Рубикон Второй мировой

Надо заметить, что 31 августа 1939 года началась всего лишь Бог знает какая по счёту война за объединение Европы, а настоящая Вторая Мировая стартовала только 22 июня 1941-го.

Напав на Россию в июне 1941 года, Германия действовала (выражаясь языком права) не как особое юридическое лицо, но как уполномоченный агент всей Западной цивилизации. Заметим, что в своё время подобную роль брал на себя Наполеон.

С другой стороны, Советская Россия с её интернациональной идеологией (закономерно вытекающей из православно-христианской традиции) выступала в качестве защитника всех порабощённых народов, как последняя независимая от Запада цивилизация на планете. Именно это противостояние, между цивилизацией «господ» и цивилизацией «варваров», обусловило характер войны, придало ей подлинно Мировой, вселенский характер.

Войны войнам рознь. Бывают баталии, похожие на рыцарский турнир, когда противники сидят после боя за одним столом и «за учителей своих заздравный кубок поднимают». А бывают побоища, когда о примирении не может быть и речи, когда враг предстаёт нелюдью, и единственным выходом видится война на уничтожение. В Европе конца тридцатых назревали две совершенно разные войны.Принято считать, что Вторая Мировая война началась нападением Гитлера на Польшу, причём главными идейными полюсами конфликта оказались нацистская Германия - с одной стороны, и западные демократии - Англия и Франция - с другой. Роль Советского Союза на первом этапе мировой драмы в лучшем случае признаётся нейтральной, а события на Хасане и Халхин-Голе рассматриваются как незначительные пограничные инциденты. Это сугубо европейский, евроцентричный взгляд - откуда-нибудь из Лондона или Копенгагена.

Современнику трудно поверить, что суммарные потери японских войск под Халхин-Голом (убитыми и пленными) лишь незначительно уступают потерям вермахта во время завоевания Франции весной 1940 года, а овладение красавицей Варшавой стоило гитлеровцам куда меньше крови, чем дальневосточным самураям - попытка закрепиться на берегу пустынной монгольской реки. Поэтому, если Хасан и Халхин-Гол требуется считать всего лишь «инцидентом», пробой сил накануне решающей схватки - точно такое же определение надо применять к гитлеровским походам 1939 и 1940 годов. Настоящая война, в которой счёт пошёл не на десятки тысяч, а на миллионы, и которая до неузнаваемости изменила лицо планеты, - началась только 22 июня 1941 года.

До нападения на Советский Союз, а ещё точнее - до вторжения в Югославию и Грецию, Гитлеру приходилось иметь дело с представителями родной, западноевропейской цивилизации. И война эта походила на «старый, братский спор германцев меж собою». За исключением гордых поляков, ни одна западная нация не пыталась оказать вермахту фанатического сопротивления (вспомним стремительную эвакуацию англичан из-под Дюнкерка или сданный без боя Париж). Уступая наглому натиску Рейха, европейские нации не рассматривали немцев в качестве смертельных врагов. Напротив, многим европейцам казались притягательными идеи национал-социализма, принесённые на германских штыках. Настолько притягательными, что жители «покорённых стран» были готовы жертвовать своими жизнями не ради освобождения от оккупантов, а ради мирового триумфа «нового порядка».

Заметим - речь в данном случае идёт не о дешёвых коллаборантах типа белорусских «бобиков» или российских власовцев, которые выбрасывали руку в «римском приветствии» потому, что спасали свою шкуру или ожидали подачки. Речь идёт об идейных борцах типа вожака бельгийских нацистов Леона Дегрелля, которыми комплектовались элитные добровольческие дивизии СС. Наших-то перевёртышей немцы, сознавая их жалкие моральные качества, до весны 1945 года и на фронт боялись пускать. А вот западноевропейские добровольцы составляли гвардию вермахта, которой поручались самые ответственные задачи (например, танковая дивизия «Викинг», сформированная из нацистов Швеции и Норвегии, прорвала советское кольцо в Корсунь-Шевченковском котле весной 1944 года).

А сколько было их ещё, отборных эсэсовских дивизий, в которых жители вчерашних европейских демократий ожесточённо дрались на стороне Гитлера! «Нордланд» и «Норд» комплектовались представителями скандинавских стран, «Кама» - хорватами, «Ханджар» - босняками, «Недерланд» и «Ландсторм» - голландцами, «Лангемарк» и «Валлония» - бельгийцами, «Богемия» и «Валленштайн» - чехами, «Шарлемань» - французами. Изданное в 1993 году детальное исследование «Гриф секретности снят» сообщает, что из 3 миллионов 770 тысяч военнопленных, взятых нашей армией в ходе войны, 466 тысяч (!) оказалось гражданами стран, формально не объявлявших войну СССР.

Такую позицию огромного количества европейцев нельзя назвать странным отклонением от традиционных западных ценностей. Наоборот, как я уже утверждал раньше, именно гитлеровцы были самыми радикальными и последовательными продолжателями западной традиции. Поход на Восток рассматривался в ряду прежних истребительных колониальных походов против индейцев, африканцев, индусов и должен был увенчать триумфальный путь Запада к мировому господству.

Многими исследователями (наиболее ярко - Вадимом Кожиновым) отмечалось, что война с Советским Союзом воспринималась значительной частью европейцев в качестве «войны континентов», «столкновения цивилизаций», а не в качестве частного дела двух тоталитарных режимов, как это стало модно говорить сейчас. Не случайно знаменитый германский полководец Франц Гальдер отметил в своём дневнике 30 июня 1941 года: «Европейское единство достигнуто в результате совместной войны против России».

Примерно такую же оценку событий летом 1941 года давали газеты вишистской Франции (ссылки можно найти у Г.-А. Якобсена, 1939-1945. Вторая мировая война, М., 1995 г., стр. 252). Россия представлялась олицетворением чужого континента, чужого мира (в понятиях европейцев - олицетворением Азии). Об этом недвусмысленно сказано в Меморандуме Бормана от 16 июля 1941 года: «Нынешняя Европа - это только географическое понятие, в действительности же Азия доходит до наших прежних границ».

Заявления о европейском единстве в войне против СССР нельзя свести к обычному пропагандистскому трюку. Фашистская Германия стремилась отстаивать общезападные интересы не только в идейной, но и в экономической сфере - причём гораздо более последовательно, нежели Англия и США. Вот как, например, разъясняется смысл оккупационной политики в брошюре «Двенадцать заповедей для немецких административных чиновников в оккупированных восточных областях»: «Вновь осваиваемые пространства приобретены для Германии и Европы на длительный срок... Вы должны сознавать, что являетесь представителями Великой Германии и знаменосцами... новой Европы на многие века». Как видим, речь идёт не только о решении германских узконациональных, но и общеевропейских задач.

Это подтверждается и конкретными экономическими, демографическими планами. В «Общих указаниях группе сельского хозяйства экономической организации «Ост» сказано: «Западная и Северная Европа голодает... Германия и Англия нуждаются в подвозе продуктов питания. Определяются основные направления... высвобождения избытков продуктов русского сельского хозяйства для Европы». Вадим Кожинов обращает особое внимание на трогательную заботу германцев о голодающих англичанах, хотя в 1941 году, во время составления «Общих указаний...», эти страны находились в состоянии войны друг с другом.

Забота о формальных противниках проявляется и в меморандуме Розенберга: «Приступить к заселению Прибалтики крупными массами немецких крестьян... не исключено переселение в эти районы также датчан, норвежцев, голландцев, а после победоносного окончания войны, и англичан». Как видим, германские расисты не стремились замкнуться в собственной национальной скорлупе, а сознавали себя лидерами всей Западной цивилизации, а немецкий народ считали своего рода старшим братом в семье европейских народов. Расовая и цивилизационная близость ценилась ими выше, чем даже союзные отношения в разгар войны. Вот яркий образец подобной логики - заявление Гитлера на секретном совещании 13 июля 1940 года: «Если Англия будет разбита... Британская империя распадётся. Пользы от этого Германии - никакой. Пролив немецкую кровь, мы добьёмся чего-то такого, что пойдёт на пользу лишь Японии...».

Итак, напав на Россию в июне 1941 года, Германия действовала (выражаясь языком права) не как особое юридическое лицо, но как уполномоченный агент всей Западной цивилизации. Заметим, что в своё время подобную роль брал на себя Наполеон. С другой стороны, Советская Россия с её интернациональной идеологией (закономерно вытекающей из православно-христианской традиции) выступала в качестве защитника всех порабощённых народов, как последняя независимая от Запада цивилизация на планете. Именно это противостояние, между цивилизацией «господ» и цивилизацией «варваров», обусловило характер войны, придало ей подлинно Мировой, вселенский характер. Именно с этого момента, с момента «столкновения континентов» началась настоящая, до предела ожесточённая борьба, определившая дальнейший ход глобальной истории. Поэтому победу русского и союзных ему народов можно рассматривать не только как поражение немецкого фашизма, но как поражение глобальной западной экспансии.

Вековая уверенность конкистадоров в своём праве на господство была сломлена. Сразу после войны начался распад мировой колониальной системы и освобождение незападных народов. Громадные перемены претерпела психология самих европейцев, качнувшихся из крайности нацизма в крайность заискивающей толерантности, в чём, безусловно, проявился синдром проигравшей стороны. Эта печать «проигранной войны» легла на весь Запад, в том числе на страны, воевавшие в антигитлеровской коалиции. Не случайно же яростные адепты и поклонники западной цивилизации, включая самых непримиримых антифашистов, стремятся всячески принизить нашу Победу.

Однако это вряд ли возможно. Масштабы Победы, определившей закат эпохи западного колониализма и восстановление многополярного мира, невозможно переоценить.