Китай: проблема войны и мира

«Возвышение» Китая объективно привлекает внимание к проблемам войны и мира. Упоминание председателем Си Цзиньпином о необходимости ведения «победоносных локальных войн», обострение ситуации в Восточно-китайском и Южно-китайском морях, геостратегическое соперничество КНР и США еще больше обостряет этот вопрос.

Как новое руководство КНР рассматривает проблемы войны и мира в современных условиях и как видит свою роль в их решении?

Возрождение Китая. Где уязвимое место?

В условиях подъема Китая внутри общества происходит быстрая идейная поляризация. Она идет по многим вопросам - борьбы с коррупцией, социальному неравенству, экономическому развитию, реформе политической системы и др. В последнее время резко обострились дискуссии и по проблемам войны и мира.

Понятно, что в основе этого лежат известные события в Южно-китайском и Восточно-китайском морях, экономические успехи Поднебесной в области развития и модернизации вооружений, включая стратегические. Косвенно, на общий подъем действуют идеи председателя Си Цзиньпина о достижении «китайской мечты» и «национального возрождения», которые мобилизуют массы на «новые подвиги и свершения».

Возможно, что в настоящее время, как это не покажется странным, Китай находится в наиболее уязвимом положении за последние 30 лет успешных реформ. Речь идет о возможности провоцирования Китая на ошибку. Прежде всего, ошибку, связанную с тем или иным военным действием.

Некорректные аналогии Синдзо Абэ

Уязвимость эту чувствуют противники Китая, пытаясь использовать в своих интересах усиливающийся в КНР эмоциональный националистический накал. На недавнем Давосском форуме прозвучало провокационное выступление японского премьера Синдзо Абэ, который провел прямую аналогию между отношениями Великобритании и фашистской Германии накануне Второй мировой войны и современными японо-китайскими отношениями. Он заявил, что, мол, эти отношения были развиты в торгово-экономическом плане, но войны избежать не удалось. И что нечто похожее может произойти и сегодня.

Понятно, что китайский МИД отреагировал, изложив контраргументы Пекина. Но проблема, видимо, в другом - цель, которую ставил Токио - «ударить» по самолюбию китайского общества - скорее достигнута, и градус антияпонских настроений невольно поднялся еще на несколько пунктов. КНР стала более уязвимой для иных провокаций и вызовов.

Шесть гипотетических войн Китая. Где крайняя черта?

В одной из частных бесед с китайским журналистом, обсуждая «островные споры и взаимные обиды», я поинтересовался, - «где та черта, за которую Китай никогда не переступит?». Ответ был оптимистичен - «только война», на которую...«мы никогда и не при каких обстоятельствах не пойдем».

Ответ обнадеживает. К сожалению, не все в КНР так определяют крайний рубеж. Чего стоит статья, появившаяся в китайском Интернете - «Шесть войн, в которых Китай должен участвовать в следующие 50 лет». По замыслу авторов, первоначально необходима война за объединение с Тайванем (2020 - 2025), затем возвращение островов Спратли (2025 - 2030), третья война с Индией - за Южный Тибет (2035 - 2040), затем наступит очередь Японии (острова Дяоюйдао в 2040-2045). Никуда не деться и Монголии. Ее планируют силовым путем «объединить» с Внутренней Монголией (АРВМ КНР) в 2045-2050 гг. Ну и, «на закуску» - Россия. Здесь сроки более отдаленные - в 2055 - 2060 гг.

В эти годы авторы публикации планируют «возврат утерянных земель».

Понятно, что подобные публикации не определяют общее настроение общества (схожие крайние взгляды, к слову, есть и в России), но подобные публикации - из серии спланированных провокаций, только изнутри. Так или иначе, но происходит постепенное и достаточно опасное «размывание» общественного мнения по вопросам войны и мира.

«Новый авторитаризм» Си Цзиньпина. Обуздать аппетиты «ястребов»?

К слову, китайское руководство пока достаточно адекватно реагирует на «вызов войной». По определению шанхайского профессора Сяо Гунциня, Си Цзиньпин формирует «новый авторитаризм», который помогает ему не только бороться с коррупцией, но и эффективно держать в узде радикально настроенных военных, гражданских политиков, и сохранять в обществе оптимальный баланс между «войной и миром», не поддаваясь на внутренние и внешние провокации.

Действительно, Си Цзиньпин в настоящее время не только первый партийный и государственный лидер, но и руководитель двух военных высших советов и новой структуры - совета национальной безопасности. Возможно, «новый авторитаризм» - веление времени, необходимый атрибут, чтобы пережить непростые для Китая времена.

Характерно, что идея «китайской мечты» выдвинута председателем в самом начале своего правления. Все предыдущие руководители, наоборот, заканчивая карьеру, оставляли теоретическое наследство. Возможно, что в ближайшие годы Си Цзиньпин качественно и «тематически» расширит свои взгляды, включая проблемы войны и мира, китайского стратегического позиционирования в нем.

Философия ядерной войны. Нет победителей?

В КНР сложилась достаточно большая группа экспертов, работающая над переосмыслением стратегии и тактики КНР как будущей сверхдержавы, которой придется брать на себя часть глобальной ответственности и все вытекающие из этого атрибуты «войны и мира». Часть экспертов полагает, что в нынешних взрывоопасных условиях «легкомысленно разбрасываться призывами к войне», и тем более недопустимо использовать «антияпонские эмоции» «для выпускания пара» или решения иных узких задач.

Среди части ученых доминирует мнение, что по мере накопления Китаем ядерных стратегических средств и превращения его в «классическую» сверхдержаву, стратегия сдерживания потенциальных противников и философия невозможности победы в любой ядерной войне должна полностью возобладать в обществе и руководстве. Основным же «полем» соревнования с Америкой должна быть экономика.

Совет национальной безопасности. Каковы сценарии конфликтов?

Очевидно, что подобные дискуссии будут развиваться и дальше. Не случайно в структуре нового органа Совета национальной безопасности планируется создание неких исследовательских подразделений (центров), которые, видимо, будут разрабатывать сценарии различных военно-стратегических ситуаций в региональном и глобальном масштабе.

Что касается России, то нынешний российский стратегический потенциал снимает большую часть вопросов, связанных с российской безопасностью. Партнерство с Китаем не противоречит интересам РФ, наоборот, укрепляет стратегическую стабильность. Возможно, что интенсификация стратегических консультаций между представителями обороны двух стран в наше сложное время могла бы пойти только на пользу обоим государствам.