Приобретя Абхазию и Осетию, РФ потеряла Беларусь

Каким было политическое эхо грузино-российской войны в Беларуси? Как оно сказалось на отношениях Беларуси с Россией и Европой? Почему вопреки ожиданиям, прогнозам и предостережениям многих официальный Минск до сих пор не признал независимости Абхазии и Южной Осетии? Почему, и вновь вопреки ожиданиям, Россия не стала использовать свой грузинский опыт в других регионах - в Приднестровье или Крыму, например?

Над этими вопросами в программе \'Экспертиза Свободы\' в годовщину грузино-российской войны рассуждают шеф-редактор газеты \'Наша нiва\' Андрей Дынько и политолог Вячеслав Позняк.

Дракохруст: Каким было политическое эхо грузино-российской войны в Беларуси, как оно сказалось на отношениях Беларуси с Россией и Европой? Андрей Дынько, как вы думаете?

Дынько: Год тому назад Россия приобрела Абхазию и Южную Осетию, но потеряла Беларусь. Более того - она потеряла свое лицо. По опросам общественного мнения, у России самый низкий в мире авторитет среди великих держав. После той войны и США, и Евросоюз, и соседи стали очень внимательно присматриваться к любым шагам России, связанным с Крымом, отслеживать и предупреждать их.

Дракохруст: Вячеслав Позняк, а как бы вы ответили на этот вопрос - кто тут что приобрел, кто потерял, и как изменилось место Беларуси в мире после этой войны?

Позняк: Реакция со стороны Беларуси была вынужденной. Встретились две стратегические линии. В августе прошлого года Беларусь приняла решение на нормализацию отношений с Евросоюзом. Тогда появился новый фактор, имевший отрицательные последствия. В белорусском геополитическом уравнении появилась неизвестная величина. Это большая проблема в отношениях с Евросоюзом, поскольку Брюссель все время подчеркивал необходимость соблюдения принципа нерушимости границ и территориальной целостности в Европе, а Москва, в свою очередь, ожидает признания легитимности своих действий на Кавказе со стороны Минска. Балансирование Беларуси с учетом этого фактора создает для Минска массу проблем.

Дракохруст: Многие эксперты уверенно говорили, что Лукашенко не сегодня, так завтра признает независимость Абхазии и Южной Осетии. Но прошел год, а признания нет. Почему?

Дынько: У Лукашенко сработал инстинкт самосохранения. Он не новичок в политике, и сразу понял, что будет означать для него это признание, что ему придется сидеть за одним столом, как с равными, с руководителями чистых протекторатов России, с какими-то Багапшем и Кокойты. Я думаю, что инстинкт его не подвел. Если бы Беларусь год назад стала единственной страной мира, которая вместе с Москвой признала бы Абхазию и Южную Осетию, то сегодня евро стоил бы в Беларуси не 4 тысячи белорусских рублей, а 6. Потому что никакого кредита из МВФ Беларусь бы не получила.

Дракохруст: Ну, так получила бы такой кредит от России.

Дынько: Россия сама планирует одолжить у следующем году у международных финансовых структур 20 миллиардов долларов, потому что ее резервный фонд исчерпывается. Война в Осетии была кульминацией цинизма. Я помню эти настроения в российской печати, у российской интеллигенции, как говорила Светлана Алексеевич на \"Свободе\": \"Россия встала с колен\'. Все, эра Водолея началась, новый мировой порядок вырисовывается, мы можем все. Но через месяц после вторжения в Осетию начался мировой кризис и все это российское богатство, все эти российские спесь и амбиции утекли, как вода сквозь пальцы. Было бы наивным думать, что такая отсталая страна, как Россия, может вечно кредитовать Беларусь. И правда, Лукашенко правильно понял ситуацию - если Беларусь хочет перевооружить свою экономику, если мы хотим получить новые технологии и построить современное общество, то нет другого способа, кроме как повернуться лицом к тем, у кого эти технологии и деньги есть.

Позняк: Что касается признания независимости Абхазии и Южной Осетии, то это очень сильно повредило бы геополитическим и экономическим расчетам белорусского руководства. Для Минска западный вектор в перспективе важней, чем политические жесты признания мятежных республик. Получается, что признание этих автономий - для Беларуси даже большая ставка, чем сама по себе война России с Грузией. Для Москвы эта операция - только одно из звеньев долговременной стратегии.

Конфликт стал кульминацией того, что можно было бы назвать стратегией Путина. Но это не только стратегия Путина, это стратегия российской элиты. Действия Москвы на Кавказе должны были продемонстрировать новые возможности и статус России, по задумке российских стратегов создать новые условия для продвижения российских интересов в том, что касается новой архитектуры европейской безопасности и перспектив формирования нового мирового порядка в условиях кризиса.

Дракахруст: Сразу после прошлогодней войны многие эксперты и политики говорили, что Россия и дальше начнет действовать в таком же стиле повсеместно, где она захочет действовать, в первую очередь называлось Приднестровье и припомненный Андреем Крым. Россия в Грузии увидела, что никакого силового сопротивления со стороны Запада нет. И тем не менее Россия ограничилась этими двумя автономиями, российские войска не пошли на Тбилиси, и это \'дальше повсеместно\' - дальше Приднестровье, Крым - не произошло. Почему?

Позняк: Операция России на Кавказе была демонстрацией и проверкой того, насколько далеко можно зайти. Но речь не шла о том, что это - первый шаг, за которым последуют такие же шаги в \"ближнем зарубежье\'. Как можно было проследить после войны, за этой демонстрацией и обозначением новой самоидентификации российского статуса последовали шаги по заглаживанию ситуации. Неслучайно сразу после операции на Кавказе состоялась встреча россиян с двумя сторонами конфликта в Молдове - с представителями Кишинева и Тирасполя, Москва предприняла усилия по урегулированию карабахского конфликта. Если бы Москва пошла на аналогичные шаги в других регионах, это разрушило бы долговременную линию, поскольку тогда ни о каких переговорах и сотрудничестве и речи бы не было. Все скатилось бы до конфронтации времен \'холодной войны\'. Ситуация и без того была на грани, и благодаря усилиям Евросоюза, особенно Франции, этого удалось избежать. Только сейчас нормализовались отношения с НАТО, то же можно сказать и про двусторонние российско-американские отношения. Шаги Москвы, аналогичные кавказской войне, перечеркнули все долговременные цели России, и про роль России в формировании нового мирового порядка можно было бы полностью забыть. Эта операция имела конкретные локальные задачи. И большой удачей Москвы стало то, что ущерб от этой операции оказался для нее минимальным.

Дракохруст: Во время прошлогодней войны кое-кто сравнивал политику Москвы с политикой Гитлера в Судетах. Но Гитлер после Судет наращивал экспансию - потом были оккупация Чехословакии, война с Польшей, Францией, Югославией и т.д. Но такой сценарий, который много кто прогнозировал, не осуществился - Россия не оккупировала даже собственно Грузию, ограничилась только двумя автономиями. Почему?

Дынько: Что-то в мире изменилось, состоялась какая-то наука. Если бы они через год начали отбирать очередные \"исконно русские земли\", то это отрицательно сказалось на нашем регионе. Видно, есть некоторые элементы реалистического мышления в Москве, если этого не произошло. А с другой стороны, просто кишка тонка. России понадобились два года, чтобы захватить Чечню - регион размером в половину Гродненской области, который был изолирован от мира. И грузинскую армию россияне победили разве что не на пределе своих возможностей. Сегодняшняя Россия еще не способна претендовать на роль \'вершителя судеб\' Европы, в частности Центральной Европы, каким она была в середине XIX века. С другой стороны, риторика Москвы, деятельность спонсируемых ею организаций не оставляют сомнений в том, что Россия спит и видит себя в Крыму, в Берестье, в Приднестровье. Именно после этой войны белорусская дипломатия и белорусские силовые структуры начали очень жестко отслеживать эту политику и ставить более четкую грань: это - наше, это - ваше, это - Беларусь, это - Россия, это грань интеграции, которую Беларусь не может переступить. Ибо завтра, воспользовавшись этой интеграцией, кто-нибудь шальной в Москве захочет попробовать послать войска вдоль российского нефтепровода в Беларуси. То, что Александр Лукашенко не подписал соглашение о создании Коллективных сил оперативного реагирования ОДКБ - это эхо российско-грузинского конфликта.