На смену Гарри Поттеру идет мальчик-убийца

Пол Хофман создает новое Средневековье в фэнтезийном бестселлере «Левая Рука Бога».

Со времен рождения Гарри Поттера в мире фэнтези ждут следующего Большого События. Автора, который сможет переплюнуть Джоан Роулинг. А его все нет. Что интересно, почти все кандидаты на Царя горы – соотечественники Поттера. Очередной зарегистрированный конкурент Роулинг – англичанин Пол Хофман с книгой «Левая Рука Бога». В ней вроде бы есть все: вымышленный мир, похожий на Средневековье, сектанты и даже талантливый мальчик-ассасин.

Книжки о потомке античных богов Перси Джексоне, которые сочиняет Рик Риордан (единственный американец в команде поттероборцев), наглядно показали, что проторенная дорога не сулит никаких находок. Сам принцип конкурентоспособного фэнтези должен быть иным, чем у Роулинг.

Роман Хофмана удовлетворяет этому требованию: в его мире нет магии, как нет и ставки на эффектное столкновение современной цивилизации с альтернативной реальностью. Мир «Левой Руки Бога» полностью вымышленный, хотя по антуражу, нравам и обычаям напоминает Средневековье. По жанру это не волшебная сказка, а скорее героическая сага. Добро и зло изображены здесь не столь контрастно, дидактично и театрально. Более того, главный герой – фигура достаточно мрачная, и вот это уже действительно интересно.

В зловещей цитадели на уступе Перестрельном, которая именуется Святилищем Искупителей, обитают угрюмые изуверы. Так называемые Искупители, рекрутирующие в свою крепость детей, воспитывают из них фанатичных воинов. Назвать условия жизни воспитанников спартанскими было бы слишком мягко: скорее, Святилище напоминает концлагерь, стилизованный под монастырь и выполняющий функции военной школы. За пределами цитадели лежат суровые земли, называемые Коростой, а дальше начинается другой мир, где живут люди, чуждые аскетизма – Антагонисты. Именно с этим миром Искупители намерены воевать не на жизнь, а на смерть. На эту войну они и собираются послать своих питомцев, половина из которых, не выдержав чудовищных испытаний, находит приют на Поле Раздолбаев (так здесь называют кладбище).

Подросток по имени Кейл – один из многих послушников, но он не такой, как другие. У него особая миссия, и свет, как и полагается по хорошо известным законам, сошелся на нем клином. Но таланты его малопривлекательны: он – идеальный убийца, теоретически способный лучше всех послужить проекту Искупителей, стать их главным ассасином.

Но даже мальчик с такими задатками не может спокойно смотреть на то, что тайно вытворяет гроза Святилища – Лорд Дисциплины. Расправившись со злодеем и совершив побег, Кейл попадет в мир Антагонистов и попытается обжиться в Мемфисе – развратном декадентском городе, этаком уцелевшем Содоме.

Хофман берет не только пружинистым, напряженным действием, но и рельефной картиной вымышленного социума, четкой прорисовкой конфликтов. Вселенная «Левой Руки Бога» устроена, конечно, по конспирологической модели: могущественные сектанты с немереными амбициями против гедонистического большинства, мнимо сакральное против безнадежно профанного. Но именно то, что самопровозглашенные носители благодати развенчиваются с первых же страниц, похоже, и дает ключ к авторской идеологии. Это очень современно: признать, что чуда не существует, а те, кто претендует на причастность к нему, на самом деле отвратительные маньяки. Ну и положительных героев, само собой, не бывает.

Роман Хофмана – не то чтобы рай для тех, кто любит вычитывать в отвлеченных текстах злободневные намеки и зашифрованную сатиру, но кое-что в этом духе отсюда явно извлекается, было бы желание. По крайней мере, излишней политкорректности и смиренности автор чужд. Достаточно сказать, что в изуверском Святилище почитают Повешенного Искупителя. Последуют ли протесты со стороны церкви? Посмотрим.

При всем том нет ощущения, что книга Хофмана − долгожданное Большое Событие в мире фэнтези: по крайней мере, нет его в настоящий момент, на стадии первой части трилогии (вторую и третью обещают в 2011 и 2012 годах). Виной тому, может быть, кое-какие речевые огрехи и некоторая монотонность. А может быть, все-таки тот самый отказ от чуда, такой честный и ультрасовременный.