"Жизнь или кошелек?" Особенности антикризисной пропаганды

Свердловский депутат Илья Гаффнер прославился, сказав, что гражданам нужно меньше питаться. Если бы вместо «нужно» сказал «придется» – сказал бы правду. То, о чем открыто заявил свердловский депутат, старательно замалчивается властью и будет замалчиваться весь 2015 год. Но замалчивание и забалтывание далеко не единственные в арсенале антикризисных средств власти. Семь лет назад, в 2008–2009 годах, Россия уже сталкивалась с экономическим кризисом, а власть накопила богатый опыт борьбы с депрессивными явлениями в обществе. Поэтому контуры антикризисной пропаганды в своих общих чертах понятны уже сейчас.

Антикризисная имитация

Первый и наиболее резонный вопрос, который возникает у любого здравомыслящего человека по поводу кризиса: как правительство намерено с ним бороться? Однако реальная программа антикризисных мер имеет мало общего с антикризисной пропагандой, а общественное сознание, как можно было убедиться в прошедшем году, имеет мало общего со здравым смыслом. Большинству населения России все эти экономические выкладки непонятны и неинтересны. Но при этом правительство просто обязано изображать борьбу с кризисом, чтобы успокоить граждан.

Как? Очень просто. В практике избирательных кампаний существует одна известная аксиома насчет предвыборной программы кандидата. В наиболее упрощенном варианте работает эта технология так: кандидату пишется какая угодно программа, затем она подшивается в большой талмуд, который кандидат извлекает на встречах с избирателями, когда его спрашивают о его программе. У кандидата должна быть «большая настоящая программа», и в этом формате она демонстрируется самым любопытным. Для остальных же печатается популистская выдержка формата А4, составленная из расхожих идей, основанных на социологических замерах: победить коррупцию, построить мост, решить проблемы жилья и т.д.

Антикризисная программа, по сути, мало чем отличается от программы предвыборной. Должна быть «большая настоящая программа», и она есть, правительство недавно представило ее. Возможно, это очень хорошая программа, которая реально поможет стране в кризисной ситуации, но для антикризисной пропаганды это совершенно не важно. А важно то, что ее составление, обсуждение и утверждение займут в повестке несколько недель, чтобы каждый россиянин увидел этот талмуд – вот он.

Далее, по законам пропагандистского жанра программу ужимают и доносят отдельные месседжи. В основной своей массе они уже понятны: это и начавшаяся борьба прокуратуры с ритейлерами-спекулянтами, и импортозамещение, и продолжающееся выполнение никем не отмененных майских указов, и точечная помощь наиболее нуждающимся слоям населения, например безработным.

У кандидата должна быть программа, а с наступлением кризиса должна начаться борьба с кризисом. И она началась, во всяком случае нужная ниша в сознании населения старательно заполняется.

Точечная помощь обездоленным

Последний пункт из программной выжимки следует выделить особо. Помощь тем, кого кризис ударит больнее всех, – выверенный годами пропагандистский прием. Его суть – донести до широких масс, что есть те, кому приходится хуже, чем вам, «так что не жалуйтесь». И хотя сейчас на экранах центральных каналов ТВ таких сюжетов еще не много, со временем их неизбежно станет больше. В федеральных масштабах под обездоленными будут пониматься не отдельные люди, а группы людей – от маленьких до больших. Это могут быть рабочие какого-нибудь сибирского города, выброшенные на улицу недобросовестным олигархом, инвалиды, у которых перестало хватать денег на еду и лекарства, врачи, которым на пару недель задерживали выплату зарплаты.

Помощь обездоленным оказывается точечно, в особых случаях, чтобы можно было сделать для ТВ яркий и запоминающийся репортаж. Кейсы больше воздействуют на сознание масс, чем систематическая помощь: в антикризисном бутерброде масла должно быть много, а хлеба мало, чтобы масло не размазалось тонким слоем. Сегодня, спустя много лет, мало кто вспомнит о системной помощи в кризис 2008 года, а вот Пикалево помнят все и «ручку верните» тоже, пусть это уже и другая история.

Наказание невиновных

В сознании старшего поколения еще с советских времен укоренилось представление о том, что у каждой ошибки есть имя, фамилия и отчество. Рукотворный кризис, кризис, в котором кто-то виноват, более понятен даже для скептически настроенных представителей среднего класса (они уверены, что виноват, разумеется, Путин). Так что уж говорить о широких массах. Тем более что в 2015 году в отличие от 2008-го Россия оказалась в кризисе одна, без компании мирового сообщества.

Однако здесь есть одно «но». Пропаганда не может выставлять виноватым в российском экономическом кризисе того, кто наиболее явным образом приложил руку, – Запад, ибо в этом случае она превратилась бы в свою противоположность, превознося могущество врага. Поэтому западные санкции будут всегда использоваться пропагандой в совершенно ином контексте: как политическая попытка задушить встающую с колен Россию. Но в российском кризисе Запад не виноват. Пропаганда просто молчит о происхождении кризиса.

Поэтому место виноватых в кризисе займут те, кто, как это и принято в бизнесе, в кризис пытается заработать. Первыми попались ритейлеры, которых по всем регионам начала кошмарить прокуратура. Делает она это смачно, со вкусом, растягивая удовольствие для большей доходчивости населения. Правда, ритейлеры и сами временами подбрасывают дровишек в костер, напрочь игнорируя особенности текущего политического момента. Так, «Магнит» сообщает о повышении прибыли за 2014 год на 33%: в текущих условиях повышения цен на продукты это почти явка с повинной.

Из других претендентов на роль виновных: кредитные организации, специализирующиеся на микрозаймах, безответственные собственники предприятий, нерадивые региональные власти. И этот список будет расширяться, предоставляя пропагандистам широкие возможности для проведения публичных казней.

Вытеснение голода страхом

Однако главной технологией антикризисной пропаганды было и остается замещение экономических рисков рисками безопасности. Чувство голода может перебить только чувство страха за свою собственную жизнь, ибо ответ на вопрос «жизнь или кошелек?» давно известен. Эту древнюю, как сама жизнь, истину российские власти хорошо усвоили еще в 2009 году. Дело майора Евсюкова, расстрелявшего людей в московском супермаркете, благодаря нехитрой манипуляции СМИ надолго вытеснило из сознания людей экономические проблемы. Традиционно негативное отношение населения России к правоохранительным органам усилилось ощущением личной небезопасности: за многократно показанными по ТВ кадрами расстрела людей последовали и другие сюжеты о бесчинствах милиционеров. Затем началась долгая и официально объявленная кампания по борьбе с «оборотнями в погонах», закончившаяся переименованием милиции в полицию.

«Дело Евсюкова» было выгодно еще и тем, что благодаря ему была создана видимость проблемы, которой власть могла управлять абсолютно, ибо никто, кроме государства, не в состоянии обеспечить гражданам безопасность. Когда возникает реальная или мнимая угроза безопасности, у людей не остается иного выхода, кроме как искать помощи у государства. И власть демонстрирует в этом пространстве абсолютную эффективность, заодно снимая вопросы об экономической неэффективности.

Кстати, и борьба с педофилами, но не абстрактными европейскими «извращенцами», а с самыми настоящими убийцами и насильниками детей в пространстве медиа началась в то же самое время, в 2009 году. Все в той же логике: во-первых, жизнь детей – самое дорогое, что есть на свете, и уж гораздо дороже каких-то там зарплат, и, во-вторых, никто, кроме власти, не может встать между педофилом и его жертвой.

Таких угроз безопасности может быть очень много, и причем самого разного характера. Одни из криминальной области, когда угрозу для простых людей могут представлять педофилы, милиционеры, агрессивные национальные меньшинства, золотая молодежь, давящая пешеходов, и т.п. Другие из области катастроф, природных или техногенных: падение самолетов, наводнения, землетрясения, разливы нефти, лесные пожары и много чего еще. Любая беда с множеством жертв может послужить для отвлечения внимания от кризиса. Что это будет в следующий раз? Эбола? Или похищенный из детского сада ребенок? Никто не знает, триггером чувства личной небезопасности может стать все, что угодно. И это дает пропагандистам большой простор для творчества.

Впрочем, власти, возможно, и не придется выдумывать никаких страшилок, ибо под боком у России такая угроза безопасности, которая и не снилась в 2008 году. Как бы цинично это ни прозвучало, но конфликт в Донбассе нивелирует экономический кризис в сознании обывателей: мысли о собственном благополучии меркнут на фоне новых жутких кадров из Донецка и Мариуполя. На текущий момент лучшей антикризисной пропагандой, кстати, и украинской тоже, является война в Донбассе, и все это прекрасно понимают. И это обстоятельство, увы, не будет способствовать скорейшему установлению мира, как бы того ни хотели все стороны конфликта.