Все больше москвичей сбегают из города в деревню

Парное молочко, яички только из-под курочки, грибочки, ягодки, зелень с грядки, свежий воздух и тишина... А на следующее утро шум, грязь, пробки, толчея, хамство, порошковое молоко, просроченная ветчина, серые безликие коробки домов и три куста зелени.

Такая «большая разница» бросается в глаза москвичей каждые выходные. С одной стороны, родные деревенские просторы, доступные только два дня в неделю, с другой - пять дней «отсидки» в серой бетонной коробке под названием Москва.

Про движение дауншифтеров, людей, которые променяли городскую суматоху на жизнь вне города, слышал, пожалуй, каждый. Газеты и журналы пестрят историями про то, как некий сисадмин Петров, плюнув в рожу за¬жравшемуся начальнику, взял да и уволился с работы. А на отступные, полученные при увольнении, и сдачу в аренду столичной недвижимости, спокойно живет себе на Гоа. Или про девочку Валю, веб-дизайнера, которая, также сдав столичную двушку, живет себе спокойно на берегу Сиамского залива в небольшой хижине, отсылая по инету заказы довольным рекламодателям.

Есть и те, кто не прочь поменять московскую сутолоку на нечто более спокойное, но переезжать за океан для этого как-то не очень хотят... Здесь все-таки родители, дети, да и климат среднеевропейский самый, понимаешь, любимый. Вот и уезжают такие патриоты не в далекое Гоа, а на малую родину «в деревню». Для таких отчаянных ребят слово даже новое придумали, не заграничное какое-нибудь, а родное русское - «ушелец». По аналогии с пришельцем. Только один пришел - другой ушел. Навсегда.

Конечно, горожане всегда любили провести лето поближе к земле. Поковыряться в грядочках, подергать сорнячки вокруг кустика черной смородины, уничтожить колорадского жука... Советские жители даже узнавали друга друга не в лицо, в по пятой точке. Ведь именно кверху этой филейной частью горожане проводили все свое время на любимых шести сотках. Это узколобые иностранцы только сейчас придумали устраивать у себя на балконах, внутренних двориках да приусадебных участках огородики, чтобы выращивать там собственные огурцы. Кризис, понимаешь, в магазинах дорого, на рынке - пестициды. Они даже название специальное придумали (ну как же без этого): новые огороды окрестили money gardens, что означает огородик, позволяющий сэкономить деньжат.

Наши советские money gardens, наши любимые шесть соток, существовали всегда. Так, согласно опросу ВЦИОМа, 81 процент владельцев дач рассматривают их прежде всего как полигон для выращивания еды. Новая же тенденция бегства из городов - это прежде всего идеология, попытка убежать от городской суеты к сельским просторам.

Самый известный благодаря телевидению и прочим СМИ «ушелец» - это разорившийся петербургский предприниматель Максим Виноградов. Он встал во главе коммуны уволенных в кризис офисных работников, которые под его предводительством ринулись покорять село. Как гласит легенда, от имени новосозданной ассоциации Виноградов якобы обратился с письмом к губернатору Ленинградской обла¬сти Валерию Сердюкову и попросил у него земли под коммуну. Получив отказ, он не успокоился и нашел-таки пару десятков га где-то в Ярославской области. Их щедро и пока что безвозмездно предоставил в аренду некий предприниматель, а Виноградов под шумок попал во все газеты и на экраны телевизоров. Например, в репортаже канала «Россия» он с прямотой селянина открыто признает в камеру, что корову видит второй раз в жизни и не понимает, что такое навоз. Однако этот факт не мешает идеологу экодвижения и дауншифтинга бодро грести перед телевизионщиками этот навоз лопатой и одновременно вещать в камеру о планах на будущее.

- Ни про какое экодвижение мы не слышали. Ни в какой коммуне не состоим, а переехать в деревню нас вынудили совсем другие причины, - призналась «МП» бывшая москвичка Екатерина Гринева.

Два года назад, когда родился ее последний - третий - малыш, она вместе с мужем, работником столичной логистической фирмы, окончательно перебралась в большой деревенский дом в Тверской области.

- В Москве мы жили в районе Новослободской улицы, вроде все хорошо, центр, все рядом, но меня очень удручало, что в районе совсем нет зелени. Гулять с детьми приходилось ездить в другие районы. Но 12 лет назад, когда родился мой первый сын Кирилл, в столице ситуация с экологией была многим лучше, чем сейчас. На данный момент наш район, как и весь центр Москвы, превратился в сплошную автостоянку. Одни офисы и машины. Иногда автомобили паркуются прямо на тротуаре, да так, что даже с коляской по улице проехать нельзя. Кроме того, это постоянный шум, толкотня. Муж мой работал в районе Красногвардейской и проводил в пробках по два-три часа в день. С детьми видеться не успевал. В общем, много причин...

Решение перебраться в деревню на постоянное место жительства возникло спонтанно. Но споров между супругами не вызвало.

- Мы это сделали ради детей. Чтобы они росли в нормальной экологической обстановке, чтобы могли не на картинках, а вживую видеть, как выглядит корова, как растят пшеницу, как подковывают лошадь, как пекут хлеб. Что бы они видели в городе, кроме компьютера?

Поскольку Катя журналистка, перебравшись в деревню, она не потеряла место работы, а продолжала трудиться дистанционно, а вот мужу Михаилу поначалу пришлось нелегко. Приходилось продолжать ездить на работу, все-таки его заработок был в семье основным. Теперь на дорогу у Михаила уходило по пять часов.

- Продолжаться так больше не могло, и мы решили, что Миша бросит работу, - рассказывает Катя. - И что интересно, буквально в тот же день нам как снег на голову свалился новый способ заработка, которым мы сейчас и живем. Наш сосед предложил купить корову, ему по старости лет было тяжело за ней ухаживать. Мы согласились. Потом приобрели еще одну буренку. Теперь у нас две телки, которые в летний период дают нам 60 литров молока в день. Мы освоили сепарацию и «гоним» из молока творог и сметану, а потом продаем все это на московских рынках. Ну не сами продаем, сдаем перекупщикам. Приличный доход получается, 150-граммовая баночка сметаны продается на рынке за 70 - 80 рублей. Натуральное нынче дорого. Поэтому на заработки пока не жалуемся. Хватает на все.

- Совсем перебраться жить в деревню у меня нет пока возможности, но я поступил по-другому, - признается другой «эколог» москвич Николай Васильевич. - Я питаюсь только тем, что приносит мне мой огород. Почему? Санитарный контроль в нашем городе хромает - то тут заразу найдут, то там, везде пестициды, нитраты, красители, загустители, хлеб вообще не пойми из чего теперь делают. Есть страшно. На своем участке я выращиваю все. У меня пять яблонь, шесть вишен, слива, груша, виноград. Я даже арбузы и дыни в теплице выращиваю. На огороде тоже умещается все - от картошки до заморского топинамбура. Все эти богатства я сам солю, мариную, сушу, замораживаю. Запасов до следующего лета хватает. Я и хлеб сам пеку, для этого специально приобрел себе хлебопечку. Правда, муку раньше приходилось покупать в магазине. А в этом году я поставил эксперимент, засеял пол-участка пшеницей. Может, и муку смогу сам сделать...

Экодвижение набирает обороты, если так пойдет и дальше, пробки в городе исчезнут, а цены на квадратные метры домика в деревне поползут вверх. Да и призыв Чацкого «В деревню, к тетке, в глушь, в Саратов» станет более популярным, чем призыв трех сестер «В Москву, в Москву».