Россия сделала разворот на 180 градусов?

24 марта 1999 г. Сергей Лавров, российский ветеран-постпред при ООН, выступил с решительным заявлением в поддержку государственного суверенитета. На его долю выпала задача выразить возмущение Москвы в связи с авиаударами НАТО по сербским войскам, нападавшим на этнических албанцев в Косово.

В резком выступлении на заседании Совета Безопасности ООН Лавров осудил эту операцию как противоречащую международному праву, и потребовал ее немедленного прекращения. 'Страны НАТО не уполномочены решать судьбу других суверенных и независимых государств, - подчеркнул он. - Попытки оправдать натовские авиаудары аргументами о необходимости предотвращения гуманитарной катастрофы в Косово абсолютно лишены оснований'. После этого он обвинил западных союзников в том, что они проводят политику шантажа.

Сегодня, уже в должности министра иностранных дел, Лавров озвучивает те же аргументы, что и натовцы в отношении Косово, оправдывая нападение России на соседнюю Грузию необходимостью защитить российских граждан в Южной Осетии. Они с президентом Дмитрием Медведевым обвиняют Грузию в массированном применении силы против мирного населения, равнозначном 'геноциду' и 'этнической чистке'. Россия - опять же повторяя натовские аргументы по Косово - заявляет о готовности отстаивать право жителей Южной Осетии и другого 'отделившегося' региона Грузии, Абхазии, самостоятельно определять собственное будущее.

Внешне все это выглядит как ошеломляющий поворот в позиции российской правящей элиты, долгое время расценивавшей концепцию 'гуманитарных интервенций' как риторический фиговый листок для прикрытия инициируемых Америкой военных авантюр, и резко возражавшей против любых предположений о 'самоопределении' сепаратистски настроенных меньшинств в составе суверенных государств. Именно для того, чтобы не допустить подобного результата, российская армия после распада СССР вела две жестокие войны в Чечне.

Есть и другая точка зрения, согласно которой речь идет о намеренных шагах по фактическому восстановлению контроля России над территорией бывшего СССР, блокированию вступления в НАТО страны, расположенной на ее 'задворках', и одновременно разоблачению лицемерности внешнеполитической линии США по Косово, а затем по Ираку.

Акция России, каковы бы ни были ее обоснования, угрожает подорвать всю систему ее отношений с США, Европейским Союзом и НАТО. Она может также поставить под сомнение хрупкий консенсус в рамках международного сообщества относительно четких правил, определяющих подобные интервенции - они были согласованы Генеральной Ассамблеей ООН всего три года назад.

Многие российские наблюдатели утверждают: термин 'гуманитарная интервенция' неправомерно использовался (в частности Тони Блэром (Tony Blair) в бытность премьер-министром Великобритании) не только по Косово, но и в качестве запоздалого обоснования войны в Ираке. Теперь, используя аналогичные аргументы в связи с грузинскими событиями, Россия - возможно намеренно - наносит этой концепции серьезнейший ущерб.

'Думаю, она уже была сильно подорвана еще раньше, из-за Ирака и Афганистана, - полагает Мэри Калдор (Mary Kaldor), специалист по проблемам государственного управления из Лондонской школы экономики (London School of Economics). - Трагедия в том, что аргументы в пользу ограниченных гуманитарных интервенций существуют, но выдержать эту 'среднюю линию' крайне трудно. Из-за нынешнего конфликта это станет еще сложнее'.

Идею о 'кодификации' норм, определяющих гуманитарные интервенции, впервые выдвинул бывший генеральный секретарь ООН Кофи Аннан (Kofi Annan) в лекции, с которой он выступил в 1998 г. в британском фонде Ditchley Foundation. 'Наша задача - вмешиваться, чтобы предотвращать конфликты, там где это нам по силам, останавливать их, если они уже разразились, или - когда ни первое, ни второе невозможно - по крайней мере сдерживать их и не допускать их разрастания', - отметил Аннан.

В ходе косовского конфликта Блэр воспринял эту идею с энтузиазмом. 'Это - справедливая война, основанная не на территориальных притязаниях, а на ценностях. Мы не можем допустить, чтобы такое зло, как этнические чистки, продолжалось', - заявил он, выступая в Чикагском экономическом клубе в апреле 1999 г. Тогда же он назвал подобные интервенции новой 'доктриной международного сообщества'.

Однако Аннану понадобилось еще шесть лет, чтобы добиться поддержки - на основе рекомендаций созданной им рабочей группы по реформированию ООН - так называемой инициативы 'Ответственность за защиту' (на дипломатическом жаргоне - ОЗЗ). Ее единогласное одобрение участниками Генеральной Ассамблеи ООН в 2005 г. расценивалось как важнейшая реформа этой организации, компенсирующая неудачу попыток изменить структуру самого Совета Безопасности.

Одним из авторов концепции ОЗЗ был Гэрет Эванс (Gareth Evans), бывший министр иностранных дел Австралии, возглавляющий Международную группу по предотвращению кризисов (International Crisis Group) со штаб-квартирой в Брюсселе. Он отвергает предположения о том, что российская интервенция в Грузии подпадает под эту категорию. 'Хотя эта акция характеризуется с точки зрения ОЗЗ, на деле речь идет не о защите мирного населения, а о защите [российских] граждан, - отмечает он. - В прошлом подобная защита служила обоснованием для разного рода интервенций, не соответствующих определению гуманитарных.

Речь не идет о ситуации, чреватой риском массовых зверств и преступлений. Она не соответствует разработанным нами 'ограничительным критериям' ОЗЗ'.

Среди этих критериев числятся справедливые основания для вмешательства - например, непосредственная опасность этнической чистки или массовой гибели людей. Необходимо, чтобы все мирные альтернативы военной интервенции были уже исчерпаны, а применение силы должно носить соразмерный характер. Любая подобная интервенция также требует юридической санкции - в идеале со стороны Совета Безопасности ООН. 'В применении этих принципов необходимо соблюдать крайнюю осторожность, - подчеркивает Эванс. - Нашими критериями нельзя злоупотреблять'.

В случае с Южной Осетией, по его мнению, серьезность ситуации была 'не настолько очевидна, чтобы оправдать немедленное применение военной силы', мирные альтернативы не были исчерпаны, а реакция оказалась несоразмерной.

Дмитрий Косырев, политический обозреватель официозного российского информационного агентства РИА 'Новости', парирует: 'направление воинского контингента на территорию суверенного государства без санкции ООН, т.е. так называемая 'гуманитарная интервенция'' - это американское изобретение.

Запоздалое использование Блэром аргументов гуманитарного характера для оправдания войны в Ираке также способствовало подрыву концепции. 'Для гуманитарной интервенции в Ираке существовали бы веские основания, если бы она произошла в 1988 г., когда против курдов применялись отравляющие газы, - полагает Эдвард Мортимер (Edward Mortimer), старший вице-президент Зальцбургского глобального семинара (Salzburg Global Seminar) и бывший спичрайтер г-на Аннана. - Поскольку тогда такого вмешательства не было, разговоры о гуманитарной интервенции 15 лет спустя' внушают меньше доверия.

Дэвид Мэлоун (David Malone), президент канадского Международного исследовательского центра по вопросам развития (International Development Research Center) и автор ряда работ о прошлых интервенциях, утверждает: происходит постоянная путаница 'между понятием гуманитарной интервенции как военной операции для оказания помощи жертвам конфликта, и как оказания помощи мирными средствами. Благоразумные люди, поддерживающие второй вариант, с крайней осторожностью относятся к первому'.

Когда мы попросили его привести пример успешной гуманитарной интервенции, Мэлоун смог назвать лишь операцию в крохотной западноафриканской стране Сьерра-Леоне, где ооновские миротворцы при поддержке британского воинского контингента сумели надолго обеспечить стабильность. По Дарфуру - в связи с этим конфликтом в адрес международного сообщества звучит резкая критика за его неспособность действовать решительнее - 'серьезной дискуссии о военной интервенции со стороны Запада не было. Масштаб задач военного характера в данном случае слишком велик'.

Действительно, неудача гуманитарной интервенции также оборачивается катастрофическими последствиями. Так, в 1992-93 гг. в Сомали американские войска понесли серьезные потери и были выведены из страны - что стало одним из важных факторов, обусловивших последующий отказ Вашингтона и других столиц вмешаться, чтобы остановить геноцид в Руанде.

С другой стороны, недавно мы стали свидетелями вмешательства, соответствующего критериям ОЗЗ и пока проходящего весьма успешно: речь идет о предотвращении угрозы межэтнического вооруженного конфликта в Кении из-за споров о результате состоявшихся в прошлом году выборов в этой стране. 'Это была реальная ситуация в рамках ОЗЗ, где нам не понадобилась военная интервенция, поскольку мирные переговоры были проведены вовремя', - отмечает Эванс.

Аннан выступил посредником на переговорах о разделении власти в Кении между президентом Мваи Кибаки (Mwai Kibaki) и Рейлой Одингой (Raila Odinga), занявшим в результате пост премьер-министра. 'Когда мы говорим об интервенции, у людей сразу возникает мысль о военных методах. Но в рамках ОЗЗ применение силы - крайняя мера. Думаю, в Кении мы стали свидетелями успешного воплощения этой концепции', - подчеркнул бывший генсек в интервью New York Times.

Этот пример, конечно, обнадеживает. Но бывший президент Финляндии Мартти Ахтисаари (Martti Ahtisaari), ныне возглавляющий Группу по урегулированию кризисов (Crisis Management Group) - организацию, специализирующуюся на разрешении конфликтов - полагает, что здесь существует проблема более глубокого характера. 'Почему мы не можем добиться поддержки позиции Европы большим числом стран? - задает он риторический вопрос. - Потому что мы позволяем слишком многим 'замороженным' конфликтам оставаться именно в этом, замороженном состоянии. Почему мы позволяем вооруженной борьбе в Шри-Ланке продолжаться, и ни черта не делаем? Я не говорю, что нам следует начать военную интервенцию, но что-то же предпринять надо. В Дарфуре мы провалились, я согласен, но куда более серьезное значение имеют конфликты, продолжающиеся веками, как, например, в Кашмире. Но прежде всего, доверие к нам - к Западу - очень во многом связано с началом окончательного урегулирования ближневосточного конфликта. Всем ясно, что это имеет важнейшее значение'.

Квентин Пил