Десять лет Суркова

А в восточных степях бродят люди в цепях,
И пока не зарыт государственный прах,
Эта баржа едва ли покинет мель,
И все равно – ху там у них наверху,
Это гиньоль в горячем цеху,
Мальчик, скажи мне, где крем и карамель?

Борис Гребенщиков, «Крем и Карамель».

На тусклом фоне российских чиновников замглавы администрации президента Владислав Сурков смотрится так же ярко, как бабочка «павлиний глаз» на деревенском штакетнике. В отличие от большинства из них, он знает умные слова, читал массу книг и никогда не спутает Фасбиндера с Фейерабендом. На этой неделе необычный человек отмечает необычный юбилей: он заступил на свой пост ровно десять лет назад, 3 августа 1999 года, и вот уже третий президент России подтверждает его право оставаться в этом кресле.

Номер того, первого указа покойного Бориса Ельцина (специально для любителей мистики, нумерологии или теории заговора) – 976. Для Кремля подобный юбилей, 10 лет в одной должности, – невероятное долгожительство. К слову сказать, тогда, в 1999-м, Суркову было всего 34, самый молодой руководитель такого уровня в России, и даже вундеркинд Аркадий Дворкович уже не побьет его рекорд: Дворковичу 37, а он все еще простой помощник президента.

Десять лет – срок достаточный, чтобы подводить итоги, хоть для президента, хоть для высокопоставленного сотрудника его администрации. И тут, раз речь идет о таком необычном человеке как Сурков, статистикой не ограничишься. Бессмысленно просто перечислять, сколько губернаторов снято или назначено при его участии, сколько федеральных кампаний им выиграно, сколько изменений в предвыборное законодательство внесено. Тут надо разбираться по гамбургскому счету.

Полюбили за прошедшие десять лет граждане власть, довольны они той системой, которую Сурков как архитектор построил в России, или нет? Покорил ли он, грубо говоря, сердце и ум России?

С одной стороны, вроде бы да. Страна ритмично и слаженно голосует за все хорошее, граждане дозированно и строго по расписанию потребляют правильный новостной телепродукт, доверие к телевизору вообще как к источнику правды, а не только развлечений, не падает, и даже иногда растет. Рейтинги любого количества политиков, внесенных в списки прославляемых или «опускаемых», колеблются в заданных пределах. Градус любви к лидерам страны, которых теперь стало двое, как на кухне хорошего ресторана, всегда под контролем, – не ошпаришься и не замерзнешь.

С другой, – не получилось вообще ничего. Политическая система не способна к саморазвитию и без импульсов из Кремля тут же начинает гнить или впадает в маразм, и в этом признается и сам Сурков, и его эксперты. Ни одна позитивная политическая новость в телеэфире как не рождалась, так и не рождается сама по себе, и до сих пор требует кропотливой продюсерской работы. На словах режим любят все или почти все, но выступают в его защиту только за деньги или привилегии. «Единая Россия» заводится только за год до выборов, вручную и с толкача, при этом норовя все время съехать не туда, куда требуют.

Никто, как и десять лет назад, не чувствует себя в безопасности. Граждане и милиционеры, губернаторы и коммерсанты, мэры и бандиты все время что-то канючат друг у друга, чаще всего деньги, все время косятся и не доверяют даже себе. Факельные шествия прокремлевской молодежи уже не радуют вождей и не убеждают их в народной любви.

А сами вожди в поисках этой любви зачем-то втянулись в пиар-марафон: кто заберется поглубже, повыше или подальше на бескрайних просторах Родины, а также использует для этого самое нестандартное транспортное средство.

Даже задача по включению архетипов нации в современный мир, которую бывший ближний боярин Суркова Алексей Чеснаков уже записал шефу в актив, решена как-то странно. Да, в день пограничника на улицах Москвы можно увидеть «Хаммер» с надписью на бортах «На Берлин!» и флагом Погранвойск (видел в Медведково своими глазами), но сам этот автоартефакт смотрится как-то двусмысленно. Надпись хорошая, спору нет, но машина все-таки больше подходит для американской военщины в Ираке, чем для успешных русских бизнесменов из бывших чекистов. При развязанных руках и полном доверии общества к высшей власти ни одного зубра-губернатора в отставку отправить так и не удалось, и даже те из них, кого в Кремле давно и сильно не любят, продолжают свою трудовую деятельность.

Страна скатилась в шизофреническое двоемыслие. Граждане не верят министрам, как показывают соцопросы, но голосуют за их начальство и правящую партию, не любят милицию, но вызывают ее, не верят врачам, а верят Малахову, но вместе с подорожником и чабрецом принимают прописанные таблетки. Как и десять лет назад власть балансирует на двух неустойчивых табуретках: собственном желании идти куда-то вперед и собственном неверии в то, что граждане этого тоже желают.

Итогом десятилетних трудов Суркова так и не стало полное перерождение национального характера – мучительный, но избавляющий от груза прошлых грехов катарсис, приводящий народ к чувству искренней любви к власти. Культурной революции «по Суркову» не получилось, хотя для нее были все предпосылки. Что же не так? Где ошибка?

Десять лет назад в Кремле решили, что связь между желаниями граждан и желаниями режима надо бы, наконец, разорвать. Перестать убеждать всех и вся, что реформы – это хорошо, а вместо этого создать такую политическую систему, при которой никого убеждать будет не надо, которая сама сможет имитировать все что угодно, хоть политическую борьбу, хоть глубокое единение народа. Для того, чтобы все получилось качественно, наняли хорошего специалиста, как раз Суркова. Сурков точно и в срок выполнил задачу. Система сдана в эксплуатацию лет пять назад.

Но неверной оказалась исходная посылка. Невозможно безнаказанно опережающими темпами строить цивилизованный капитализм с самостоятельными экономическими агентами, которые одновременно будут верными и искренними политическими подданными. И история стран, уже ходивших такой дорогой, красноречиво это подтверждает. Сначала все уже не-граждане, но еще не-подданные помалкивают и пользуются благами экономического роста, а потом все равно лезут на баррикады за право избирать и быть избранными без ограничений.

В Южной Корее, например, которую многие в Кремле считают успешным примером как раз такой авторитарной модернизации, это заняло примерно 20 лет, но кончилось все равно хорошо. В 1988-м после года митингов протеста президент Чон Ду Хван, устроивший бойню в Кванджу в 1980-м, ушел в отставку, а страна получила, наконец, демократическую конституцию. Если считать, что у нас с корейцами примерно одинаковый запас терпения, то полдороги к демократии мы уже прошли. Спасибо Суркову за компанию, с таким образованным попутчиком хоть не заскучали.