Кризис. Европе и Британии не до смеха

Британия может злорадствовать. До поры. Евро-кризис может вылиться для нее в самые нежелательные последствия, как на политическом, так и на экономическом уровне.

Тринадцать тяжелых лет у власти выбили из политиков-лейбористов их благородные иллюзии. Бумы рано или поздно заканчиваются - они прочувствовали истинность этого утверждения на собственной шкуре - а одними только расходами Иерусалим не построить. Наивное отношение к Европе также осталось в прошлом. Когда-то было модно считать общественные анти-европейские настроения пустяком, делом рук таблоидов; любое правительство, желающее продвинуться в делах Евросоюза, могло без труда пресечь их. И все же, во времена правления Тони Блэра, по его собственному признанию самого рьяного еврофила среди премьер-министров страны, британцы лишь еще больше ожесточились. И все же, несмотря на кризис Еврозоны, политики и деловая элита страны считают вопрос членства в крупнейшем экономическом блоке чем-то само собой разумеющимся. Это относится и к тем, кто самодовольно тычет пальцем в проблемы валютного блока, как в доказательство того, что Британии нужно держаться подальше от евро. Либерал-демократическая часть коалиции (в, в частности, Ник Клегг, заместитель премьер-министра), должна смягчить присущий Консерваторам нативизм.

Самих Тори могут неправильно понять. Около десяти лет назад лидер партии, Уильям Хейг использовал противостояние евро как свой политический лейтмотив. Однако сейчас, на посту министра иностранных дел, он, кажется, сменил гнев на милость в отношении ЕС. Правительство, которому предстоят долгие годы жесткой экономии у себя в стране, не хочет никаких отвлекающих трений за ее пределами. Свой первый визит в качестве главы государства Дэвид Кэмерон нанес президенту Франции Николя Саркози. На пост министра по европейским делам он назначил Дэвида Лидингтона, несокрушимого прагматика, отлично зарекомендовавшего себя в должности советника Министерства иностранных дел. И все же, любители паниковать кое в чем правы. В период валютного кризиса между странами возможен открытый конфликт, даже если правительство и не стремится к нему. Британия не приняла участие в сколачивании фонда, предназначенного для стран Еврозоны. Конечно, кризис коснулся Греции, а более всего рискуют в случае ее дефолта банки Франции и Германии, однако, данный отказ, скорее всего, будет дурно воспринят на континенте.

Но если в беду попадет Испания, Великобритания будет вынуждена вложить средства в фонд спасения. Ведь британские банки сильно зависят от платежеспособности испанских заемщиков. Если же она откажется, коалиция может рухнуть, а другие страны ЕС, очевидно, не захотят больше терпеть британское упрямство. Это наиболее актуальная опасность. В долгосрочной перспективе на континенте может зародиться идея поддержать единую валюту при помощи каких-нибудь финансовых мер, скоординированных во всех странах ЕС. Раньше Британия немедленно сказала бы свое решительное нет. Такова ее позиция и сейчас. Однако если по меньшей мере 16 стран Еврозоны начнут давить на Великобританию, британский премьер может уступить, чтобы не подвергать риску свою политическую репутацию. Британцы всегда боялись слабости стран на периферии ЕС, но все же стремились к единению. Ведь после войны внешняя политика Британии определялась не только драматичным суэцким кризисом. Не попав в первую волну европейской интеграции, Великобритания вновь пропустила подходящий момент.

С тех пор министерство иностранных дел полагало, что неучастие в проектах, связанных с интеграцией, это скорее хитрая тактика, нежели стратегия. В конечном счете, Британии все равно придется присоединиться, думали дипломаты, однако, стадии формирования и становления будут уже пройдены.

Постепенно, без принуждения и навязывания мнений, появилась концепция \"Европы по заказу\", которая в точности соответствовала представлению Великобритании о ЕС. Этот подход позволял стране выбирать то, что ей нравится, не смущая остальных. Он отражал реальность: некоторые члены ЕС предпочли использовать единую валюту, другие оставили свою; кто-то принял шенгенский договор, а кто-то остался в стороне. Такую концепцию разделял еще один крупный игрок на европейской арене и потенциальный лидер всех начинаний - Франция. Именно в этом и кроются основные риски для Британии. Политические решения ключевых стран, ядра, практически невозможно изолировать от решений на периферии. Французы гораздо искуснее британцев в вопросах брюссельских дипломатических игр, несмотря на то, что несколько лет назад много и с возбуждением говорили о том, что англо-саксы захватили ЕС. Они могут использовать ядро для формирования европейской политики, хотя без участия либерально настроенных британцев и стран Восточной Европы, рынки отнесутся к этому с подозрением. Сейчас самым мощным органом власти является Совет Европы, в него входят 27 стран. Теоретически, саммиты в рамках двухуровневой системы Европы могут начинаться с заседания совета 16 европейских стран, который весьма успешно конкурирует за право быть первым. Нечто подобное уже существует в отношении экономической политики. Зачастую, заседания Совета министров финансов и экономики стран ЕС сводятся к подписыванию соглашений, достигнутых в более узком кругу Еврозоны.

Скорее всего, Британии не придется столкнуться с подобными проблемами; Испания избежит необходимости просить помощи у ЕС , что позволит Кэмерону и далее вести свою невнятную и непоследовательную политику в отношении Европы. Внутренняя устойчивость коалиции может оказаться сильно переоцененной, когда дело дойдет до необходимости согласованных действий со стороны партий с диаметрально противоположными взглядами на Европу. Но даже если все будет складываться так благоприятно, позиция, которую заняла Британия в отношении евро-кризиса, вызывает немало беспокойства. Правительство допустило две ошибки на общественном и политическом уровнях. Первая - это отношение к кризису, как проблеме исключительно Еврозоны. Вторая - предположение, что кризис серьезно подорвет позиции европейских федералистов. В реальности все может случиться с точностью до наоборот. Рьяные сторонники интеграции всегда придерживались стратегии: внедрить крупные проекты как можно быстрее, а уж потом исправлять погрешности, по ходу дела. Так, например, активно продвигалась тема расширения Евросоюза. Вскоре после того, как в его состав были приняты новые страны, федералисты выдвинули предложение заменить национальное вето на большинство голосов, поскольку, по их зачастую ошибочному мнению, с новыми участниками институты ЕС сделались слишком громоздкими. Аналогичная ситуация происходит и с евро. Для того чтобы выжить, валюте может потребоваться уровень координации фискальной политики неприемлемый для Великобритании.