Юлия Латынина: В нашей науке господствует 37-й год

На этой неделе опять очень много толков о российской модернизации. Вот Медведев стал во главе в том числе Сколково. Анатолий Борисович Чубайс, глава «Роснано», дал интервью нашей радиостанции, где, в частности, сказал, что он за практические дела, а вот некоторые разные люди, которые говорят, что прежде надо ликвидировать «басманное» правосудие, они не реалистически мыслят, и надо работать с тем материалом, который имеем.

Я давно копила материал по Сколково. Я последние несколько недель занималась тем, что тоже ездила по местам, где Россия производит или может производить высокотехнологическую продукцию. Хочу поделиться некоторыми выводами. Первое, что меня изумило и что меня поразило – никогда не говорил об этом Анатолий Борисович Чубайс, – это степень, до какой в нашей науке господствует 37-й год. Т.е. любой ученый, который что-то изобрел или тем более пошел на контакт с западным фондом, он реально очень сильно рискует попасть в Кутузку по обвинению в продаже родины. Я не знала, что это настолько сильно развито.

Ученые у нас живут в 21-м веке, а ФСБ у нас по-прежнему пребывает в том же состоянии, в котором она пребывает в Буркина Фасо. Наглость некоторых требований, она граничит только с их научной некомпетентностью. Я очень часто, общаясь, вспоминала историю, которая случилась в керберовской «шарашке», когда ученые, сидевшие там и разрабатывавшие самолетный двигатель, пришли к начальнику шарашки и сказали, что они хотят поработать над двухтактным двигателем. А тот сказал: «А какие сейчас есть?» – «Четырехтактные». – «Для начала надо остановиться на трехтактном», – сказал высокопоставленный товарищ. Вот эти ребята выше трехтактных двигателей до сих пор не выросли.

Случаи бывают удивительные. Научный сотрудник Института физики твердого тела Иван Петьков, в его фирме выращивали искусственные сапфиры. Петьков поссорился со своим партнером, директором Экспериментального завода научного приборостроения, член-корром РАН Владимиром Бородиным. Выяснилось, как только он поссорился, что Петьков виноват в незаконном экспорте технологий двойного применения – шпион, короче. Петькова посадили. Правда, надо сказать, что член-корр. Бородин, его рассматривали в качестве главы наукограда в Черноголовке. И вот после происшествия с Петьковым этот вопрос как-то замяли и стал совсем другой глава наукограда, в который входит Институт имени Ландау, Институт химической физики, Институт физики твердого тела. Т.е. ученые так решили, но ФСБ решила иначе.

Вот еще пример. Он связан с учеными, но очень характерный. В Екатеринбурге посадили человека по имени Геннадий Сипачев за сотрудничество с фирмой, которая называется East View Cartographic. Случай Сипачева отчасти похож на случай Игоря Сутягина. Как Сутягин был большой любитель подлодок и просто на этом деле сгорал, точно так же Сипачев – большой любитель картографии, и на всех интернет-сайтах он считается профессионалом номер один, все говорят – спросите Сипачева.

На этом сходство Сипачева и Сутягина кончается. Потому что Сутягин действительно сотрудничал с какой-то странной фирмой, которая называлась Alternative Futures и которая говорила, что она хочет знать о экономической ситуации в России, но интересовали ее почему-то доклады в том числе и о подводных лодках. И когда хватились фирмы, то выяснилось, что она не существует.

Сипачев, в отличие от Сутягина, не получал ни копейки за эту East View Cartographic, он обменивался с ней картами. Но самое главное, что фирма East View Cartographic не просто существует, а любой, кто наберет ее в Интернете, увидит, что это фирма, которая занимает, может быть, не большое место, но это фирма, абсолютно уважаемая в своей нише, она действительно продает и распространяет карты, прежде всего военные карты, в основном азиатские. Действительно, на ее сайте везде лежат российские карты российского генштаба, она их крайне рекомендует.

Но поразительность всей этой истории заключается в том, что в Екатеринбурге Сипачева посадили за шпионаж на компанию East View Cartographic, которая, по мнению екатеринбургских ФСБшников, является филиалом чего-то там. При этом в Москве филиал East View Cartographic, точно так же, как в Пекине, существует невозбранно, и никто даже не знает, что они, оказывается, шпионы.

Т.е. разница между Сипачевым и Сутягиным заключается в том, что бедолага Сипачев, когда понял, в какой переплет он попал, он признался, просто как в 37-м году. В результате его делом никто не занимался, в отличие от дела Сутягина, у которого был адвокат Кузнецов, который на каждом перекрестке кричал, что Сутягина посадили несправедливо. Поэтому Сутягина посадили по максимуму, а Кузнецов получил большую известность. Сипачева посадили по минимуму, дали ему, по-моему, четыре года.

Ребята, о каких инновациях может идти речь, если у нашей стране любого человека, который высунется, сажают, физически сажают? Если он придумает что-то и обратится к Западу, то есть в стране прослойка, прослойка людей с менталитетом 37 года, которые его если не посадят, то во всяком случае жизнь испортят точно. И мне странно, что об этом не говорить Анатолий Борисович Чубайс, мне странно, что об этом не говорит Дмитрий Анатольевич Медведев.

Понимаете, ребята, басманный суд – это общая проблема. Я согласна, что Чубайсу ее не решить. Но, наверное, вопрос о том, что любой человек, сделавший изобретение, которое окупается, вынужден либо уехать из страны, либо сесть, либо пережить массу неприятных минут. Наверное, этот вопрос достоин того, чтобы это ведомство собрали и сказали: «Ребята, не залупайтесь».

Вторая проблема, которую я видела, это какая-то невероятная показуха. Потому что такое впечатление, что большинство этих ведомств занимаются тем, что, во-первых, им надо освоить деньги. Т.е. встает генпрокурор, говорит: «А вот Чубайс виноват, что у него еще деньги не освоены». Что начинает делать Чубайс? Естественно, осваивать деньги. Естественно, давать своим замам поручения как можно быстрее освоить деньги. Что значит как можно быстрее освоить деньги? Венчурные проекты, проекты действительно новые, это проекты, в которых ты ставишь на зеро, в которых ты ставишь очень небольшую сумму, но если ты делаешь выигрыш, ты попадаешь в короли.

Когда ты начинаешь осваивать деньги, то, естественно, получается, что к тебе кто-то приходит и говорит: «Вот я сделал такую новую штуку, мне нужен один миллион долларов». – «Да какой миллион долларов? Если тебе не нужно сто миллионов долларов, не приходи». И вот эти гигантские масштабы, они сопровождаются чрезвычайной показухой, потому что Путина и Медведева таскают по всем выставкам, им всё показывают. Причем даже если Путину показывают какое-то настоящее изобретение, то ведь есть опасность, что это изобретение не сработает, поэтому страхуются.

Вот недавно на одной из таких выставок был совершенно замечательный случай, когда подвели Путина к какому-то устройству искусственного интеллекта, там на экране была женщина, которая должна была отвечать на все его вопросы. Я сильно думаю, что она не отвечала на все вопросы, а сидел человек сзади, суфлер. Не потому что она не могла отвечать на все вопросы, а потому что надо подстраховаться в таких случаях. В общем, Путин ей говорит: «Дай денег». А тут что произошло?

Устройство такое мощное, что оно требует большого охлаждения и, соответственно, работает мощный компрессор. ФСО перед этим пришла и сказала, чтобы компрессор выключили. Компрессор, естественно, выключили. И в тот момент, когда Путин пришел и сказал «дай денег», баба вырубилась. Это вообще грандиозная проблема, потому что в присутствии Путина нанотехнологии не работают, в буквальном смысле слова. Потому что «глушилки» ФСО обрубают все каналы связи. Это вторая история – глобальной показухи, т.е. людей, которые занимаются вопросом, что мы покажем Путину, из числа гигантских матрешек или что-нибудь в этом роде, вместо того, чтобы заниматься какими-то реальными вещами.

У нас Чубайс сказал про завод «Сатурн» в Рыбинске, где будут делать нанопокрытия. Насколько я понимаю, имеется в виду оксид-титановые и нитрид-титановые покрытия, которые были разработаны еще в 60-х годах, которыми покрывали дюзы ракет, не знаю сколько времени, и давно уже покрывают купола церквей. Я до сих пор помню, как я в Златоусте-36 ходила по цеху, где раньше собирались атомные бомбы, мне там инженеры рассказывали, что «раньше мы этой штукой, нитрид-титаном, делали то-то, а теперь мы маленькая фирмочка, мы церкви покрываем». Т.е. в чем новизна завода «Сатурн» в Рыбинске, совершенно не понятно.

И третий, самый важный момент. Главой Силиконовой долины назначили Вексельберга. Кто в Америке глава Силиконовой долины? Я это не к тому, что Вексельберг плохой человек. Силиконовую долину уже окрестили Вексельбургом. Встречный вопрос второй – а почему Китай не открыл Америку? На самом деле на этот вопрос много ответов, один из них заключается в том, что Китаю ничего от Америки не было нужно, у него всё было. А Европа, ей много чего было нужно, ей не хватало, поэтому она открыла Америку.

Но один из ответов заключается в том, что Китай Америку открыл, в 1421 году, причем и тихоокеанское, и атлантическое побережье – всё открыл. Но после этого в Китае сменился император, и новый император сказал: «Вы знаете, нам Америка не нужна, нам не нужны гигантские морские экспедиции, и вообще, всякий, кто пытается вывезти за пределы Китая что-нибудь, тот шпион». Привет ФСБ.

Так вот суть заключалась в том, что в Китае решения принимал один человек – открыть или закрыть Америку. Этого человека звали император. В Европе было много центров принятия решений, много государств. Колумб пришел к четырем государям, и они его послали. Пришел к пятому, испанскому, и тот сказал – плыви. Когда у вас есть один центр принятия решений, то даже если у вас император очень хороший, то рано или поздно он делает ошибку.

Совершенно не важно, что главой Силиконовой долины назначен Вексельберг. Если бы главой назначили Билла Гейтса или Энди Гроува (это глава Intel, это совершенно фантастический человек, который сделал из Intel первую мировую корпорацию в области микроэлектроники), то итог был бы тот же самый, потому что в отсутствие конкуренции вы принимаете заведомо более плохие решения. Более того, любой человек, который знает, как развивался Intel или Microsoft, он знает, что даже в рыночных условиях американских эти две корпорации приложили огромные усилия, чтобы добиваться преимуществ нерыночными методами.

Тот же Энди Гроув, у него была просто мания, т.е. не мания, а привычка: если из Intel кто-то уходил и заводил свою самостоятельную фирму, то этот человек тут же получал иск. Т.е. start-up вместо того, чтобы заниматься разработкой каких-то новых вещей, занимался тем, что боролся с иском, что для start-up значило очень большие деньги, очень большую потерю времени. Понятно, что если бы такие люди, как Билл Гейтс или Энди Гроув, работали в России, то они бы использовали существующие конкурентные преимущества, которые заключаются в том, чтобы они задушили с помощью государства любых конкурентов.

И в этих условиях всё, что у нас происходит вокруг нанотехнологий, к сожалению, превращается в лучшем случае в освоение денег с производством какого-то продукта, а в худшем случае очень плохо влияет на дальнейший бизнес-климат в России, о чем я поговорю после новостей.

Только что объявили, что принят первый проект Сколково, что это проект по так называемому «облачному» программированию. На примере этого проекта можно проанализировать все достоинства и недостатки наших нанотехнологий. Кстати, написали массу глупостей по поводу этого проекта, так же как и по поводу Сколково, которые характеризуют некую дозу научного невежества, в которое погрузилась Россия.

Я прочла одного из экспертов, который по поводу Сколково написал глубокомысленно, что в Америке Силиконовая долина была основана на базе богатых месторождений кремния. Можно сказать и так, учитывая, что рядом тихоокеанские пляжи и песок является почти чистым диоксидом кремния. Но все-таки это было сильно сказано. И вот по поводу того же самого «облачного» программирования я заметила одну фразу, кто-то умудрился написать, что это когда все компьютеры связаны в единую сеть, и вы их используете.

Я попытаюсь объяснить, что такое «облачное» программирование в массу своих скромных сил и сил моего знакомого Бориса Зибицкера, у которого собственная фирма, занимающаяся «облачным» программированием в Америке. «Облачное» программирование – это вот что такое. Все корпорации в последнее время тратят гигантские деньги на сисадминов, компьютеры, сети и так далее. Дохода от этих трат, тем не менее, никакого: приходится бежать очень быстро, но только для того, чтобы оставаться наряду со всеми. Это как в той самой «Алисе в Зазеркалье», что, если ты хочешь оставаться на месте, тебе надо бежать очень быстро, а если ты хочешь куда-то попасть, тебе надо бежать вдвое быстрее.

Т.е. парадоксальным образом гигантские траты на все эти компьютерные вещи не сопровождаются ростом прибыли корпорации, потому что это делают все. Траты, тем не менее, гигантские. И в какой-то момент многие компьютерные корпорации, прежде всего это сетевые корпорации, тот же Google, сказали: «Ребята, знаете, мы возьмем всё ваше компьютерное барахло на аутсорсинг. Мы сделаем так, что у вас будут только терминалы, которые вам практически не надо обслуживать, они будут стоять у вас в компаниях, а все сложные вычисления, вся информация и вообще всё, что вам угодно, будет храниться и обрабатываться, но где-то там, в гигантских бетонных помещениях, которые где-нибудь под Аризоной».

Во-первых, «облачное» программирование сейчас страшно популярно в Америке. Сложно сказать, до какой степени оно окупится. То, что его делают в России, это получается типичный бюрократический проект. Потому что ничего прорывного в этом проекте нет, всё это уже делается в Америке, это не изобрели велосипед. Т.е. ставят на некий проект, который вполне реален, но с одной большой разницей. Потому что в Америке это будет свободный рынок, компании будут конкурировать между собой. В России новая компания, создающаяся Галицким, она явно будет иметь абсолютное преимущество, потому что у нее есть государственное финансирование, а у других нет.

Представьте себе, это как если бы в начале эпохи сотовой связи сказали бы, что есть сотовые телефоны, это важная вещь, давайте профинансируем с помощью государства одну сотовую компанию. А все остальные сотовые компании где были бы? Самое интересное, что будет дальше. Я очень хорошо себе представляю, как ко всяким министерствам, ведомствам и так далее придут люди и скажут: «Ребята, а у нас есть компания, которая занимается «облачным» программированием, вы, пожалуйста, к ней подключитесь». Какое количество денег эта компания сможет брать за свои услуги, не известно, но совершенно определенно, что это будут не рыночные деньги.

Более того, как раз когда я с Зибицкером обсуждала в Америке вопрос «облачного» программирования, то я ему сказала: «Слушайте, Борис, это же, наверное, такая штука, которая совершенно невозможна в России, потому что первое условие того, что компания даст свою конфиденциальную информацию какому-нибудь Google, это то, что она будет уверена в ее неприкосновенности». В России ровно наоборот. Учитывая аппетиты нашего ФСБ, можно заведомо знать, что к «облачным» программистам придет ФСБ и скажет: «О, супер, вот это мы и хотели, мы хотим всё это знать».

Соответственно, придется любой компании, которая подключилась к этому делу, завести, наверное, четыре вида отчетности: один – который будет в «облачном» компьютере, другой – который будет для налоговой инспекции, третий – сокровенный, у самой себя. Это очень интересный момент, как можно просчитать, во что превращается в принципе нормальное начинание, которое может выжить, а может не выжить, при условии государственного финансирования и государственной поддержки. Оно превращается в сою противоположность.

Еще одну историю по этому поводу хочу рассказать. Как я уже сказала, я ездила по самым разным местам. Я просто поняла, что все эти места, их сравнение я не умещу в одно место. В частности, одна из вещей, которая меня поразила. Я была в НПО «Энергомаш», это такая штука, которая делает двигатели для ракет. Это, конечно, потрясающее зрелище, потому что когда попадаешь в эти цеха, ты понимаешь, что предназначение человечества – выйти в космос. А почему выйти в космос? Потому же, почему писать стихи. Удивительным образом гонка вооружений между двумя сверхдержавами позволила эту мечту реализовать. Дьявол послужил господу.

И когда видишь в демонстрационных залах, как эволюционировали эти двигатели, поражает удивительная быстрота эволюции. Еще в 30-х годах стоит маленький двигатель, в который с одной стороны вдувают кусочками керосин, вдувают с другой стороны кислород, и уже буквально через 80-90 лет ты видишь таких гигантских динозавров, ты видишь эволюцию всего этого, с какой невероятной быстротой она совершалась и к каким фантастическим вещам она привела. Потому что тебе показывают двигатель от ракеты «Энергия» и говорят: «Видите, вот эта турбинка, она обладает такой же мощностью, как четыре атомных ледокола». Или тебе дают фактически кусок сопла…

Так получается, что для того чтобы у ракеты был управляемый полет, это можно сделать разными способами, в том числе можно качать сам двигатель. Вопрос – как его качать, если там внутри температура четыре тысячи градусов и всякое прочее. И вот берешь в руки материал, который выдерживает эти самые четыре тысячи градусов, и ты видишь, что он у тебя в руках пружинит, это сталь, но он пружинит и сгибается, как водопроводный шланг. И это штука, которую, допустим, в Америке не смогли повторить. Более того, когда мастер, делающий эти штуки, ушел на пенсию, и потом понадобилось их делать, то выяснилось, что никто не может их сделать, кроме этого мастера.

Когда стоишь в этих цехах, у тебя поразительное ощущение. Эволюция ракет в значительной степени замерла, потому что остановилась гонка вооружений, всем это стало не надо, не только русским, но и американцам. И вот эта эволюция, она стояла на пороге потрясающих открытий. Потому что, например, видишь систему, которая теоретически – она, естественно, не доработана – могла стартовать в верхних слоях атмосферы с самолета, с гигантского транспортного. И это было уже нечто совершенно новое, это был трехкомпонентный двигатель, не двухкомпонентный, как обычно, а трехкомпонентный. Причем первая ступень была трехкомпонентная, она отрабатывалась, и потом она, не сбрасываясь, превращалась в двухкомпонентную вторую ступень.

И видно, что эта эволюция замерла на взлете. Причем эта эволюция порождала какие-то страшные вещи, как динозавров. Например, видишь двигатель, который работал на фторе в качестве окислителя. Т.е. ты понимаешь, что в рамках гонки вооружений люди создали такую штуку – слава богу, хватило ума не запускать ее в производство, – которая если бы взорвалась, то никакой боеголовки не надо, фтор сам по себе есть оружие массового поражения. Правда, при этом честно надо сказать, что наши российские ракеты, которые летают на гептиле (на несимметричном диметилгидразине), на самом деле мало фтору уступают. Но я, собственно, к чему?

Когда стоишь в этих цехах, ловишь себя на еще одной поразительной идее, которая заключается в том, что российская космонавтика неожиданно оказалась конкурентоспособной на мировом рынке. Потому что, во-первых, ракеты перестали совершенствовать все, не только русские, но и американцы, а во-вторых, потому что двигатель – это не совсем то место, где осуществляется прогресс в микросхемах. Двигатель – это двигатель, микросхема – это где-то отдельно, микросхема, она в спутнике, поэтому у нас спутники летают семь лет вместо американских 15-ти. Но это другая история.

И именно благодаря тому, что Россия достигла таких высот в космонавтике, оказалось, она совершенно на равных предстала на мировом рынке. Как только рухнул Советский Союз, тот самый проклятый капиталист, который, как известно по Марксу, способен давиться ради лишней копейки прибыли, плюя на всяческие запреты и приличия, стал образовывать совместные предприятия с российскими предприятиями, делавшими ракеты и двигатели.

Был, прежде всего, образован ILS, это International Launch Services, центр Хруничева с «Локхидом Мартином» (Lockheed Martin) запускали «Протон», т.е. чисто российскую ракету с двигателями, которые делают в Перми, и сейчас они контролируют практически 30% мирового рынка. Где-то с 1995 года они запустили почти сто штук ракет на 8 млрд. долларов.

Было создано второе совместное предприятие Sea Launch, это с морской платформой, которую сделали норвежцы. «Боинг» запускал украинский «Зенит» с российским двигателем РД-171, сделанным на том самом «Энергомаше».

И третье совместное предприятие – это ракета «Атлас 5», которая запускалась с мыса Канаверал, американская ракета. Это, по-видимому, сейчас одна из самых лучших ракет в мире с абсолютным рекордом безопасности: за 21 пуск с 2002 года у нее случился один прокол – не совсем сработал двигатель второй ступени. Вторую ступень как раз делает Pratt&Whitney («Пратт энд Уитни»), первую делает «Энергомаш».

Простите, я сказала «Боинг». «Атлас 5» запускает «Локхид Мартин», вернее раньше это делал «Локхид Мартин», а теперь это «Локхид Мартин» и «Боинг», которые слились в компанию, которая называется United Launch Alliance.

Я прошу вас обратить внимание. Казалось бы, Советский Союз, самое страшное, что может быть, баллистические ракеты. Если я ничего не путаю, то двигатель РД-180, который применяется для «Атласа», это сильно переделанный двигатель, который был в ракете СС-20 «Сатана».

И никаких проблем у американцев с идеологией не было, пока речь шла о прибыли. Более того, там совершенно фантастические вещи происходили. Американская таможня однажды попыталась запретить ввоз ракеты «Зенит» в Калифорнию, где они дособирались, потому что, мол, это иностранные военные ракеты. И суд американской таможне показал фигу и сказал «пошла на фиг». В 1998 году Госдеп оштрафовал «Боинг» на 10 млн. долларов за то, что тот нарушил какие-то запреты на экспорт технологий, т.е. что-то в Россию как раз экспортировал «Боингу». И «Локхид Мартину» всё это было по барабану, потому что российские ракеты были конкурентоспособны.

Что начинает происходить дальше? Никакой идеологии. В 2001 году мы должны были запустить новую ракету, которая называется «Ангара», к которой был разработан двигатель РД-191 тем же «Энергомашем». Естественно, не запустили. Сейчас, насколько я понимаю, ее обещают запустить в 2010-м. Между тем, «Локхид Мартин» заплатил 60 млн. долларов за то, чтобы иметь право на коммерческие запуски «Ангары».

И вот потихонечку и «Локхид», и «Боинг» начинают выходить из всех проектов. Сначала в 2006 году «Локхид» выходит из проекта International Launch Services, и «Хруничев» выкупает долю «Локхида». Сумма сделки не разглашается. По данным «Коммерсанта», она составила где-то 250 млн. долларов, что вызывает вопросы, потому что даже по довольно оптимистичной оценке Ernst&Young, весь бизнес в целом стоил 410, т.е. половинка стоила 205. И приобреталось это всё не напрямую у «Локхида Мартина», а там была специальная прокладка – видимо, самим «Локхидом Мартином» сделанная, – чтобы избавиться от некоторых коммерческих рисков.

В итоге Хруничев получил кредит Сбербанка на это дело – 8 млрд. рублей. Насколько я понимаю, этот кредит был погашен средствами господдержки, которые пришли во время кризиса. Очевидно, что International Launch Services имело большой смысл выкупать, вопрос – по какой цене. Потому что, как я уже сказала, «Хруничев» продолжает держать больше 30% рынка мировых космических пусков.

Но дальше банкротится Sea Launch, вот эта самая морская штуковина, которая не очень хорошо себя проявила: она запустила около 30 ракет, 40% принадлежит «Боингу», 25% принадлежит «Энергии», 15% принадлежит украинскому «Южмашу». Там где-то 500 млн. долларов долгов. Норвежцы заплатили свою долю. Теперь перед «Энергией» очень тяжелая проблема – либо она заплатит просто так 120 млн. долларов (а Sea Launch подал на статью 11-ю американского закона о банкротстве), или можно взять опять же деньги у российского бюджета и выкупить проект, который уже обанкротился, который несостоятельный.

К чему я всё это рассказываю? Посмотрите, есть три российские ракеты, вернее две с половиной, вернее российская ракета «Протон», украинская ракета «Зенит» и американская ракета «Атлас» с российским двигателем РД-180. Все они конкурируют между собой, и всё было прекрасно. Естественно, в рамках нашей вечной оптимизации и реструктуризации теперь есть идея – создать холдинг, в который попадут и «Энергомаш», и «Хруничев», и «Энергия». По той же схеме, по которой у нас уже создали Объединенную судостроительную корпорацию, которая как-то вот судов не построила, и массу других компаний, включая «Алмаз-Антей», которая с тех пор, как он объединился, ничем особенным себя не проявил.

Т.е. идея конкуренции заменяется идеей холдинга. Господа, что означает идея холдинга? В переводе это означает переделить собственность внутри холдинга. И тот, кто главный в холдинге, тот и будет отбирать собственность у тех, кто не главный. В переводе это означает, прежде всего, что? Вот есть компания «Энергомаш», которая всё это время разрабатывала для «Ангары» двигатель РД-191. Разработала, кстати, очень глупо: прежние директора брали американские деньги, и на эти американские деньги как будто американские двигатели, разрабатывали собственные. В нормальной экономике «Энергомаш» имел бы преимущество, потому что он что-то разработал. А в нашей экономике «Энергомаш» имеет от этого минус, потому что есть нечто разработанное, чего у него можно отнять и в рамках нового холдинга перетащить на какие-то другие заводы, более лояльные.

То же самое происходит с ценообразованием на любые двигатели, на любые ракеты. Потому что как только «Энергомаш» попадет в холдинг, достаточно очевидно, что те двигатели, которые он сейчас продает по одной цене… Ему скажут: «Мы же государственное предприятие, давай будешь продавать их по другой». Тем более что приходится окупать господдержку, приходится окупать кредиты Сбербанка, приходится окупать кучу трат, которые в рыночной экономике могли бы не возникнуть. Но они возникают благодаря идее холдинга. Это, на мой взгляд, очень страшно.

Я стояла и смотрела на эти совершенно фантастические двигатели. Я была во время теста двигателя. Я смотрела на инженеров, которые их тестируют, и я видела, что все эти инженеры старше 60 лет. Там сидели два молодых, оба молодых были американцы. Один американец американский, другой американец русский. Они тестировали двигатель для американской ракеты.

И ты понимаешь, почему уезжают молодые. И ты понимаешь, что это, действительно, наш последний шанс, и это наше конкурентное преимущество, оно существует. Это совершенно не важно, кто будет во главе холдинга. Точно так же, как не важно, кто будет во главе Силиконовой долины – Вексельберг, Чубайс или сам Билл Гейтс. Потому что тот, кто будет во главе холдинга, тот покончит с конкурентным преимуществом, потому что он покончит с конкуренцией.

Одна вещь на «Энергомаше» меня совершенно поразила – это то, сколько стоит вовремя осуществленная идея. Я расскажу одну маленькую штучку. Дело в том, что, когда мы стали строить большие ракеты, мы же просто взяли дизайн у «Фау-2» и полностью ее скопировали. А поскольку «Фау-2» не летала в космос и трудно было с ее помощью запустить ядерную боеголовку, то генералы сказали: «А давайте мы сделаем такой же двигатель, как у «Фау-2», только большой». Знаете, на котелок похож. Современные ракетные двигатели, они скорее как цилиндр.

И сделали сначала котелок – не получилось, потом сделали цилиндр большой – не получилось. И не получалось потому, что когда вдувался керосин или, допустим, тот самый несимметричный диметилгидразин в сам двигатель, то при той скорости, с которой он поступал, там возникала неоднородность потока, и невозможно было ничего с этим сделать.

И это обстоятельство имело грандиозное значение для развития всей космонавтики, прежде всего советской. Потому что в конце концов было решено сделать вместо одного большого двигателя, в котором возникала эта неравномерность, кучу маленьких с соответствующими последствиями для управляемости всей системы, количества того полезного груза, который можно было бы поднять на орбиту, веса всех этих совокупных двигателей и так далее.

Прошло очень много лет, прошло несколько десятков лет, прежде чем оказалось, что эта неравномерность потока убирается очень простым способом, который не имеет никакого отношения к техническим достижениям, к новым материалам. Оказалось, что достаточно все эти отверстия, через которые поступает топливо, сделать одни ниже, другие выше, и еще их перекрыть, разбить сеточкой, и тогда неравномерности не возникает. И вот смотришь на эти новые двигатели с сеточкой и понимаешь, что если бы эта идея, чистая идея пришла в голову на 30 лет раньше, то вся история космонавтики была бы другой. Вот что стоят идеи в мире.