Турецкая энергетическая решимость

Военно-техническое сотрудничество между Турцией и Россией развивается сообразно известной пословице «Собака лает, а караван идёт». Несколько лет лидер североатлантического альянса грозил Турции ужасными карами за приобретение ЗРК российского производства. Однако сделка состоялась. Этапы переговорные и финансовые благополучно завершены, процесс обучения турецкого персонала осуществляется уже несколько месяцев.

Но лишь практическое прибытие компонентов С-400 в Турцию вынудило власти США встрепенуться и к антитурецким санкциям обернуться. Обнаружив пустоту в округлом пакете дутых рестрикций. Не выгонять же Анкару из программы F-35 себе в ущерб!

Лучше упрекнуть важнейшего союзника в нарушении общих интересов и декларировать искреннее непонимание – для чего Турции вообще нужны современные средства ПВО. Мало вам складированных на базе Инджирлик ядерных боеголовок U.S. Army, понимаешь. Алогизм американской позиции подчёркивался предложением купить у США системы ПВО «Patriot».

Российские С-400 позволяют не только защитить собственное воздушное пространство от любых непрошенных визитёров в товарных количествах, но и отслеживать различную враждебную активность на удалении до 600 км. Сложности взаимоотношений между Турцией и НАТО возникли задолго до зенитно-ракетного переоснащения турецкой армии. Во многом из-за кипрского конфликта 45-летней давности и современных энергетических перспектив Кипра.

Чей северный берег удалён от Турции всего на 200 километров.

В 1974 году произошёл самый крупный вооружённый конфликт между участниками НАТО – по сути, очередная греко-турецкая война. Погибло несколько тысяч солдат и офицеров. Серьёзные разрушения на севере острова, сотни убитых без суда и следствия мирных жителей и пленных, взаимные этнические чистки – без ущерба для единства и ценностей альянса, как ни странно.

Во время вторжения на Кипр максимальный урон турецкий ВМФ понёс от столкновения… с турецкими же ВВС.

Не имея представления о расстановке сил противника, попавшись в дезинформационную ловушку, можно понести большие потери от «дружественного» огня.

Турецкая армия высадилась на Кипр для защиты турок-киприотов, правительство греческой части открыто намеревалось присоединиться к Греции. Единый Кипр прекратил своё существование.
На севере образовалась признанная только Анкарой Турецкая Республика Северного Кипра (320 тыс. населения, ВВП 3.7 млрд. $).
Две трети острова занимает Республика Кипр (1.170 тыс. населения, ВВП 35 млрд. $).
Контакты между островитянами отсутствуют, линию разграничения патрулирует небольшой контингент миротворцев ООН.
Две британские военные базы обзавелись экстерриториальным иммунитетом, заняли площадь в 254 км2 и являются форпостом королевства в восточном Средиземноморье. Не вся деколонизация одинаково полезна. И не всем.

Перестрелок и прочих актов насильственного экстремизма на острове не фиксируется более 40 лет. Армии обоих кипрских государств тяготеют скорее к полицейско-представительским функциям, чем к амбициозным задачам боевого реванша.

Статус-кво разделённого острова не смог изменить ни референдум 2004 года о воссоединении, ни вступление Республики Кипр в ЕС, ни мировые финансовые кризисы или попытки государственных переворотов в сопредельных странах.

Ситуацию перевернули геологические открытия на кипрском шельфе – их запасы оцениваются в миллиарды баррелей нефти и в 3-4 триллиона кубометров газа. Залежи (как назло!) располагаются в спорных зонах. Да и само трансграничное размежевание конкурирующих сторон осложнено условной легитимностью Северного Кипра.

Зато у Турции имеется безусловная легитимность – подкреплённая субъектной внешней политикой, растущими энергетическими потребностями и другими средствами достижения целей. С точным всепогодным целеуказанием, например.

Для миллионного Кипра природный газ является товаром экспортным, далёким источником валютных доходов.
Для 80-миллионной Турции природный газ собственной добычи означает позитивную трансформацию всей энергетики с мультипликативным положительным эффектом для всей экономики. Ежегодно турецкие компании импортируют около 50 млрд. м3 «голубого топлива», в актуальных средневзвешенных ценах – на 10 млрд. $!

Турция долго ожидала западных милостей в предбаннике ЕС, всячески демонстрируя свои заслуги в НАТО. Заслуженный ветеран дождался:

• Попытки военного переворота летом 2016 – инспирированного при участии США, с хладнокровным выжиданием европейских лидеров «Ну кто там кого зарезал?»
• Истеричного возмущения за прокладку «Турецкого потока» и парадоксальных похвал за Южный газовый коридор гораздо меньшей мощности;
• Задержек и проволочек при выплате европейских денег за сдерживание миграционного нашествия в ЕС;
• Антитурецкой позиции и США, и Евросоюза в курдском вопросе;
• Ничтожной вероятности вступления в ЕС;
• Грубого и неэффективного шантажа за проведение самостоятельной политики – в Сирии, Ираке, Кувейте, Ливии и далее везде.

Дальнейшие реверансы с партнёрами по альянсу лишились практического смысла. Турция приступила к буровым работам на кипрском шельфе – одной установкой в прошлом году, но озвучив планы довести флотилию добытчиков до четырёх. Намерения огласил глава турецкого МИД, причём через четыре дня после доставки первых компонентов С-400. Разумеется, по чистому совпадению.

В ближайшие годы на кипрском шельфе возможны информационные, диверсионные, гибридные и прочие столкновения – за право доступа к полезным ископаемым и в процессе этого доступа.

Турецкая геологическая решимость потенциально конфликтует и с энергетическими интересами Израиля, который бомбит конкурентов в режиме non stop.

Турецкая энергетическая смелость чревата конфликтом с бывшей «владычицей морей».

Турецкие амбиции в Ливии противоречат интересам и военно-политическим усилиям ряда арабских стран.

И зачем же Турции современные и точные системы ПВО с суверенным управлением…