Архипова: \"Мы с Вишневской поссорились из-за молодого солиста\"

Ссора на почве любви довела до того, что Галина Вишневская и Ирина Архипова выясняли отношения на партсобрании.

Уже прошло четыре месяца, как не стало замечательной певицы Ирины Архиповой. Мы все помним о ее гениальном певческом даре и мировом масштабе ее личности. Но жизнь Ирины Константиновны, кроме сцены, была наполнена еще и любовью, и женским счастьем. Близкие царицы русской оперы уверяют, что Ирина Константиновна была счастлива в личной жизни. Со своим супругом, знаменитым тенором Владиславом Пьявко, она прожила душа в душу сорок с лишним лет. Сегодня уже и представить сложно, что когда-то, очень давно, этим отношениям не предрекали счастливого будущего. А на заре знакомства с будущим мужем Ирина Архипова стала героиней одного из самых громких театральных скандалов. Воевать примадонне Большого театра пришлось не с кем-нибудь, а с самой Галиной Вишневской.

Будь эта история рассказана кем-то от третьего лица, можно было бы решить, что свидетели приукрасили события. Ведь речь идет о двух примадоннах Большого театра! Ирина Архипова не вела дневников. Но вот эту любовную историю она сама захотела рассказать. Видимо, страсти за давностью лет улеглись окончательно и остались только воспоминания. Ирина Константиновна опубликовала рассказ в книге своего супруга Владислава Пьявко «Тенор: из хроники прожитых жизней...». Книга вышла ограниченным тиражом.

Итак, вот история любви Ирины Архиповой, рассказанная ею самой.

«ВО-ПЕРВЫХ, Я БЫЛА ЗАМУЖЕМ. ВО-ВТОРЫХ, ВЛАДИСЛАВ НАМНОГО МОЛОЖЕ МЕНЯ»

Вернувшись в 1966 году с длительных американских гастролей, я застала Большой театр взбудораженным. На меня обрушилось огромное количество разговоров и сплетен. Как же так, появился такой-сякой солист (юный Владислав Пьявко. - Ред.), которому Галина Вишневская отдала премьеру «Чио-Чио-сан»! Почему, на каком основании?!

Я знала, что в то время Галина искала себе хорошего партнера. Перед моим отъездом на гастроли она спрашивала меня о Владиславе: «Как ты думаешь?» Я ответила: «Не знаю, как он споет, но артистически точно сделает лучше, чем кто-либо. Это сразу видно».

И я уехала. А она здесь воевала со всем театром, это она могла...

Хотя премьера уже состоялась, театр продолжал гудеть. Я пошла послушать спектакль. Для меня сразу все стало ясно. Он действительно способный человек, бесспорно, актер, но еще не все в порядке с вокалом, голос не выстроен так ровно, как желательно.

...Я знала, что в дни, когда идет «Чио-Чио-сан», друг Владислава присылает ему из Риги поездом огромное количество гвоздик, и он эти гвоздики преподносит Галине, красиво за ней ухаживает, ей поклоняется. И вдруг он «переключается» на меня. И довольно активно. Думаю, здесь «подлил масла в огонь» Зураб Анджапаридзе (оперный певец. - Ред.). Когда Владик начал за мной ухаживать, Зураб ему сказал: «Тут у тебя ничего не получится». Очень может быть, что это его только подзадорило. Он же настырный, настойчивый, упрямый. Но я к этому серьезно не относилась. Во-первых, я была замужем, во-вторых, Владислав намного моложе меня...

«СТАЛКИВАТЬСЯ ЛБАМИ С ГАЛИНОЙ?»

Я считала, что было бы правильно ему сделать в театре какую-нибудь партию, не очень большую. И он стал готовить Андрея Хованского. Работал он с дирижером Борисом Эммануиловичем Хайкиным, тот был к Владиславу очень расположен. Правда, сказал такую фразу: «Ой, заведет она его на костер!» Это он меня имел в виду.

Следующей его работой должен был стать Хозе в «Кармен». И вот тут-то разразился скандал, который вспоминают по сей день. Более того, своеобразную интерпретацию того, что произошло, мне довелось услышать в далеком Буэнос-Айресе, где я была первой советской певицей, выступающей в театре «Колон».

Отголоски скандала докатились и через океан. Я слышала столько домыслов и столько версий, что, наверное, уже пора внести сюда некоторую ясность.

Владислав уже начал со мной готовить Хозе, и я даже передала ему некоторые мизансцены. А в это время Галина Вишневская тоже надумала петь Кармен. Разумеется, партнером она видела Владислава. Предполагалось, что состоится новая постановка этой оперы, Ростропович будет дирижировать, а ставить - Покровский. Естественно, возник вопрос: а что делать с Архиповой, куда ее девать? Значит, будет два состава: один - Вишневская, другой - Архипова. В разных редакциях это будет интересно и все такое прочее. Я долго думала и поняла, что не должна участвовать в этой постановке. Я очень хорошо знала, что Вишневская и Ростропович намного лучше меня умеют делать то, что на современном языке называется рекламой. Я же никогда в жизни этим не занималась. Кармен - партия, которая принесла мне уважение, признание, сделала имя. Чтобы это было зачеркнуто прессой, телевидением? Сталкиваться лбами с Галиной? Я подошла в репертуарной части к Покровскому и сказала:

- Борис Александрович, я петь Кармен в новой постановке не буду!

- Почему не будете?

- Вы же знаете своих друзей, - сказала я ему честно. - Будет абсолютная помпа. Зачем мне все это нужно?

- Невозможно, - ответил Покровский. - Тогда эта постановка не имеет смысла...

«ГАЛИНА, КАК В АНЕКДОТЕ, НАПИСАЛА НА МЕНЯ ЗАЯВЛЕНИЕ В ПАРТКОМ»

Мне предстояло петь с Владиславом его первый спектакль «Кармен» на сцене Кремлевского Дворца съездов. Он спел оркестровую репетицию, и специальная комиссия должна была решить, давать ли ему спектакль. Комиссию возглавляла Галина, поскольку она была председателем цехкома оперы. И вот грянул фантастический скандал. Галина требовала, чтобы Владиславу ни в коем случае не разрешали сейчас петь. Вот будет новая постановка (с ее участием. - Ред.), тогда он и войдет в состав. Я же считала, что ему необходимо сделать эту партию, тогда легче будет ориентироваться, ведь Ростропович очень требователен. Галина не хотела категорически - только в новой постановке. И все! Думаю, здесь примешивалась в какой-то степени ревность. На самом заседании меня не было. Ко мне подошел Хайкин и сказал, что заседание решило: Владиславу выходить в «Кармен» не нужно. Естественно, я возмутилась и хотела высказать свое мнение. Галина уже ушла с того заседания. Все происходило наверху, на шестом этаже театра. Я подошла к лифту. Галина еще не
успела уехать - лифты у нас ходят медленно. Я говорю:

- Галя, почему ты себя так ведешь? - Мы, как подруги, разговаривали, естественно, на «ты».

Вдруг она встала в позу:

- Как вы смеете со мной так разговаривать?

Только масла в огонь подлила, конечно. Я вспыхнула и выразилась достаточно крепко. Потом Василий Феодосьевич Кухарский, заместитель министра культуры, мне сказал:

- Да ты же ее матом послала!

Я никогда не ругаюсь матом, не умею даже. Просто то, что я сказала, прозвучало интонационно очень убедительно. А так ничего особенного.

Потом меня вызвали на партсобрание, потому что Галина, как в анекдоте, написала заявление в партком. От меня требовали, чтобы я извинилась. А я сказала:

- За форму я извиниться могу, а за содержание - не буду. Она неправильно себя ведет.

Этим заседанием парткома и закончился один из самых грандиозных скандалов. Во всем мире все знали, что в Большом театре две примадонны поссорились из-за Пьявко. Потому что он сначала поклонялся одной, а потом стал ухаживать за другой...

Наш роман очень быстро стал всем известен. Я изо всей силы сопротивлялась. Все сделала для того, чтобы отцепиться. Не вышло. Ничего не вышло. Та же судьба, наверное, сыграла здесь свою роль вопреки всем жизненным обстоятельствам. Ну и конечно же, его упрямство, сибирская, кержачья его порода.

А Хозе Владислав сделал, и получилась очень хорошая роль!