Арестанты в отпуске

Новый директор Федеральной службы исполнения наказаний Александр Реймер рассказал в интервью члену президиума Ассоциации юристов России Михаилу Барщевскому, что для многих заключенных облегчится режим содержания.

Сажать или не сажать?

Михаил Барщевский: Александр Александрович, вы новый человек во власти. Расскажите, где вы раньше работали.

Александр Реймер: Я всю свою сознательную жизнь служил в органах внутренних дел. В 1979 году окончил Высшую школу милиции в Омске. Начинал инспектором уголовного розыска. Последняя должность - начальник ГУВД по Самарской области. До этого - начальник УВД по Оренбургской области. Я сам оренбургский.

Барщевский: Вы считаете правильным, что систему ФСИН возглавляет милиционер, а не гражданское лицо?

Реймер: Я считаю, что на данном этапе ничего страшного в этом нет. Неважно, милиционер это или гражданское лицо, важнее, что это лицо, которое не служило всю жизнь в этой системе.

Барщевский: Соглашусь. Но, наверное, и вы со мной согласитесь, что жизнь милиции - это жизнь, нацеленная на задержание преступников. А сегодня вы их стережете. Занимаясь всю жизнь поимкой преступников, вы, по определению, не должны их любить.

Реймер: Не совсем так. У меня был случай, когда я работал еще начальником уголовного розыска городского отдела внутренних дел. Я раскрывал убийство, и после того, как убийца рассказывал о совершенном преступлении, он у меня вызвал симпатию. То, что по определению милиционер должен не любить преступников, это не так. Мы с вами прекрасно понимаем, что преступник преступнику рознь.

Барщевский: Сажать или не сажать? Вот в чем вопрос. Ваше отношение к лишению свободы как директора ФСИН, а не как милиционера.

Реймер: За совершение тяжких и особо тяжких сажать однозначно.

Барщевский: А как у нас сейчас сажают?

Реймер: То, как сегодня сажают, на мой взгляд, требует большого совершенствования. И, я хочу уточнить, не только по приговору суда, но и когда избирают меру пресечения в виде ареста.

Барщевский: Существует два подхода: американский и европейский. В Америке сажают за все, за что только можно посадить, и сроки там 500 лет плюс два пожизненных. В Европе сажают тогда, когда просто нельзя не посадить. Т.е., другими словами, в Америке это исключительно кара, а в Европе это мера защиты общества от человека, от которого нельзя другим способом защититься. Вы считаете, что мы больше европейского направления придерживаемся или американского?

Реймер: В будущем? Европейского.

Наказание бездельем

Барщевский: Как вы относитесь к смертной казни?

Реймер: Отрицательно.

Барщевский: Объясните, почему?

Реймер: Первое и основное - это возможность судебной ошибки. Все-таки она существует. Мы можем лишить жизни невинного человека. Второе, на мой взгляд, государство не должно брать на себя функции, определенные Всевышним, - оставлять человеку жизнь или лишать его жизни. Пожизненное заключение тоже не мелко, далеко не мелко.

Барщевский: Я даже слышал, что те, кто получал пожизненное заключение, иногда предпочли бы смертную казнь.

Реймер: Ну, есть отдельные такие. Я сам не видел таких заявлений, но мне докладывали, когда я уже работал здесь.

Барщевский: А попытки суицида в колонии для пожизненников - \"Белом лебеде\" - часто бывают?

Реймер: И в \"Белом лебеде\", и в \"Черном дельфине\", где сидят осужденные пожизненно, бывают.

Барщевский: Наверное, самый сложный для вас вопрос - чем занять заключенных.

Реймер: Тех, кто приговорен к пожизненному заключению, и тех, которые будут приговариваться к содержанию в тюрьме строгого режима, мы ничем занимать не предполагаем. Отсутствие работы - это тоже фактор, который ужесточает отбытие наказания. Осужденный 24 часа сидит в камере. Общается в лучшем случае с сокамерником, если он у него есть. Если его нет, то стены. А вывод на работу - это уже все-таки какая-то отдушина. Хотя даже процедура выхода на работу предполагает покамерный вывод и работу в камере производственного блока. Те, которые осуждаются для отбытия наказания в колонии общего режима, на мой взгляд, должны работать.

Барщевский: А где вы найдете для них работу?

Реймер: А это уже второй вопрос. И искать эту работу, на мой взгляд, должны не только мы, но и государство. Когда мы проводили мониторинг для разработки концепции по реформированию системы, которую министр будет в октябре докладывать в правительстве, запросили данные и минрегиона, и минздравсоцразвития, и оказалось, что у нас в стране в области ЖКХ на неквалифицированной работе официально работает миллион мигрантов.

Барщевский: Но вам же их тогда придется расконвоировать.

Реймер: А это те, кто будет в колониях-поселениях отбывать наказание. Минздравсоцразвития, муниципальные больницы в маленьких городах, в районных центрах, где не найти санитарок. Почему женщин, которые отбывают в колониях-поселениях, там не занять трудом? Сегодня есть хороший опыт взаимодействия с РЖД. Наши лесные учреждения поставляют шпалы, значит, достаточно большое количество осужденных уже занято. И плюс там, за Уралом, осужденные, которые отбывают в колониях-поселениях, производят работы по очистке снега, по очистке насыпи от кустарников, по пропуску паводковых вод, т.е. там, где не требуется квалифицированный труд.

Барщевский: Вы канал Москвы или Беломорско-Балтийский строить не собираетесь?

Реймер: Нет, не собираемся, но мы сейчас подписали договор субподряда по очистке ложа Богучарской ГЭС.

Три режима для тюрем

Барщевский: Вы уже несколько раз упомянули о планируемых изменениях. Пожалуйста, расскажите подробно, о чем идет речь.

Реймер: Речь идет о том, чтобы провести сепарацию осужденных. Мы предлагаем изменить подход к избранию уже самой меры пресечения. Использовать содержание под стражей как крайнюю меру, когда по-другому нельзя. Почему? У нас каждый год из следственных изоляторов освобождается 80 тысяч человек, которые были арестованы, а по приговору суда им назначено наказание, не связанное с лишением свободы, либо вообще дело прекращено за отсутствием состава преступления. А это каждый пятый, содержащийся в СИЗО. Я обратился к председателю Верховного суда, чтобы уже сегодня, не ожидая изменений законодательства, которые готовит минюст, суды более разумно подходили к избранию меры пресечения. Я получил ответ, что соответствующее указание направлено на территории, и скорее всего это будет предметом обсуждения на ближайшем пленуме. Так что мы встречаем понимание по этому вопросу.

Еще один вопрос - это четкое разделение осужденных по тяжести совершенного преступления.

Барщевский: Подождите. Есть три этапа. Этап первый - избрание меры пресечения до суда. Этап второй - назначение наказания судом. Этап третий - это уже сепарация осужденных. Давайте остановимся на втором этапе. Сколько человек из 100, ожидающих лишения свободы, по вашим ощущениям, заслуживает реального лишения свободы?

Реймер: Из тех, кому сегодня назначают определенные сроки, 70 процентов заслуживает лишения свободы реально. А 30 процентам, на мой взгляд, можно было бы давать наказание, не связанное с лишением свободы.

Барщевский: Хорошо. Теперь третий этап - сепарация осужденных. Где здесь проходит водораздел?

Реймер: Мы предполагаем, что у нас должно остаться два вида учреждений, исполняющих наказания: тюрьмы и колонии-поселения.

Барщевский: Давайте разберемся с тюрьмами. Кто идет в тюрьму?

Реймер: Мы предлагаем, чтобы это были тюрьмы трех режимов. Самая строгая - это тюрьма для пожизненников. Затем - тюрьма строгого режима и тюрьма общего режима.

Барщевский: А какие два режима колонии-поселения предлагает ввести ваше ведомство?

Реймер: Усиленного наблюдения и общего.

Барщевский: Расконвоированные и там и там?

Реймер: Да. Колонии-поселения не предполагают охрану, но осуществляют надзор по нынешнему законодательству. Мы считаем, что колонии-поселения общего режима будут похожи на спецкомендатуры советского времени.

Барщевский: Т.е. проживать в общежитиях под надзором, но не под охраной. Соблюдать режим комендантского часа, но быть свободным в рабочее время. А отпуска они имеют?

Реймер: Они будут иметь право на отпуск, право с 6.00 до 23.00 без надзора перемещаться по территории муниципального образования, даже в нерабочее время. Колонии-поселения усиленного режима, мы предполагаем, будут организовываться на базе нынешних колоний, где есть мощное производство. Там режим будет строже. Но осужденный все равно станет проживать в общежитии и работать на производстве.

Барщевский: Но в муниципальное образование он уже не выходит?

Реймер: С разрешения. Самостоятельно нет.

Барщевский: Условно осужденные - это ведь тоже ваш контингент? Расскажите, какие у них ограничения.

Реймер: Они обязаны работать, обязаны отмечаться у инспектора уголовно-исполнительной системы с периодичностью, которую он определит. У них есть ограничения по передвижению. Допустим, с 23 до 6 часов утра должны находиться дома. Выезд за пределы муниципального образования с разрешения. Условное осуждение - это реальные ограничения.