Россия и миграция - смеяться или плакать?

В недавнем блоге об интернете и "сетевом эксгибиционизме" я написал, что на свете нет почти ничего стопроцентно хорошего или плохого. Сегодня эта, в общем, банальная истина вспомнилась по иному поводу.

СМИ полны сообщений о беспрецедентном наплыве мигрантов в ЕС. В приграничных странах скопились почти 110 тысяч человек.

В Белграде выходцы из Сирии, Афганистана, Сомали и других стран заняли городские скверы и опустевшее на время каникул здание экономического факультета университета. Что делать 1 сентября, неизвестно.

Венгерские власти ударными темпами возводят на границе с Сербией забор с колючей проволокой высотой в четыре метра. Количество людей, пытающихся незаконно пересечь ее, выросло по сравнению с 2010 годом в 25 раз, достигая полутора тысяч в день.

В Германии число соискателей статуса беженца по прогнозам на 2015 год составит 750 тысяч. Предыдущий рекорд (480 тысяч) был поставлен в 1992 году в разгар конфликта в бывшей Югославии.

С начала года порядка 240 тысяч человек приплыли на утлых суденышках в Италию и Грецию.

Политики и чиновники европейских государств пререкаются друг с другом из-за квот на прием беженцев. Граждане митингуют против расселения мигрантов в их районах, кое-где доходит до столкновений.

Читаешь и думаешь: хорошо, что России все это не касается. Вот только такой проблемы нам не хватало! Но чего нет, того нет, слава Богу. Пусть у других голова болит.

А одновременно напрашиваются невеселые мысли.

Человек ищет, где лучше

Специалисты любят составлять рейтинги стран по всевозможным параметрам, вплоть до "уровня счастья". Критики указывают на спорность критериев и обвиняют авторов в субъективизме.

Действительно, ВВП еще выражается в объективных цифрах, а качество жизни, демократия, безопасность, инвестиционный климат, коррумпированность - во многом предметы оценочных суждений.

Где безопаснее ходить по улицам, в Москве или в Нью-Йорке, можно спорить до бесконечности. А счастье, по бессмертному замечанию Аркадия Гайдара, вообще каждый понимает по-своему.

Но есть один абсолютно безошибочный и беспощадный критерий цивилизационной привлекательности - направление миграционных потоков.

Люди не дураки. Рыба ищет, где глубже, а человек - где лучше. Ученой степени и даже среднего образования для этого не требуется. Один может ошибиться, масса никогда.

В Европу и Америку люди рвутся, как рыба на нерест. Готовы преодолевать невероятные преграды, годами мыкаться на птичьих правах, отдавать нелегальным перевозчикам последнее, а то и жизнью рисковать. В Россию - нет. И с этим не поспоришь.

Жители Средней Азии не в счет. Тут все перевешивает один фактор: знание языка. А при равных условиях - не выбирают Россию.

На верхушке социальной пирамиды - та же картина.

За все нужно платить. Кто привлекает таланты, получает в придачу необразованных бедняков, а на нет и суда нет.

Каждый пятый гражданин РФ, уехавший в Европу, Северную Америку и Австралию, работает на высокооплачиваемой должности в крупной компании, занимается наукой и высокими технологиями. Иностранные специалисты, за редчайшими исключениями, прибывают в Россию только в длительную командировку.

Перечислить известных россиян, по разным причинам живущих на Западе - пальцев не хватит. Обратный поток - Сноуден и Депардье.

А ведь не всегда так было.

"Шаромыжники", мурзы и французик из Бордо

В XIV веке массово переходили в московское подданство татарские мурзы, в XV-м бояре Великого Княжества Литовского.

При Алексее Михайловиче население Кукуй-слободы превышало 20 тысяч человек, по тем временам - приличный европейский город. Были среди них типы, по которым на родине плакала веревка, но в основном люди дельные.

При Екатерине II немецкие крестьяне ехали в Поволжье и Таврию почти так же массово, как спустя век - в Америку.

В начале XIX столетия, по свидетельству Александра Грибоедова, "французик из города Бордо" чувствовал себя в Петербурге лучше, чем дома.

Из двухсот с лишним тысяч "шаромыжников" - пленных и отставших наполеоновских солдат - 12 тысяч добровольно остались в России. Людовик XVIII просил Александра I на них воздействовать, но российский император заниматься этим не стал.

Потомки иммигрантов - полководец Барклай де Толли, государственные деятели Канкрин и Нессельроде, мореплаватель Крузенштерн, строитель первой железной дороги Клейнмихель, поэт Лермонтов, художник Брюллов, медик Гаазе, филолог Даль считали себя русскими и не искали иной идентичности.

Самого прославленного ювелира всех времен, потомка французских гугенотов Карла Фаберже, историческая родина наградила орденом Почетного легиона. Но ему не приходило в голову, "нарубив капусты" в России, вывести бизнес в Париж.

В 1913 году в Российской империи жили и в основном процветали 2,4 миллиона немцев, из которых потомки "трофейных" остзейцев составляли немногим более полумиллиона. Последние оказались в ней не по собственной воле, но ведь и массового стремления "нах фатерлянд" не наблюдалось.

Что тут сказать?

До 1917 года у России была, в общем, нормальная история. Имелись шероховатости, но никто не идеален.

Потом совершили чудовищную ошибку, с головой прыгнули в утопию. В результате отстали от цивилизованного мира, и для нецивилизованного магнитом не являемся. А вместо того, чтобы усиленно наверстывать, занимаемся, мягко говоря, неизвестно чем.

Вот и не знаешь, что делать, узнавая о миграционных проблемах Европы: радоваться, или грустить.