Как устроен Гаагский суд

Международный трибунал для преследования лиц, повинных в серьезных нарушениях международного гуманитарного права, совершенных на территории бывшей Югославии с 1991 года. Таково полное название этого Суда в Гааге. По-французски «трибунал» — это просто суд, так что калька неточна. По-русски правильней называть его Международный уголовный суд для бывшей Югославии. Но судит он действительно за военные преступления. Создан по решению Совета Безопасности ООН (резолюция 827 от 25 мая 1993 г.). Судей избирает Генеральная Ассамблея ООН.

В поле ведения этого Суда в Гааге четыре самые страшные области: тяжкие нарушения Женевских конвенций 1949 года, нарушения законов и обычаев войны, геноцид и преступления против человечности. Максимальный приговор — пожизненное заключение.

Главный прокурор — бельгиец Серж Браммерц, который в начале года сменил на этом посту знаменитую швейцарку Карлу дель Понте.

Первое слушание произошло 8 ноября 1994 года. С того дня вынесены вердикты по делам 115 обвиняемых. Осуждены 56 человек (самые тяжелые — два приговора по сорок лет — за боснийские преступления). 10 оправданы. В 13 случаях дела были переданы в национальные суды. 36 дел закрыты из-за отзыва обвинений или смерти обвиняемых.

Самое громкое имя среди гаагских подсудимых — Слободан Милошевич. Его скоропостижная смерть в тюремной камере, фатально опередившая приговор, стала всеобщим разочарованием. Другим разочарованием стало оправдание Рамуша Харадиная, бывшего премьер-министра и командующего Армией освобождения Косова, практиковавшей методы террора. Прокурор Гаагского суда опротестовал это решение.

В настоящий момент под Судом 27 человек. Трое ожидают приговора. Дела восьмерых находятся в Апелляционной палате. Еще пять дел готовятся к слушанию.

Двое обвиняемых, включая Ратко Младича, в бегах.

Процедуры заочного суда тут не существует. Своих возможностей производить розыски и задержания у Гаагского суда нет. В этом отношении он вынужден полностью полагаться на национальные органы, а также международные миротворческие силы.

Суд планировал завершить все процессы к концу 2009 года и рассмотреть все апелляции к 2010 году. Но сейчас, особенно в связи с явлением Караджича в Гаагу, сроки будут явно продлены.

Таковы незавершенные итоги судного пятнадцатилетия.

В адрес Суда все эти годы раздается немало критики. Главные обвинения — в необъективности и политической ангажированности. Особенно густо и страстно они сыпались из Сербии и Хорватии, при том что оценки конкретных решений Суда там и тут были прямо противоположны. Отвечая на подобные обвинения, Суд сформулировал пять своих принципиальных достижений:

1. «Преодоление безнаказанности, возрождение прямой ответственности». Национальные суды до недавней поры предпочитали закрывать глаза на «родных» преступников.

2. «Установление фактов». Вообще-то это самая необходимая первичная работа. Однако при антагонизме интересов разных сторон это было невозможно даже в самых громких и очевидных случаях. Сейчас черные кошки кошмарного времени были названы и юридически строго доказано, что они черные.

3. «Тысячи жертв добились справедливости и получили возможность высказаться в полный голос». Буквально так — перед Судом прошли и дали свои показания тысячи свидетелей.

4. «Развитие международного права» после Нюрнбергского процесса.

5. «Укрепление власти Закона».

Последние два пункта звучат общо только на первый взгляд.

Суд в Гааге стал первым международным институтом для преследования военных преступлений после Нюрнбергского и Токийского процессов. Следом был создан аналогичный суд по расследованию чудовищного кошмара в Руанде, а затем интернационализированные судебные инстанции, расследующие преступления в Сьерра-Леоне, Кампучии, на Восточном Тиморе. Под судом оказались бывшие премьеры, президенты, командующие — в прошлом абсолютно неподсудная номенклатура. До торжества права в мировом масштабе еще очень далеко, но объявление уже развешано: «Государственный бандитизм? Разыскивается!»

Итак, точку в Югославской трагедии ставит Суд. Это правильная точка. Источник трагедии — не святой дух, а преступления конкретных лиц, в первую очередь самых высокопоставленных.

Преступления против человечности более не суверенны. Они подсудны — всегда и везде.