Почему идея братской любви вдруг стала неприличной?

"А не полюбивши России, не полюбить вам своих братьев, а не полюбивши своих братьев, не возгореться вам любовью к Богу, а не возгоревшись любовью к Богу, не спастись вам".

Гоголь. Выбранные места из переписки с друзьями

Украинский визит патриарха может быть истолкован по-разному. Продуманные, тактически выверенные ходы Кирилла, его умение поставить оппонентов в тупик вряд ли должно восхищать само по себе - мало ли одаренных тактиков. По-разному можно отнестись и к тому, что православие занялось миссионерством - кто теперь не шагает в ногу со временем? Но есть одно измерение, в котором эти события получают эпохальное значение.

Слова патриарха о братском единении, и все действия Кирилла во время визита показали возможность единства, которое "не политическое и не имперское, но это единство во Христе". Говоря проще, визит Кирилла показал, что система ценностей, считавшаяся последние лет 20 единственно возможной, на самом деле вовсе не единственная и, быть может, даже не приоритетная. Заявление Кирилла о его готовности принять украинское гражданство, совершенно абсурдное с точки зрения предписанных текущей реальностью правил поведения, поставило под сомнение всю картину деления мира по государственно-политическому принципу.

Но ведь при таком подходе сразу выясняется, что и разделение 90-х, и максима об отдельных государствах являются окончательными и вечными истинами ничуть не в большей степени, чем казался окончательным и вечным СССР середины 80-х.

Стоит ли уточнять, что объединение людей русской, в широком смысле, культуры не только никогда не укладывалось в национально-государственные границы, но и активно сопротивлялось любым попыткам ограничения? Что сами слова "русский", "украинский", "белорусский", "советский" неизменно оказывались не в силах описать реально существующее единство, реально существующий мир, который существует, хотя никто до сих пор не смог подобрать для него названия?

Политические принципы, амбиции властителей - это одно, но кто мешает объединиться на более высоком уровне, самим? Где, в конце концов, записано, что у людей одной культуры должны быть разные государства? Почему идея братской любви стала вдруг неприличнее публичных разговоров о любви плотской? Если мир так перевернулся, то отчего бы его не перевернуть обратно и отстроить всем вместе уже на другом уровне, без всей той части наследия XX века, от которой все мы с радостью бы отказались, если б не те же амбиции противостоящих элит?