов, то есть почти на 20% меньше, издержки, наоборот, составили 52 миллиарда, то есть они выросли в 5 с лишним раз.

Или, например, в прошлом году чистая прибыль Газпрома сократилась в 3,3 раза, а по международным стандартам отчетности в 7 раз. А в пересчете на доллары за год она упала в 12 раз. При этом Газпром, например, продолжает достаточно безумные проекты. Например, у нас была объявлена вот эта история с Турецким потоком и мало кто заметил, что Турецкий поток развалился. Но он развалился не раньше, чем успел наделать гигантских долгов, потому что, в частности, только итальянской компании Saipem (трубоукладчикам) Газпром заплатил миллиард евро, когда всё это еще не начиналось.

Трудно представить, во сколько нам обойдется Сила Сибири. Нам рассказывали, что деньги на ее прокладку дадут китайцы, 25 миллиардов долларов. Китайцы не дали. Значит, Путин теперь обещает, что Сила Сибири получит государственные инвестиции. Как всё это будет происходить, если учесть, что контракт с китайцами подписывался тогда, когда нефть стоила в 1,5-2 раза дороже, чем сейчас, и, соответственно, еще тогда он был практически на грани убыточности и все полагали, что это не для того, чтобы поставлять газ китайцам, а для того, чтобы зарыть деньги на прокладке трубы. Но, вот, контракт, видимо, совсем потерял смысл, а деньги на прокладку трубы продолжают зарываться.

Я еще раз повторяю, что это происходит в ситуации, когда рубль падает, когда Россия отрезана от международных источников финансирования, когда ее государственные компании имеют гигантские долги, когда всем понятно (ну, может быть, кроме как в Кремле), что ни в Европе, ни в США просто не будут иметь с Путиным дело, что там решение принято, что с Путиным произошло ровно то, что в свое время произошло с Чезаре Борджиа, Доном Педро Жестоким и Ричардом Третьим, персонажах, о которых я когда-то говорила, которые были очень умные и всех кидали. Только потом с ними перестали иметь дело.

И вот на этом фоне рубль падает, а начальство веселится. И на этом фоне очень обидно осознавать, что еще 30-40 лет назад, даже 20 Россия и Китай были соизмеримыми величинами. И что в то время как сейчас проблемы китайской экономики… Собственно, тот факт, что любая проблема китайской экономики транслируется в проблему мировой экономики, больше, чем что-либо доказывает, что Китай уже сверхдержава. В то время как Россия из этого списка, к сожалению, при Владимире Владимировиче, при максимально благоприятных обстоятельствах, при гигантских ценах на нефть выбыла.

И, собственно, просто продолжая слова о Китае, завершая их, я думаю, что, в общем-то, на самом деле, конечно, очень сильно зависит от реакции руководства Китая то, как долго будет продолжаться… Это даже нельзя назвать рецессией в Китае – это называется „замедление роста“. Но вот это вот замедление роста – его все ждут уже последние 5-6 лет, напомню. Вот, мир всё время стоит и всё время рассказывают трейдеры друг другу, что сейчас что-нибудь с Китаем случится, потому что он не демократическая страна и поэтому она так не может бесконечно расти, вот, рано или поздно там, я не знаю, народ выйдет на улицы и потребует демократии.

Народ, как мы видим, на улицы не выходит, но рост, действительно, замедляется. Для Китая это очень плохо. От того, как Китай будет реагировать, очень сильно зависит, разовьется ли это в настоящий кризис, потому что самое главное в кризисе – это не его начальные запускающие причины, это дальнейшая на его реакция.

Я тут некоторое время назад говорила, что, на самом деле, Великая Депрессия была не одномоментным кризисом, а была результатом политики президента Рузвельта в основном. Но напомню, что даже во время Великой Депрессии США продолжали оставаться гигантской страной с гигантским ВВП. И точно так же даже если рост Китая замедлится и даже если очень что-то глупое сделает его правительство, я не думаю, что оно сделает что-то очень глупое, потому что до сих пор просто, вот, у китайского правительства хороший record – они всегда делали что-то очень умное.

Так вот я думаю, что если они чересчур не увлекутся администрированием, потому что на настоящий момент Китай является единственной в мире страной с рыночной экономикой, настоящей рыночной экономикой, которая не очень задумывается о всяких социалистических последствиях, и с малым уровнем государственных расходов ВВП, то… Если они не делают каких-то чрезвычайных ошибок, они всё равно останутся сверхдержавой если не номер один, то уже, во всяком случае, даже и не номер два.

Ну, к нашим баранам. На этой неделе было 2 крупных процесса, которые случились в России. Один из них – это процесс Эстона Кохвера, другой процесс – Олега Сенцова. Я буду о них говорить и я боюсь, что я скажу о них очень разные вещи.

Ну, напомню о деле человека, которого зовут Эстон Кохвер, который сотрудник эстонской полиции безопасности. Его признали виновным в шпионаже в Пскове, приговорили к 15 годам тюрьмы. Собственно, Кохвера арестовали через день после того, как президент Барак Обама нанес визит в Эстонию, где… Собственно, этот визит был сделан затем, чтобы продемонстрировать, что с Эстонией, которая член НАТО, никогда не случится того, что случилось с Украиной. И, конечно, это было достаточно смешно, потому что… Ну, если б Барак Обама хотел поддержать Украину, он должен был ехать не в Эстонию, а в Украину.

То есть, на самом деле, конечно, то, что сказал Обама во время визита, и то, какой он хотел послать сигнал, это несколько противоречило друг другу.
И, вот, через день после этого, чтобы окончательно утереть Обаму, сотрудника эстонской полиции безопасности Эстона Кохвера арестовывают при следующих обстоятельствах. Он берет с собой звукозаписывающую технику, деньги (5 тысяч евро), револьвер и направляется в лесок возле пограничной деревушки. И как позднее объясняла эстонская сторона, он занимался расследованием приграничной контрабандной схемы с участием российской ОПГ. Ну, мы понимаем, что российская ОПГ… Где ОПГ, там какие-нибудь крыши из спецслужб.

И вот агент его, по словам эстонской стороны, назначил там встречу. Вместо агента Кохвера ждала в лесу засада. Там потом протокол осмотра места происшествия обнаружил следы шумовых гранат, обнаружил следы волочения, то есть его оглушили, поволокли, обвинили в незаконном пересечении границы и разведывательном каком-то задании.

И, вот, я обращаю прежде всего ваше внимание на то, что утверждение эстонской стороны о том, что Кохвер ловил контрабандистов, и утверждение ФСБ о том, что, оказывается, он был шпионом – их трудно назвать сколько-нибудь равноценными нарративами. Это как раз типичный пример контрнарратива, который предлагает Россия, когда она делает чего-нибудь такое нехорошее, ее ловят на месте преступления с обагренными кровью руками и она рассказывает „Да нет, этот ножик нам вложили и это, вот, вообще“.

Почему это не равноценные нарративы? Ну, во-первых, как я уже сказала, есть этот осмотр места происшествия с шумовыми гранатами, со следами волочения. То есть уже из одного этого захвата следует, что пересекать границу Кохвер не собирался, потому что без шумовых гранат иначе его спокойно можно было взять в каком-то соседнем городке.

Во-вторых, эстонское объяснение – в общем-то, оно логично, чекистское – оно граничит с фантастикой. Потому что самый первый вопрос: какая такая разведка с применением аудиотехники и 5 тысяч долларов в лесу, в деревушке Мииксе? Там карту дзотов, что ли, собирались составлять? Их там не было (дзотов). А если господин Кохвер там собирался перейти границу, доехать до Москвы и коррумпировать там генералов Минобороны, ну, чего ж ему не дали доехать?

Ну, наконец, есть долгая история происшествий, которую, в общем, трудно истолковать иначе как похищение граждан с территории сопредельных государств с последующим предъявлением данным гражданам обвинений в незаконном переходе границы. Есть история Леонида Развозжаева, есть история Надежды Савченко.

Самое главное, четвертое, обратите внимание, что суд над Кохвером был засекречен. Ну, ребят, ну, с чего бы? Ну, если всё так хорошо, ну, вот, с торжеством предъявите агента, у которого Кохвер в лесу у деревушки Мииксе собирался покупать секрет атомной бомбы. В конце концов, имя этого агента в Эстонии знают – он всё равно спален.

Вместо этого нам просят верить на слово. К Кохверу не допускают адвокатов. Единственный адвокат у него некто Евгений Аксёнов, который всё почему-то всё время выступает со стороны обвинения. Все вещи, которые предъявляет обвинение, господин Аксёнов подтверждает, да еще пытается публично сказать, что не надо шуметь, что, вот, пусть последует тишина, и после тишины Кохвер в один момент окажется в Таллине. Это нам так объяснял господин Аксёнов.

Ну, такое впечатление лично для меня было, что это какая-то мелкая сошка, пытающаяся косить под посвященного во всё агента.

В общем, утерли нос Обаме. То есть 48 часов не прошло с момента заявления американского президента, который сказал, что у него есть железные гарантии безопасности Эстонии, и, вот, меньше, чем через 48 часов, было продемонстрировано, что Россия может захватить гражданина ЕС на территории ЕС и ничего ей за это не будет.

Вот, я 2 вещи хочу сказать. И, собственно, самая главная из них та, что страны можно делить по-разному, на развитые и не развитые, демократии и диктатуры. И еще страны можно разделить на 2 категории – которые берут в заложники чужих граждан и которые этого не делают.

А помните, была замечательная история в 2007 году, когда Муаммар Каддафи ныне покойный захватил в заложники российского представителя Лукойла (его звали Цыганков). Это по меркам Каддафи было приглашение такое на переговоры. Потом Путин поехал к Каддафи, пошел к нему в шатер, о чем-то они там терли и потом Цыганкова широким жестом вернули домой прямо на самолете ливийского премьера.

То же самое было с Белоруссией. Гражданин РФ Владислав Баумгертнер, директор УралКалия был захвачен в заложники. Причем, приехал он в Белоруссию на переговоры по приглашению белорусского премьера. Когда УралКалий продали так, как надо, заложника широким жестом вернули.

Я хочу обратить внимание на следующее. Что, вот, казалось бы, режимы, которые так обращаются с российскими гражданами, должны быть злейшими врагами России. А на практике всё почему-то по-другому. Вот те режимы, которые берут наших граждан в заложники типа Ливии, мы с ними дружим. А с теми режимами, которые не берут (например, США), мы не дружим.
И, видимо, это потому, что те режимы, которые берут граждан в заложники чужих, и Кремль (ну, как, собственно, мы видим на примере Кохвера), они живут в одном с Кремлем в мире. У них такое общее понимание закона как дышла, а международной политики как такого увлекательного процесса, при котором заползли 2 вождя в шатер, распилили там бабло, договорились… А к Обаме нельзя заползти в шатер. Вот, нельзя Обаму уговорить продать Кремлю нефтяную вышку в Техасе. И я боюсь, что все наши проблемы, нынешние проблемы России во внешней политике заключаются в том, что в Кремле не могут понять, что это не так.

Ведь, каждый судит по себе, и в Кремле всегда искренне считали, что цивилизованный мир устроен так же, как кооператив „Озеро“. Что вот эти вот западные лидеры – они о чем-то там трут, они о чем-то между собой договариваются. А если они не хотят также тереть и договариваться с Путиным, значит, они его не приняли в свои ряды, значит, они его не любят.
Ну, вот, есть некий международный масонский заговор… Он есть. Но если они Путина в него не приняли, значит, это сволочи, потому что они его не любят.

+7 985 970-45-45. И вот, пожалуй, что я хочу договорить перед новостями. Это то, что, еще раз повторяю, что вот такого рода хулиганство – оно демонстрирует скорее слабость России, чем силу, потому что, в общем-то, всё это в переводе с геополитики на простой человеческий, это, действительно, мелкое хулиганство. Оно совершается именно потому, что надеются, что это сойдет с рук. И совершается, конечно, в целях психологического самоутверждения, которые вряд ли имеют что-то общее с благом российского государства и общества. Перерыв на новости.

Ю.Латынина― Добрый вечер. Юлия Латынина, „Код доступа“. +7 985 970-45-45. Я только что говорила о процессе Кохвера. Я думаю, что либеральной части моих слушателей понравилось, что я о нем говорила. Я думаю, что не понравится им то, что я буду говорить о процессе Олега Сенцова и особенно не столько о самом Сенцове, сколько о либеральном нарративе, связанном с этим процессом.

Но я для начала напомню одну историю, которая случилась несколько лет назад. Тогда арестовали фотографа Михаила Саакашвили с обвинением в шпионаже. У него нашли расписание встреч президента Саакашвили. У него нашли связи с российской разведкой. И я помню свое удивление, когда не только началась кампания гигантская за освобождение фотографа со словами „Руки прочь от фотографа! Как вы можете арестовывать лицо творческой профессии?“ Даже мне какие-то правозащитники позвонили и говорят „Вот, вы представляете, фотографа арестовали. Как это позорно“. И меня это совершенно потрясло, потому что я подумала: „А что, фотографу можно шпионить, потому что он лицо творческой профессии?“ Зачем передавать российской разведке данные о перемещениях Саакашвили, если не затем, чтобы, например, устроить на него покушение?

То есть мне показались действия фотографа серьезнейшей госизменой.

Меня поразила степень инфантилизма, при которой творческая часть нам сказала „Ну как же! А фотографа тронуть нельзя. Если б он не фотограф, то пожалуйста“. Но люди творческих профессий – они, видимо, не могут совершать ничего.

И вот 11 мая 2014 года ФСБ арестовывает в Крыму активиста Майдана Олега Сенцова, она обвиняет его в создании террористической группы, которая – цитирую – „имеет цель запугать народ Крыма и заставить Россию принять решение о выходе республики Крым из ее состава“.

Видимо, Сенцова реально пытали так же, как и других членов его группы. И, вот, как раз арест Сенцова вызвал страшный взрыв международного негодования, Amnesty International назвала его незаконным, с требованием освободить Сенцова выступили несколько киноакадемий. Вот, во время Каннского кинофестиваля стенды были увешаны портретами Сенцова, только что российские кинорежиссеры подписали петицию в его пользу.

Дело в том, что Олег Сенцов – он режиссер, хотя, надо сказать, несколько начинающий, потому что у него был снят только один фильм, который назывался „Гамер“. Он был снят в 2011 году за 20 тысяч долларов, роли актеры играли бесплатно. Потом в 2013 году Сенцов начал снимать новый фильм с бюджетом в 1 миллион долларов. Кстати, пишет он на русском. И никаких обстоятельств дела, когда начался шум, не приводили ни ФСБ, ни возмущенная общественность, просто все сетования общественности сводились к тому, что думать, будто режиссеры могут быть замешаны в противоправной деятельности может только вконец озверевшая кровавая гэбня.

Ну, собственно, позиция ФСБ удивления не вызывала, потому что… Ну, когда наша российская власть утруждала себя объяснениями? А позиция возмущенной общественности для меня с самого начала выглядела несколько странно, потому что, ну, извините, подозревать художника в преступлении, все-таки, не то же самое, что подозревать евнуха в изнасиловании.

Ну, вот, был такой мексиканский великий художник Давид Сикейрос. Отличился в числе прочего еще и тем, что во главе группы ликвидаторов, переодетых в полицейские мундиры, вооруженных ручными пулеметами, пытался в мае 1940 года ликвидировать Троцкого. Ну, нам же не кричать „Как вы посмели подозревать Сикейроса в терроризме? Он гениальный художник!“

А Савенков, который, кстати, был абсолютно гениальный литератор и я считаю, что это один из блестящих литераторов 20-х годов в России?

Примечательно, что арест других обвиняемых по этому делу (а это Чирний, Афанасьев, Кольченко), вот, не вызвал такого вала возмущения художественной общественности. Для меня это тоже было как-то дико, потому что получалось, что режиссеру сидеть по дутому обвинению нельзя, а простым смертным – ну, пожалуйста.

Кроме того, вот, я как сторонний наблюдатель, мне не казалось странным, что украинские патриоты после аннексии Крыма захотели как-то выразить свои чувства по этому поводу. Наоборот, мне казалось скорее странным, что при том национальном воодушевлении, которое привело к успеху Майдана, аннексия Крыма не вызвала того, что на евроновоязе именуется „прямым действием“. А Майдан, ведь, был именно прямым действием. То есть если что он и показал, то это эффективность насилия. Я повторю, что власть Януковича пала не тогда, когда Янукович приказал стрелять в народ, власть Януковича пала тогда, когда народ начал стрелять в ответ, не убоявшись.

И вот после того, как начался в Ростове-на-Дону суд над Сенцовым, начали проясняться фактические обстоятельства дела, которые, на мой взгляд, неприятны для обеих сторон. Сначала, собственно, что выяснилось? Что 11 апреля 2014 года украинский патриот Алексей Чирний обратился к своему знакомому химику-недоучке Александру Пирогову. Чирний попросил Пирогова принести ему взрывное устройство: он и его друзья хотели взорвать памятник Ленину в Константинополе.

Пирогов встретился с Чирнием. Тут же побежал в ФСБ. Дальнейшие встречи ввел уже обвешанный аппаратурой. Чирнию вместо взрывчатки всучили муляж, и 9 мая Чирния взяли при закладке этого муляжа в тайник с поличным, и предъявили ему там еще запись его разговора с Пироговым, на котором Чирний подробно хвастает, скорее всего лишнее хвастает (то, чего не было), где как и чего еще его организация собиралась взрывать.

Чирния спросили, кто глава ячейки, и Чирний назвал Олега Сенцова и признал, что это их группа в апреле 2014 года подожгла офис „Единой России“ и русской общины Крыма, ущерб от поджога которой составил аж 30 тысяч рублей.

И, вот, согласно показаниям Чирния, которые он дал в обмен на сделку со следствием, от которых он сейчас отказался, Сенцов О.Г. указал о необходимости совершить взрыв памятника В.И.Ленину и сделать это 22 апреля 2014 года, пояснив, что подрыв произведет устрашение населения республики Крым, посеет среди мирных жителей панику и приведет к дестабилизации обстановки. Кроме этого, такая замечательная часть показаний: Сенцов О.Г. выражал недовольство действиями группы и тем, что вся ее деятельность на территории города не координирована и носит беспорядочный характер.

Итак, в сухом остатке. Группа украинских патриотов подожгла офисы Русской общины Крыма и „Единой России“, навредила на 30 тысяч рублей, была взята с поличным при попытке взорвать сакральный памятник Ленину. При аресте украинский патриот Чирний так же, как и другие члены группы, назвал ее руководителем Сенцова, с которым он общался часто и много, и которого все окружающие тоже воспринимали как украинского патриота.

Вот, скажите, пожалуйста, что мы должны думать? Что Чирний не провокатор, не подлец, человек, рисковавший свободой, по какой-то причине взял, сорвал и оговорил невиновного украинского патриота? Или мы должны думать, что Олег Сенцов поступил так, как имеет право поступить человек, считающий свою родину оккупированной?

Вот, я напоминаю, что в XIX веке террорист (я сейчас употребляю это слово без уничижительного смысла) как человек, который пытается добиться политических целей насилием. Они имели привычку на процессах признавать мотивы своих поступков и использовать их для пропаганды своих взглядов.

Изменилось это всё после эпохального процесса Сакко и Ванцетти, в ходе которого Коминтерн впервые опробовал полезных идиотов как оружие массового идеологического поражения. И тогда воцарилась другая привычка: теперь каждый бомбист, коммунист, исламист и так далее, пойманный с поличным, обязательно утверждает, что „Рафик, ну, совершенно „неуиновен“. И благодаря такой пропаганде, даже Бен Ладен предстает у нас в образе Иисуса Христа. Эти проклятые пиндосы сами взорвали башни-близнецы, чтобы скомпрометировать мирный ислам.

Эта позиция в устах даже приличных людей, не говоря уже о настоящих террористах, она не случайна, потому что она востребована гигантской социальной прослойкой, вот, всех этих правозащитных бюрократических организаций, профессионально защищающих всех несправедливо обиженных. Этой машине нужны именно несправедливо обвиненные, потому что всякое насилие для них табу.

И вот теперь посмотрим, к чему в реальности приводит эта позиция в деле Олега Сенцова. Невооруженным глазом заметно, что все взрывы и поджоги, которые планировали в Крыму украинские патриоты, не только не привели, но и не могли привести к человеческим жертвам. Офисы поджигали ночью, памятник не человек. То есть это не мелкие, не трусливые действия, это действия людей, которые хотели противостоять России, но при этом, внимание, не хотели никого убивать, потому что, в конце концов, взрывное устройство можно заложить и под памятник, и в урну на рынке.

Это важнейшее обстоятельство, которое, собственно, и дает мне право говорить то, что я сейчас говорю, потому что ни Сенцов, ни Чирний, ни Афанасьев принципиально не хотели человеческих жертв. А это значит, что реши Сенцов публично отстаивать свою позицию, то он имел бы очень важный аргумент: он не террорист, потому что взрыв памятника хотя бы и с политическими целями, это не терроризм, а хулиганство.

То есть если бы Сенцов вел бы себя так же, как революционеры-анархисты XIX века, он бы лишний раз озвучил на суде свои убеждения и он бы имел возможность разбить обвинение в самой существенной его части.

Заняв позицию, комфортную для правозащитного сообщества, группа украинских патриотов зато потеряла в другом. Во-первых, она потеряла возможность озвучить свою позицию. Она представила украинских патриотов (того же Чирния и Афанасьева) как каких-то детсадовцев, которые ничего не могут толком взорвать, зато оговаривают зачем-то невинных людей. Она подтвердила российскую пропаганду, что всё население Крыма в едином порыве хочет вступить в Российскую Федерацию, а противников, ну, вот, вообще нет.

И самое главное другое. Вот, собственно, я бы молчала, если бы вся эта гигантская правозащитная история про совершенно „неуиновного“ Сенцова привела бы к его оправданию. Но сейчас мы видим, что обвинение Сенцова просит 23 года. И к сожалению, мы прекрасно понимаем, что эти… То есть для меня эти вещи связаны, взаимосвязаны, потому что государство… Не только государство: на самом деле, это как раз очень логичная позиция. Когда человек говорит „Я это сделал“ и объясняет, почему, но смотрите, ущерб маленький, тогда, ну, я не могу сказать, что… Вряд ли наше государство просило по минимуму. Но государство особенно звереет от того, когда ему лгут в лицо. Потому что у государства есть достаточно серьезные доказательства, и вместо этого его, извините, макают в дерьмо и рассказывают ему, что Сенцов совершенно „неуиновный“. И в такой ситуации государство звереет и сажать начинает не за то, что сделал человек, а за то, что он отрицает, что это сделал.

То есть я еще раз повторяю, что если задача вот этого гигантского международного правозащитного сообщества было пропиариться „Какие мы хорошие! Как мы отстаивали невинного художника Сенцова!“, то да, они получили по максимуму паблисити, они получили, их услышали. Но Сенцов сейчас получит 20 с лишним лет, и тоже в значительной степени благодаря активности этого правозащитного сообщества, с моей точки зрения.

И в заключение маленькая история. 25 мая 1856 года аболиционист Джон Браун вместе со своими 4-мя сыновьями и еще 2-мя единомышленниками, Томасом Вейнером и Джеймсом Таунсли стучится в дверь некоего Джеймса Дойла, профессионального охотника за рабами. Взяли с собой Браун и его сыновья Джеймса и двоих его сыновей, которые тоже были охотники за рабами, и тут же зарубили их. Был там еще третий сын охотника за рабами, 16-летний Джон – он в семейном бизнесе не участвовал, он был пощажен по просьбе матери.

После этого Браун навещает еще 2 дома – Уилкинсона и Харриса. Уилкинсона убивают, а Харриса – его искали потому, что там должен был быть в доме Харриса другой человек, который тоже был очень большим сторонником рабства, его звали Генри Шерман. Он угрожал аболиционистам много раз. И, вот, Шермана как раз в доме Харриса не оказалось, вместо него оказался его брат и еще двое гостей. Вот этого брата и еще одного гостя убили, а вот самого Харриса и еще одного гостя допросили, убедились, что они к охоте за рабами не имеют никакого отношения, и отпустили.

Вот эта резня очень известная последовала сразу после бескровного, но тотального разгрома городка, который назывался Лоуренс. Всё это происходило в Канзасе, и как раз Лоуренс основали в Канзасе противники рабства в надежде обеспечить статус Канзаса как свободного штата. Собственно, она привела к гражданской войне, в которую полностью окунулся вскоре Канзас. Самого Брауна вскоре поймали и повесили.

И, вот, я здесь не собираюсь ни защищать, ни порицать Джона Брауна. Я только хочу сказать, что если бы противники рабства не были готовы защищать в Америке свободу чужой расы с оружием в руках, то никакого освобождения негров долго бы не было. И я должна также сказать, что мое уважение к Джону Брауну существенно бы уменьшилось, если бы он на суде рассказывал, что кровавый охотник за рабами Джеймс Дойл убил себя сам, лишь бы скомпрометировать мирных аболиционистов.

+7 985 970-45-45. Ну, у меня еще куча вопросов про… Один из них про отставку Якунина. И, собственно, из этого дела сделали какую-то такую, очень большую историю и сказали, что это может быть поворот путинской политики, то самое, пятое-десятое, что, вот, Путин раньше своих не сдавал, а теперь он сдает.

С моей точки зрения, никакого поворота нет. С моей точки зрения, отставка Якунина является глубоко частным случаем. И напомню, что, действительно, Владимир Владимирович своих не сдает. В данном случае я не оцениваю, плохо это или хорошо. Это, вот, принцип его политики. И даже тогда, когда человек, не очень к нему приближенный, позволяет себе жутчайшие проколы, то ничего с ним не случается очень долгое время.

Я, например, напомню, что был такой у нас сенатор Пугачев, который сейчас сидит за границей и рассказывает, как кровавый путинский режим его угнетал. И вот это очень странно слышать, потому что в начале 2000-х годов все говорили о Пугачеве как наконечнике чекистского копья, причем почему-то ссылались на слова самого Пугачева. И, вот, дорога Пугачева к загранице была долгой и непростой, потому что первый затык случился, как рассказывали достаточно высокопоставленные чиновники кремлевской администрации, вскоре после выборов Путина, когда, скажем так, некоторые крупные нефтяные компании пожаловались Владимиру Владимировичу, что они дали деньги в избирательный фонд Путина, а, так сказать… И, вот, как же? А когда стали выяснять, то… Якобы. Подчеркиваю: это рассказы разных высокопоставленных чиновников из кремлевской администрации, которые непосредственно занимались выборами. Они утверждали, что Пугачев собирал с крупняка российского деньги очень большие, представлял, что они на кампанию, а эти деньги куда-то делись.

А потом, в частности, когда всё это выплыло наружу, то вы не думайте, что эти деньги вернули. Например, против одной из этих нефтяных компаний возбудили уголовное дело и дальше так произошел взаиморасчет. И ничего с Пугачевым не случилось.

А потом была история с приватизацией Славнефти, которую Путин обещал Абрамовичу. Я сейчас не говорю, хорошо ли Путину обещать Абрамовичу Славнефть, я просто имею в виду, что если человек представляется как верный человек Путина и что, типа, наконечник чекистского копья, все играют в ту игру, в которую играет президент. Ты не можешь играть в другую игру.

Вместо этого было обещано, что Славнефть уходит Абрамовичу. И тут развил буйную деятельность господин Пугачев и товарищи, там начались какие-то перемены директоров, судебные дела, прочее, пятое-десятое и всё это, естественно, сопровождалось словами „Нам Владимир Владимирович поручил“.

Тоже это Пугачеву сошло с рук, хотя Славнефть отдали Абрамовичу. Более того, по, опять же, отзывам людей, которые были близки ситуации, был такой Борис Кузык, который тогда владел несколькими оборонными заводами, у которого начались проблемы. Когда господин Кузык пришел к Путину жаловаться, то Путин сказал „А почему бы вам не поработать с кем-нибудь?“ И тут дверь кабинета отворилась и вышел Пугачев взять себе партнера. И господин Кузык почти всё, так сказать, постепенно всё уступил Пугачеву. Видимо, это была компенсация за Славнефть.

И только что переполнило чашу терпения Владимира Владимировича, насколько я понимаю, это были выборы в Башкирии. Тогда Путин поддерживал на этих выборах Муртазу Рахимова – это было окончательное единственное решение президента, чтобы не поднимать бурю в стакане. Вместо этого партнер Пугачева Веремеенко выдвигается на выборы, опять начинаются шухер-мухер, уголовные дела, рассказы „Да вы не думайте, президент, на самом деле, это нам поручил“. Вот, после этих выборов, насколько я понимаю, насколько, опять же, рассказывают, Владимир Владимирович сказал, что кто ко мне обратится с именем этого человека, тот перестанет быть моим другом.

Но если вы думаете, что после этого у Пугачева были проблемы, так, извините, прошел еще там добрый десяток лет. И там покупалась какая-то „Франс-Суар“. И там брались кредиты в ЦБ, и там всё это рассказывалось, что, типа, „это там тоже личное поручение Путина для укрепления влияния России за рубежом“ и прочее-прочее-прочее. И только когда Пугачев нарвался на господина Сечина, когда у него в банке была дыра на 3 миллиарда долларов и когда господин Сечин не захотел за 3 миллиарда долларов покупать активы Пугачева, которые этой цены, мягко говоря, не стоили, вот только тут Пугачев оказался за границей, в банке оказалась дыра, ЦБ ввел внешнее управление и теперь господин Пугачев обличает кровавый путинский режим, упрекает в том, что, представьте себе, оказывается, Владимир Владимирович окружил себя друзьями.

Кстати, собственная история Пугачева показывает цену всем этим людям, которые рассказывают, какие они друзья Путина, и на этом строят свою карьеру. И, собственно, это, видимо… Владимир Владимирович, судя по всему, в этом прекрасно отдает себе отчет.

Так вот я обращаю ваше внимание, что точно так же, как отставка Пугачева (ну, неформальная отставка) не служила показателем ничего кроме того, что… Ну, человек там много раз нарушил все нормы, принятые в этом конкретном кооперативе „Озеро“. То, то же самое отставка Якунина, ну, примерно как и отставка Пугачева означает только это.

Потому что я вам, собственно, напомню, что… Вы помните, когда еще была операция „Преемник“? Еще выбирали тогда между Медведевым и Сергеем Борисовичем Ивановым. И всем было известно, что будет либо Медведев, либо Иванов. И вдруг родилась идея, что будет Якунин. И Якунин предпринимал какие-то движения по этому поводу. И это было очень смешно, потому что, как бы, всем было известно, что Владимир Владимирович выбирает между Ивановым и Медведевым, а, вот, Якунин предлагает себя в преемники сам.

И была такая фраза, которую широко пересказывали (опять же, я не поручусь за ее аутентичность, но ее широко пересказывали по этому поводу), фраза Владимира Владимировича, что, вот, типа если его там назначат туда-то в „Единую Россию“, так он с нами здороваться перестанет.

Вот тогда это было абсолютное нарушение бюрократических правил игры (еще тогда): человек сам предлагает себя в преемники. И ничего с Якуниным не случилось: он продолжал оставаться начальником РЖД. И я думаю, что единственная причина, по которой уволили Якунина, это как раз то, что превышен, ну, некий максимальный порог всего, что можно было превысить.
Во-первых, он превышен потому, что, с моей точки зрения, господин Якунин самый уязвимый с точки зрения антикремлевского пиара человек. Потому что зрелище человека с шубохранилищем, который рассуждает о духовных ценностях, оно ужасно. Вот, Игорь Иванович Сечин не рассуждает каждый день на лекциях студентов о духовных ценностях и заговорах мирового финансового олигархата. И о шубохранилищах Игоря Ивановича ничего не известно, да? Вот, просто ничего не известно, их нельзя показать, да? Я не знаю, они существуют или нет, но они физически не присутствуют в интернете в виде снимков. То есть в этом смысле Якунин был ужасающе уязвимой фигурой для атаки, потому что это человек, который, как только его просят огласить размер его доходов, говорит, что это не ваше дело и, вот, западные стандарты не позволяют этого делать, что, во-первых, неправда, потому что на Западе, конечно, руководители госкомпаний и имеющие какое-то отношение к госкомпаниям люди – прекрасно известно, сколько они зарабатывают. А во-вторых, ну как же? Человек только-только говорит про бездуховный Запад, а тут, значит, я вам не скажу, сколько я зарабатываю. Человек всё время рассуждает о мировом финансовом олигархате и духовных скрепах, и одновременно вот это самое шубохранилище.

Второе, это история, когда было забыто уже совсем всё с отменой пригородных электричек, когда чуть ли не митинги были. Конечно, Путин к этому сейчас должен быть чувствителен, потому что отмена электричек на фоне шубохранилища – это что-то с чем-то.

Третье, это бесконечные теории заговора, когда господин Якунин выступает с лекциями про грядущую чипизацию населения, пересказывая даже заметь не какие-то чекистские байки на эту тему, а просто, вот, западные неграмотные теории заговора.

То есть, вот, возникало впечатление, что это уже какая-то клиника. Так что я должна сказать огорчительную вещь людям, что если вы думаете, что это, вот, за конкретно тот уровень экономического развития, который демонстрировал Якунин, что это конкретно за шубохранилище или за сына, бизнес которого на железнодорожных гостиницах, привокзальных гостиницах, разумеется, не имел никакого отношения к РЖД или, там, за среднюю скорость движения грузовых поездов, которая у нас, кажется, достигает аж 12 километров в час и которая, кстати, делает абсолютной утопией известный роман Сорокина. Потому что если вы помните, „День опричника“ построен на допущении о том, что Россия служит транзитом для поставки настоящих китайских Мерседесов на Запад. Да? Вот, Якунин сделал этот роман Сорокина недостижимой утопией – никто Россию не будет использовать в качестве транзита.

Так вот я обращаю ваше внимание, что ни за что это, а только за абсолютный перебор и за главную пиар-уязвимость Якунина.

Всего лучшего, до встречи через неделю.