Зачем тебе дети, Родина-мать?

Всенародно избранный на днях заверил: «Нам нужны дети». Меня как женщину репродуктивного возраста который год убеждают, что я должна спасти Россию от вымирания. Для воспроизводства населения каждая россиянка должна родить как минимум 2,15 ребенка. Мой долг перед страной — 0,15. Пособия на детей растут. Президент ждет. Но я-то знаю: никому наши дети не нужны. И повышение рождаемости страну не спасет: она с ним не справится.

Демографический рельеф

Родители моего поколения — дети Отечественной войны, демографическая яма. Мы — вторая яма, внуки войны. Мои дети 1990 и 1998 годов рождения — третья. Их, правнуков войны, еще принято называть детьми экономических перемен. Их очень немного.

Сейчас детей в основном рожает следующее за нами поколение, их побольше, чем нас, и детей у них тоже больше. Государство радуется: рождаемость поднялась. Факт этот вписали в победные реляции и приписали великим достижениям путинского восьмилетия в социальной сфере: пособия повысили по рождаемости, материнский капитал придумали — вот она, рождаемость, и выросла как миленькая.

Но уже сейчас на смену этому многочисленному поколению подрастают наши дети — эхо катаклизмов ХХ века. И рождаемость, которая благодарно подскочила при виде капитала, неминуемо пойдет на спад уже через несколько лет. И это даже хорошо. Не в смысле вымирания страны. А в смысле выживания тех, кто все-таки родится.

Всеобщая неготовность

Если допустить, что призывы правительства и увеличения пособий имеют такую мощную оплодотворяющую силу, то нам следует ожидать страшенного бэби-бума. А страна к нему не готова, как деревянный мостик через ручей — к передвижению танковой колонны. Зачать ребенка — дурное дело нехитрое, особенно если за это денег дадут. Но принять этого ребенка и с ним возиться никто не готов, иной раз даже родители. Да и от них не все зависит. Дмитрий Медведев уверяет, что пособия семьям на детей будут и дальше увеличиваться. Беда, однако, в том, что в России ни за какие деньги нельзя получить никаких гарантий качества и безопасности. Семьям можно швырять деньги пачками, но это ничего не даст, пока ребенка могут угробить при родах, довести до нервного срыва в детсаду, отказать в медицинской помощи, изощренно выдавить из школы. Родителям все равно приходится самим выхаживать, лечить, учить. И платить государству налоги на содержание школ, садов и больниц. И подкидывать им спонсорские взносы. И приплачивать их сотрудникам. И устранять их недоработки при помощи частных служб и специалистов. То есть четырежды оплачивать гарантированные государством права на жизнь, лечение и образование. Или смириться с уготованным ребенку местом на обочине жизни.

Тебе не больно

Врач, который зашивал меня после тяжелых родов, орал: «Не дергайся, сука, бля…, тебе не больно». Мне было больно, но второго укола новокаина я не допросилась. Роддом был похож на концлагерь от начала до конца. На второго ребенка я решилась через восемь лет и рожала платно. Перед дефолтом это стоило около тысячи долларов, сейчас раза в три больше. Врачам из этих сумм перепадает самая малость. Остается гадать, куда уходит остальное: во втором роддоме общий туалет в конце коридора не закрывался и не убирался, водонагреватель в душевой еле работал, из всех удобств — ненужный телевизор в палате. У медсестры в детской было столько детей, в том числе тяжелых, что она не успевала за всеми уследить, проморгала у моего сына кровотечение. Переливание эритроцитной массы, антибиотики, дисбактериоз… Но после опыта первых родов я была уверена, что мы с ним еще легко отделались.

О плачевном состоянии российских роддомов давно и убедительно пишут — о нехватке операционных, реанимационных, койко-мест, о том, что высокий уровень осложнений (больше половины случаев) в первую очередь обусловлен непрофессиональным родовспоможением. Общеизвестно, что детская смертность у нас вдвое выше, чем в Европе, — даже при том, что детей с низким весом как не выхаживали, так и не выхаживают. Победные реляции при этом идут: правительство в курсе, какие-то перинатальные центры строятся, что-то где-то реконструируется, улита едет, скоро будет. Но родить — нельзя погодить. Будущие матери медицине не верят, все чаще выбирают роды на дому с частными акушерками. Уже было несколько громких исков по смертельным исходам в таких случаях.

Педагогика энуреза

Младшего ребенка я пошла записывать в сад в его полтора года. Надо мной очень смеялись: да у нас беременные на очередь встают. Очередь подошла к пяти годам, когда у ребенка давно была няня (в прошлом воспитатель детсада).

Сейчас очереди в детские сады в крупных городах исчисляются десятками тысяч детей, по всей России таких очередников — больше 900 тысяч, целое детское поколение. Садов не хватает, новые здания строят, старые пытаются отсудить, улита опять же едет… Воспитатели разбегаются — новые кадры вербуют из нянечек, мигрантов, мам трудных детей — кто пойдет работать за 5—8 тысяч рублей в месяц? Средства на садики выделяются мизерные, платят опять же родители. Малообразованность воспитателей, невежество в области возрастной физиологии и психологии, неумение решать педагогические задачи, отсутствие стандартов образования, стыкующихся с требованиями школы, — все это уже балансирует на грани катастрофы. Лично знаю случаи, когда воспитатели били детей, запирали в наказание в темных туалетах (два случая энуреза вследствие такой педагогики), заклеивали рты скотчем… Альтернатива этому детскому изолятору временного содержания — няня, частный детсад, мама дома. А нечего было рожать.

Нерентабельные дети

Районная поликлиника нужна, чтобы взять справку в школу: брызгать в нос, полоскать горло и сбивать температуру парацетамолом все сами умеют. К лору попасть труднее, чем в отряд космонавтов. К гастроэнтерологу — звонить после 20-го, чтобы записаться на после 15-го следующего месяца; 21-го утром запись уже окончена. Под дверью к врачам сидишь с ребенком до полутора часов. Визит на дом доктора из «Семашки» стоит 2300 рублей.

Можно еще детской госпитализации коснуться, но об этом — уже только плакать. Можно еще рассказать про знакомого мальчика-астматика с аллергией на положенный ему бесплатно препарат. Ему хорошо помогает другой препарат, импортный, и родители готовы платить за него сами, но его вообще не закупают для России, потому что больных с такой аллергией всего человек 30 на страну: нерентабельно. Так маме нерентабельного ребенка и пояснили в Минздравсоцразвития.

Куда, куда вам еще детей? — вам и на этих-то наплевать.

Заберите по-хорошему

Школа у нас хорошая. Но со старшим ребенком я прошла полный курс радостей от звонка до звонка: школьный невроз, требования «не мучить ребенка образованием», предложения уйти самим в обмен на тройку по математике, панические атаки перед родительским собранием. Часть школьных предметов пришлось дублировать постоянными домашними штудиями и курсами за деньги. Теперь старшая учится в вузе (на мои средства, не бюджетные), младший заканчивает началку, а я научилась понимать цену школьной успешности. И твердо знаю, что даже повышенного пособия на ребенка не хватит на репетитора по одному предмету. А родители сами при всем старании не выправят перекоса в сторону зубрежки, не решат проблему перенасыщенности и неадекватности школьной программы, кадрового кризиса…

Хуже всего в этой системе приходится детям с проблемами обучения и поведения при нормальном интеллекте. В коррекционные школы им не показано, массовая работать с ними не умеет и не хочет. Родители специальными знаниями для этого не обладают. Центры комплексной помощи (если они вообще есть) тоже не спасают: учителям на их рекомендации обычно начхать, в очереди на обследование и занятия надо стоять много месяцев — а время уходит. Или, пожалуйста, за деньги: одно занятие с нейропсихологом в Москве стоит около 2000 рублей. Альтернатива — школьная дезадаптация, антисоциальное самоутверждение, низкий образовательный уровень.

А если ребенок родился инвалидом — добро пожаловать в ад: бросай работу и живи на детское пособие по инвалидности, дерись за право ребенка жить, лечиться, учиться и быть счастливым. Выживете или нет — государству неважно, оно бережет деньги, а не людей.

Мы, кажется, рожаем детей не для жизни, а для какого-то адского сепаратора. Одних сразу не выхаживают. Других спихивают в учреждения соцзащиты, где они быстро и рентабельно умирают. Выжившие тоже постепенно отваливаются: кто войдет в статистику детской смертности от травматизма, кого объявит никудышным система школьного отсева, кто отвалится сам и будет быстро подхвачен улицей. Кого сожрет пьющая и бьющая среда. Здоровыми, счастливыми, образованными, социально адаптированными взрослыми станут немногие — те, чьим родителям хватит сил, денег, самоотверженности, любви, умения и храбрости вырастить их при всемерном сопротивлении государства. А вырастут — тут-то оно их и сцапает.

Вам не нужны наши дети. Вы их не бережете. Вы только требуете рожать еще: принесите ко мне ваших детушек, я их за ужином скушаю. И в нынешних условиях эти призывы — бессовестны и безответственны.