Почему Лужков разрушает исторические памятники?

Споры вокруг Генерального плана развития города Москвы актуализировали в очередной раз вопрос, который кажется вечным, хоть и заботит далеко не всех. А именно: почему любимый москвичами бессменный мэр с упорством, последовательностью и удивительным, можно сказать, хладнокровием продолжает разрушать в городе исторические памятники? Неплохой же, в общем, город. Жалко же.

Чаще всего на этот вопрос отвечают, исходя из довольно примитивных рассуждений экономического порядка. Поминают семью заслуженного человека, московский стройкомплекс в целом, и все больше - нехорошими словами. Не будем повторяться - об этом написаны тысячи уже, наверное, статей. Может, справедливых, а может, и нет. Для рассуждения, которое последует ниже, это неважно.

Хотя бы потому, что сложные процессы неинтересно обсуждать, концентрируясь на одной только причине. Да еще и такой примитивной, как предполагаемая алчность конкретных людей. Ну и, кстати, все же понимают, например, что бережное сохранение памятников может при наличии определенного желания оказаться делом куда более дорогим, откатоемким и т. п., чем снос или перестройка.

Однако ломают.

И тут возникает желание покопаться не в платежных ведомостях, а в мифах, что ли.

При упоминании московского мэра первым на ум приходит с неизбежностью словосочетание «крепкий хозяйственник». В зависимости от личного отношения к деятельности Ю.М. словосочетание это можно произносить с восторгом, иронией или даже ненавистью. Но деться от него просто некуда.

Такая устойчивость погружает в архаику. А исходно - что для русского человека хозяйство? Вполне понятный комплекс представлений, живой и яркий образ. Обширный дом, амбары, полные зерна, хлев, в хлеву коровки с лошадками, свиньи, овцы, куры, прочая живность. Поля. Пасека. Пчелки.

Русский человек слишком долго был жителем по преимуществу сельским, чтобы быстро забыть навыки загородной жизни. Саму жизнь можно стремительно перестроить посредством внешнего вмешательства (весь опыт двадцатого века - тому иллюстрация), но головы ломаются медленней. Гораздо медленней.

Кстати, совсем ведь не случайно, что Юрий Михайлович - «крепкий хозяйственник», а не «эффективный менеджер», допустим. Эффективный менеджер - герой недонаступившей постиндустриальной эпохи, существо отчасти инфернальное и русскому духу противное.

Иное дело - хозяйственник. Чего уж там, просто, по-русски: хозяин. Фольклор, кстати, так называет относительно добрых, хотя и влиятельных духов - лешего, домового. За которыми, как считают многие этнографы, прячутся на самом деле древние боги.

Но вернемся в мир реальный.

В реальной сельской жизни идиллического мало. Это вам не картинки из антологии. Это постоянное выживание, по крайней мере, так оно веками было. Тут уж не до красот.

И то, что оторвавшемуся от корней горожанину кажется прекрасным памятником седой старины, для крепкого хозяина - покосившийся сарай. Только место занимает. Глаз не радует и пользы не несет. Эрго, вполне может быть снесен, перестроен, приспособлен под наличные нужды.

И уж точно нет в его сносе ничего выдающегося. Русский человек, в конце концов, веками хранил не камни, а предания. И только сравнительно недавно онемеченные цари попытались страсть к камням русскому человеку привить.

Но ведь это красиво! - воскликнет восторженный романтик. Нет, конечно же, с точки зрения настоящего хозяина, нет. Красиво новое. Желательно еще - яркое и блестящее. В крайнем случае - полезное. Но рухлядь вся вот эта вот красивой быть не может по определению. И если уж давит кто-то извне и заставляет хозяина спасать старье, то он его подновит. И появится, допустим, Военторг. Здание, которое теперь вполне достойно смотрится в ряду прочих шедевров из стекла и пластика. С пресловутыми башенками.

Еще Церетели умеет делать красиво. Что ни сделает, так одной бронзы уходит на многие мильоны!

И если это все иметь в виду, то, в общем, понятно, почему рушатся исторические памятники.

Возможно, это трагедия Москвы. Старую столицу слишком долго называли большой деревней, а она все-таки город. Созрела для того, чтобы быть городом. Даже переполнилась соками. Но это еще и трагедия крепкого хозяйственника. Который, очевидно, хочет как лучше. Действует строго в рамках должного в соответствии с собственными представлениями о жизни. Чтобы красиво. Чтобы все блестело. Пчелки опять же. Сохранение народных промыслов. Он об этом даже целую книжку написал. А в ответ, благодарности вместо, одни попреки. Где, кричат недовольные, тряся интеллигентными своими бороденками, наши святые руины?

Да вот на месте их торговый центр. Подземная автостоянка. Боулинг. Тепло. Уютно. Посетители довольны. Крепкому хозяйственнику только руками развести остается.

И сразу ясно, что разговор этот ни к какому результату прийти не может в принципе. И когда в газетах пишут, что дебаты по Генплану провалились, а в правительстве Москвы рапортуют, что такого энтузиазма им видеть еще не доводилось, и народ в восторге - не врет никто. Просто это два принципиально несводимых видения.

И, скорее всего, столкновение двух означенных трагедий ничем иным не чревато, помимо появления новых и новых котлованов на месте памятников.