В обычной украинской семье воспитывают 28 негритят

На модерации Отложенный В этой многодетной украинской семье растут самые необычные дети. И вовсе не потому, что их ни много ни мало — целых 28. У них самое оригинальное появление на свет. Ведь мама нашла их не в простой капусте, а цветной.
— Если мама находит ребеночка в белокочанной капусте, он получается светленький, — терпеливо объясняет белокожая мама любопытному сыну-негритенку. — Ну вот такие, обычные, как у соседей. А если в цветной, то получаются необыкновенно красивые, как вы у меня, — “шоколадки”.
На фоне “бледнолицей” мамы, как сама себя с юмором называет Ольга Неня, черные детишки смотрятся особенно контрастно. Но ребятишки ни на минуту не сомневаются, что они как две капли воды похожи только на нее.

“Шоколадки” из цветной капусты

Прежде чем отправиться в гости, захожу в магазин на окраине города — купить детям что-нибудь к чаю и заодно уточнить их адрес.

— Конечно, знаю этих неугомонных негритят, — улыбается продавщица. — На дню по 10 буханок хлеба берут. Покупай кексов побольше, как минимум шесть пачек, а лучше 12, чтобы хотя бы каждому по две штучки досталось.

Бреду по заснеженному частному сектору, добрым словом поминая сумские коммунальные службы. На белоснежной горке катается черный, как смола, ребенок. Вот кто мне покажет дорогу до дома. Но не тут-то было — пока я отчаянно махала негритенку руками, его и след простыл.

Двухэтажный дом многодетной семьи узнаю издалека, на стеклах многочисленных окон теремка нарисованы снеговики, мыши, медведи — рисунки, оставшиеся еще с Нового года. Дверь открывает кудрявая смуглая девочка, тут же стремительно убегает, только черные пятки сверкают.

Глава семьи Ольга Неня — добродушная румяная украинка — наводит порядок: по всему дому собирает разбросанные детские вещи. Внимательно присматриваюсь к ней — женщина типично славянской внешности. Хозяйка постоянно забывает, что я говорю по-русски, ей же легче общаться на родном языке.

— Каролина, не подслушивай, а то уши вырастут, как у слоненка, — строго говорит Ольга Михайловна смуглой девочке. — Выходи, знакомься с гостем.

Босая, подвижная девочка, с кудряшками в мелкие-премелкие колечки, шустрая, как чертенок, наконец-то вылезает из-под лестницы, забирается маме на колени и смущенно зарывается головой в ее плечо.

— У меня в основном дивчины, — не без гордости говорит мама. — И все хотят носить длинные волосы. А упругие черные кудряшки им самостоятельно слишком трудно расчесать. Дочек у меня больше половины. Я же не могу каждой по утрам вытягивать каждую прядь, причем мокрым гребнем. Вот и Каролинка, краля моя, все обижается, что в парикмахерскую ее на стрижку вожу.

По лестнице с первого этажа прибегают четыре кота и собака. Это далеко еще не все питомцы, двое из них стерегут дом на улице, а итальянский ливрет Марсель до сих пор спит.

— У детей невероятно развито чувство собственности, — жалуется Ольга Михайловна. — Каждый хочет завести своего кота и свою собаку. А звери, что с них возьмешь, — иногда гадят. Начинаю искать, кто будет убирать за своим питомцем. Каждый кричит, что, мол, мой Мурзик — чистюля, это сделал Тузик брата или сестры.

Чтобы дети не путались, кого из них зовет мама, Ольга Михайловна дает им “домашние” имена, ведь только дочек Оль у нее две. Поэтому одну из девочек домочадцы прозвали Оляна. То же самое с тремя Аринами: одна из них Аришка, вторая — Доча и только старшую называют своим именем. Кроме того, у ровесниц, Сильвии и Каролины, дни рождения в один день, это далеко не единственная пара “близнецов”.

Наверное, мама нашла бы для 28 детей разные имена, ведь выбор их в календаре предостаточный. Но если бы только могла. Ведь своих детей Ольга Михайловна взяла из детских домов. Причем столь не привычных для украинцев “шоколадок” пришлось искать по всей стране.

— Когда родители берут приемного ребеночка, все стараются подобрать голубоглазого, желательно с белокурыми локонами — ангелочка, одним словом, — объясняет Ольга Михайловна. — Разумеется, непременно на себя похожего. Кому придет в голову усыновлять негритят? Они еще только появились на свет, а в доме малютки к ним уже относятся как ко второму сорту. Помню, зашла я в группу. Сидит мой одинокий хлопец “шоколадненький” на стульчике. Подходит к нему маленок трехлетний и говорит: “Подвинься, черножо…”. Разве может ребенок в таком возрасте сам это придумать? Это он мог услышать только от взрослых людей — нянь и воспитателей, которые всего лишь обязаны выполнять свою работу — ухаживать за детьми.

28 из ларца — одинаковых с лица

Сегодня негритят на Украине живет предостаточно, еще с тех пор, когда африканские студенты считали престижным по студенческому обмену учиться в Советском Союзе. Студенты разъехались, а плоды любви раздали по детским домам. Кроме Ольги Михайловны они до сих пор оказались никому не нужными.
Звонок в дверь. И на пороге появляется долговязый подросток.

— Этого вы в белокочанной капусте нашли, — киваю я на светлокожего парня.

Сначала я не обратила внимание, что у Егора висит рукав свитера. Этот мальчик родился без правой руки. “Белокожих” у Ольги Михайловны совсем немного. Это тоже те, которые не подходят под стандарты “ангелочков”.

— Тогда еще с 20 детьми мы жили в малогабаритной квартире, — вспоминает Ольга Михайловна. — Выхожу я во двор, соседский мальчик стоит у дерева, задрав голову, и кому-то кричит. А мой однорукий Егорка залез на самую макушку дерева. Вот тебе и инвалид с детства. Лишь бы голова была на месте. Егор у меня молодец, экзамены в университете сдает, как орешки щелкает.

Время подходит к обеду, и дверь в доме хлопает через каждую минуту. Сначала из школы прибегает взъерошенный черноглазый Максим. Затем смуглые Алина, Аришка, Сашка и Оляна. Следом Аня и Габриэль. Я уже со счету сбилась, а дети все не заканчиваются и не заканчиваются. Девчонки Марина, Кристина и Алина, не разуваясь, бегут в спальню забрать форму для бальных танцев. На пороге появляются два родных брата-негритенка, чей отец родом из Уганды, — 8–летний Эрик и 12-летний Ромка.

— Мальчишкам моим досталось, — кивает на них Ольга Михайловна. — Взял их под опеку местный батюшка. Прожили они в его доме совсем недолго, да и вернул их он обратно в детский дом.

— И как они это пережили? — спрашиваю я.

— Во всяком случае, это честно, не надо никого осуждать, — говорит Ольга Михайловна. — Грубое сравнение, зато правильное: купили вы на рынке кофточку и не понравилась, обратно принесли. Хуже, если семья оставит у себя ребенка, а житья ему не даст. Это еще что, вот Сережка у меня — нынче 8-классник. Так его два раза усыновляли, дважды обратно возвращали в детдом. Потом в третий раз взяла его еще одна семья, а оттуда он сам сбежал, конечно, не от хорошей жизни. Он у меня всего два года, я очень за него переживаю, поверит ли он мне.

Сегодня у Ольги Михайловны самым младшеньким ребятишкам уже по 8 лет, таких у нее четверо. А воспитывает она их с раннего детства: кого с 3 месяцев, кого с 6, а кого и с года. Ровесники все вместе учились ходить, держать ложку, но освоили столь сложные для детей премудрости в разном возрасте. Ведь один достался ей с истощением, второй с запущенным рахитом, третий с болезнями почек. А самой старшей дочери Юли — 33 года. Мама ею особенно гордится, ведь Юля подарила ей сразу двоих внуков-близнецов. Кроме того, муж-хирург души в радушной теще не чает. Но врачи не спешат выписывать их из роддома, пока малыши не наберут нужный вес.

— Когда я узнала, что у Юльки двойня, положила ей руку на животину и говорю: этого, который повыше лежит у тебя, мой будет любимец — обязательно Тимофеем назовем, — улыбается Ольга Михайловна. — А она, дуреха, разобиделась. Мол, почему я только Тимошку любить буду, а как же его брат-близнец? Конечно, я шучу. Только бы Егоркой не называла. А то опять путаница будет: сын Егор, от старшенького сына Димки — тоже внук Егорка.

Под крышей Ноева ковчега

Дочка Снежана — первокурсница мединститута — с раннего утра варит борщ.

— Снежка, опять ты на свекле сэкономила: пять свекл вместо шести-семи покрошила, — поучает Ольга Михайловна. — Ты же будущая хозяюшка — надо борща хотя бы на два дня варить.

Мы спускаемся вниз на кухню. На плите бурлит суп прямо в огромном ведре. В нем умещается гораздо больше, чем в обычной кастрюле. Марина, Каролина и Аришка накрывают на стол. Обед в этой семье проходит в три смены.

— Хлопчики, а где все остальные?

Рома, просила же тебя всех после школы привести, — ворчит мама. — На горке, наверное, до сих пор катаются? Кто выйдет к столу босиком — без тапочек и носков, обедать не пущу.
Дети обедают с таким аппетитом, что только ложки стучат, и понимаешь, что значит “ест, и за ушами трещит”.

Мирную трапезу прерывает громкое кукареканье. Может быть, мне послышалось или дети балуются? Но, оказывается, под одной крышей этого дома умещается целый Ноев ковчег: прямо в доме, за кухней, живут поросята, козы, куры и цесарки.

— На Новый год парочку поросят закололи: Юльке — старшенькой, Ольга малыша ждет — и ей к празднику. Ну своих, конечно, побаловать нужно. Вообще, у меня уже 7 внуков, шесть из них — хлопчики. Поэтому Олюшке строго-настрого наказала дивчину рожать. Познакомились мы с дочкой, когда ей 5 лет было. Забрала ее из детского дома только в семь — такая долгая волокита с документами. Олюшка по нескольку раз на дню рассказывала мне, как отец убил ее мать прямо на ее глазах. Когда это случилось, ей тогда всего три годика было. Я ей говорю, мол, доча, заканчивай эти разговоры, тебе все это приснилось в дурном сне. А она мне, мол, нет, папка пришел с работы, увидел мамку с чужим дядькой и убил ее. Она рассказывала такие подробности: какие вещи лежали в комнате, как она умирала. Меня это поражало, как в таком возрасте ребенок может помнить все до мельчайших подробностей. Запросила в суде уголовное дело, читаю, а дивчина действительно ничего не придумала. Она, как магнитофонную пластинку, все прокручивала и прокручивала эту историю… Главное, чтобы теперь у нее своя семья крепкая была.

На кухне появляется опоздавшая к обеду смуглая девочка Сильвия.

Местные жители распространяют слух, что Сильвия — незаконнорожденная дочь шейха. А удочерила ее Ольга Михайловна, якобы чтобы из нефтяного магната доллары качать, вдруг он образумится и решит вернуть свою дочь.

— Шейхи-то как раз своих детей не бросают, — объясняет Ольга Михайловна. — Да, она очень красивая, как Клеопатра. У нее такие тонкие черты лица, потому что она всего лишь самая что ни на есть чистокровная египтяночка. Ее мать, египтянка, училась по студенческому обмену в Киеве и состояла в законном браке с гражданином своей страны. Не знаю, что у них там произошло, но мать оставила в 6 месяцев дочку в приюте и вернулась на родину уже без ребенка.

Сильвия мечтает когда-нибудь побывать в Египте. Нет, не для того, чтобы найти кровных родителей, ей кажется, что прекраснее пирамид нет ничего на свете. А пока девочка видит себя в модельном бизнесе и мечтает о карьере манекенщицы. Но мама не одобряет ее выбора.

— Школа, профессия, свадьба, дите — как “Отче наш” повторяет мама детям каждый день. — Здесь главное — не повторить путь своих родителей. Убеждаюсь каждый день, что гены играют первостепенную роль. Габриэль у меня, в ком течет кровь страны Конго, играет только с мягкими игрушками-хищниками: тигры да львы. Ест исключительно белое мясо.

Габе особенно тяжело смириться с мыслью, что у него еще двое братьев, которые ничего не знают о его судьбе и живут вместе с его родной матерью. И только его почему-то посчитали лишним ребенком и отдали в детский дом. К младенцу мама приложила записку “прошу назвать Габриэлем”, только и всего.

К Ольге Михайловне местные жители относятся с огромным недоверием и, что уж скрывать, считают чудачкой. Мол, полным-полно белых хохлят, а она негров набрала.

— Я никого из себя не воображаю и никому ничего не собираюсь доказывать, — говорит Ольга Михайловна. — Не знаю, откуда у меня такая потребность в детях. Когда-то у меня был всего один-единственный собственный ребенок и муж. Вскоре после родов положили нас в больницу, животик малышку беспокоил. Дочку мне кормить не давали, а молока было много. Я жаловалась нянечке, что девать мне молоко некуда. А она говорит, мол, если не брезгуешь, в соседней палате отказничок лежит, хочешь — корми его. Взяла я его на руки, стала кормить, а он прижался ко мне в точности так же, как и моя дивчина. Я разницы даже не почувствовала — дитя и дитя. В палате отказничка все время плакали дети: днем и ночью. Я пристала к врачу: а кто у вас там. А она, мол, туда нельзя заходить, там дети заразные лежат, со страшными болезнями, поэтому мы их изолировали. А я всегда вредная была, упертая. Все-таки решила на них посмотреть. Жах! (Ужас, кошмар — Ольга Михайловна без конца употребляет это слово.) Нет, не к детям с заячьей губой и волчьей пастью я испытала отвращение. А к людям, которые с детьми, и без того обреченными, так обращаются. Меня выписали из больницы, но случай этот я до сих пор забыть не могу.

Негритятам из России найдется место в украинской семье

Родной дочери Ольги Неня было 15 лет, когда в их семье появилась первая “шоколадная” сестренка. Потом вторая, следом брат. Муж Ольги Михайловны вскоре ушел из семьи. Как говорит женщина, не потому, что ему места не нашлось, человек такой оказался.

Двухэтажный дом у многодетной семьи появился 8 лет назад, до этого они ютились в хрущевке. Английский благотворительный фонд построил им этот дом, в те годы было модно оказывать помощь многодетным семьям независимой Украины. Соседи до сих пор завидуют семейству: вот, мол, на халяву оторвали. Но мало кто догадывается, что комнаты в этом доме крошечные: в каждой спит по 4 ребенка на двухъярусных кроватях, туалет на улице — а их все-таки 28 человек, а горячей воды нет уже два года.

— Вот, говорят, что детей я нахватала, чтобы дотации за них получать, — возмущается Ольга Михайловна. — Все выгоду себе ищу. Да, выгодно каждого накормить, одеть и обуть. Каждому для мытья согреть ведро воды. Начистить на день 10 кг картошки, выучить с ними все уроки. Пусть испытают эту “выгоду” на себе.

Но все это мелочи по сравнению с проблемами в школе. Учителя, мягко говоря, предвзято относятся к присутствию негритят в классе. Ольга Михайловна даже водила некоторых детей в частную школу, там учителя “за деньги” не позволяют себе оскорблений. Но школа проработала несколько лет и закрылась.

— Я бы даже в ущерб тратам на одежду платила бы за школу, — объясняет Ольга Михайловна. — Сегодня школьный психолог передал мне на 5 страницах характеристику на Эрика. Жах! До слез обидно. Что это за вранье: плохая память, украинскую мову не разумеет и т.д. У меня маленок итальянскую мову дополнительно изучает и в английской преуспел. Моим детям дают самые плохие учебники. Я не преувеличиваю: старые и рваные. Я даже погодок отдала в разные классы, чтобы учителя свой гнев распределяли равномерно. Не буду больше ходить к ним на собрания, пусть старшие дети ходят.

У тринадцатилетнего Сашки кулачки так и горят. Если в школе обижают братьев или сестер, негритенок тут как тут.

— Раз мы негры, так смотрите! Негры, знаете, какие сильные, — не раз устраивал Саша драки в школе, за что, собственно, сполна получал “двоек” за поведение.

Ольга Михайловна, несмотря на каждодневные заботы, выглядит счастливой и довольной. И готова вновь усыновить маленьких негритят.

— У меня к вам просьба: Россия и Украина теперь две разные страны, если вы узнаете, какие документы нужны для усыновления из России, я бы с удовольствием взяла “шоколадных” малышей, — говорит Ольга Михайловна.

— Думаю, что и в России их мало кто усыновляет. С маленькими детьми и мамка молодая. У меня уже все большенькие, и малята с ними только еще лучше развиваться будут, со старших пример брать. Лично я не доверяю заграничным усыновителям. У русских и украинцев одинаковая культура и воспитание. А иностранец разве поймет нас?

А предвзято Ольга Михайловна относится к иностранцам вовсе не без повода. Однажды гуляла мама со своими “шоколадками” по городу. Неожиданно возле них притормозила иномарка. Вышел из нее мужчина респектабельной внешности, представился переводчиком. Он объяснил Ольге Михайловне, что некая американка ищет с ней встречи, чтобы поговорить насчет одной из чернокожих девочек. Она хотела бы ее удочерить. И не бесплатно, а за хорошее вознаграждение — да такое, что семья Неня будет еще лет десять жить и ни в чем не нуждаться. Ольга Михайловна стала выяснять, кто они такие и как они ее нашли. Оказалось, что у женщины болен сынишка — ему нужна операция. Ольга Михайловна и сама объяснить не может, что вдруг на нее нашло. Но вдруг показалось, что девочка может им понадобиться вовсе не для удочерения. Ольга Михайловна еле-еле распрощалась с навязчивыми посетителями. А потом еще несколько месяцев мама боялась отпускать своих “собственных” детей, как постоянно она их называет, на улицу одних.