Куда смотрят бандеровцы?

Россияне и украинцы во многом похожи. Вот только на Украине в центре всего стоит народ, а в России — государство.

В статье «Три дня в „тылу врага“» я рассказывал о недавних своих киевских впечатлениях. В Киеве мне представлялось, что для украинцев важна историческая память — Небесная сотня, голодомор, конституция Пилипа Орлика… Оказавшись в Чернигове, я вдруг был шокирован полным отсутствием памяти. Или даже точнее — абсолютной «серостью» людей, с которыми мне довелось общаться.

Стою у вокзала, ищу транспорт, на котором можно доехать до Детинца. Суюсь в ближайший автобус, полагая, что до центра идет большинство.

 — Какой Детинец? — спрашивает кондукторша. — Это что такое?

 — Ну, исторический центр. Старый город.

 — Центр? Это вам «Макдоналдс» что ли нужен?

 — Там соборы еще. С золотыми куполами.

 — Что такое соборы?

 — Ну, церкви.

 — Какие церкви? Если «Катеринка» — одно место. А если Пятницкая — другое.

 — Пятницкая.

 — До нее не доедем. Вам до «Макдоналдса» надо. И там пройти.

Признаюсь, я много слышал о символической роли «Макдоналдса» в современном мире и даже сам писал о ней, но не подозревал, что в древнем граде Чернигове он стал культовым местом, от которого расходятся все пути.

Лезу в другой автобус. Про Детинец и там не слышали. Но знают, что центр — это рынок. Тем не менее, люди добрые рекомендуют мне третий маршрут. Пытаюсь воспользоваться им, но вновь неудача. Ни один встреченный мной житель Чернигова не знал слова «Детинец», хотя здесь же, у вокзала, висела карта города, на которой тот был изображен. Это все равно как если бы москвич не знал слова «Кремль». Даже вечно пьяный герой книги «Москва — Петушки» слышал про существование Кремля, хотя никогда его не видел. А абсолютно трезвые черниговские обыватели дальше «Макдоналдса» в историю своего города не погружались. И впрямь, чего им там делать?

Если даже в стольном граде Киеве почти нет туристов, то в провинциальном Чернигове с этой сферой полный мрак. Тысячелетняя история обывателей не кормит. А «Макдоналдс» — кормит. Отсюда и результат.

Вряд ли украинцы, стремящиеся ощутить свою национальную идентичность, больше ориентированы на поиск исторических корней, чем русские. Корни вообще обычно ищут интеллектуалы, тогда как кондукторы — что в Чернигове, что в Череповце — принимают миф от элиты в готовом виде. Любопытно то, что формирование современных представлений об истории в России и на Украине идет совершенно разными путями.

История пишется под сегодняшние задачи. У украинцев нынешнее желание сепарироваться от России не только территориально, но и культурно, порождает возведение в культ свободолюбия народа. У Героев Небесной сотни должны быть предшественники, и их находят среди запорожских казаков. Акцент делается на деяниях общества, а не государства, поскольку такового у украинцев до недавнего времени просто не имелось. Государство было российским или польским, так стоит ли историкам таскать каштаны из огня для других?

В России акцент, напротив, делается на государственных деяниях, поскольку история (с точки зрения высокопоставленных «историков») должна укреплять властную вертикаль. В этом смысле ничего не изменилось со сталинских и даже с царских времен. Основные герои — монархи и полководцы. Основное событие — Великая отечественная война. Основная задача — прирастать землями и подданными. К тем событиям нашей истории, которые связаны с борьбой за свободу (отмена крепостного права в 1861 г., февральская революция 1917 г., противостояние путчу в августе 1991 г.), власть безразлична, а следовательно — безразличен и народ.

Иными словами, в основе своей наши народы очень похожи. Распространенное на Украине представление о том, что у них там современный европейский менталитет, а у нас, мол, — дикий московитский, вряд ли имеет под собой основание. Во всяком случае, в экономике у украинцев примерно те же проблемы, что и у нас. Они также переходят от рецессии к стагнации. Стремление к популизму и неспособность провести серьезные реформы коренным образом отличают Россию, Украину и Беларусь от Эстонии, Латвии и Литвы, которым явно удалось достигнуть большего после выхода из СССР.

Однако то, как политические и интеллектуальные элиты формируют сегодня национальную символику и историю, коренным образом отличается. Россию подмораживают, чтобы она не гнила, и чтобы путинская команда могла подольше ею пользоваться. На Украине же пытаются создавать народ, культивирующий идеи свободы. Происходит это отнюдь не потому, что украинская элита мудра и бескорыстна, в отличие от российской — корыстной и коррумпированной. Элиты наши похожи, как и народы. Но молодому украинскому государству нужно себя легитимировать, а это невозможно сделать теми же методами, какие использует кремлевская команда. Принципиальное различие исторического пути порождает различие методов легитимации. А это, в свою очередь, влияет на формирование общества.

Возможно, я из трехдневного пребывания на Украине делаю слишком поспешные выводы. Тем не менее, два подсмотренных в Киеве и Чернигове эпизода кажутся мне весьма характерными.

Гуляя по киевским улицам в пятницу вечером, я вдруг попал на шабат. Не в синагоге, а в скверике возле памятника гетману Сагайдачному. Самодельный плакат так и гласил: «Привiт! Ти в гостях у Сагайдачного!» И маленький оркестрик наяривал веселую музыку, под которую плясали не только специально пришедшие евреи, но и случайно собравшиеся прохожие. «А где же злобные бандеровцы? — подумал я. — Евреи есть, а погрома-таки нет».

Характерно, что и полиции рядом не было. Мероприятие не производило впечатление заранее организованного и утвержденного свыше. Народ просто собрался на улице, пел и плясал на мотив «Мурки»: «Шабес, забыл я про дела. // Шабес, печаль моя ушла. // Шабес, давно тебя я жду. // В тебе покой найду». Было весело, и не хотелось уходить. Один лишь старик Сагайдачный хмуро взирал со своей бронзовой лошади, твердо сжимая рукой тяжелую булаву. 

В конце музыканты объявили, что ровно через неделю, в пятницу вечером, ждут всех на том же месте. Шабат был не разовым, а постоянным мероприятием.

До следующей пятницы я в Киеве задержаться не мог, но на следующий день был в Чернигове. И вечером увидел там похожую картину — только организаторами веселья были не евреи, а пенсионеры. На центральной аллее города неподалеку от снесенного памятника Щорсу расположился небольшой оркестр, состоящий из пожилых мужчин. Дедушки играли старую советскую музыку, а бабушки танцевали — в основном друг с дружкой, обходясь без кавалеров. Тут же затесались две молодых девчушки. В одиночку проделывал странные па городской сумасшедший. Те, кто поскромнее, сидели на лавочках и просто беседовали под привычную мелодию. Полиции не было. Бандеровцев тоже. И Щорс не беспокоил.

В России мне нигде не приходилось видеть подобных самодеятельных уличных концертов, нацеленных не на то, чтобы заработать в туристически насыщенных местах, а на то, чтобы самим развлечься и соседей развеселить. У нас городские власти в государственные праздники устанавливают специальные эстрады, нанимают специальных звезд второй свежести и развлекают народ в окружении ОМОНа по специально утвержденному плану. Многим нравится.

Я не знаю, что лучше. И не собираюсь ни к чему призывать. Мне интересны различия, которые не всегда видны из России, но бросаются в глаза на улицах украинских городов.