В центре Парижа неожиданно появился ленинский мавзолей

На модерации Отложенный В столице Франции открылась выставка «Москополис», на которой представлена дюжина работ самых актуальных и востребованных художников столицы России. В результате французы смогли убедиться, насколько непредсказуема и громоздка Москва. Ведь даже люди искусства, которые, по идее, должны ее воспевать, питают к родному городу непримиримые чувства: умиление здесь соседствует с отвращением.

Верхний этаж одного из самых знаменитых парижских магазинов на Елисейских Полях не первый раз выступает как площадка для современных арт-проектов. Однако, создавая здесь исторические экспозиции, местные кураторы крайне редко отдают ее на откуп «пришельцам». На этот раз слились две мощные амбиции: французы заинтригованы «богатыми русскими» и искренне хотят прочувствовать Москву – хотя бы узнать, что с ней нынче происходит, а наши художники не прочь оказаться в респектабельном месте, вписаться в западные стандарты качества. Союз получился очень причудливый.

К чести парижан, места они не пожалели: каждому художнику выделено по залу, где он мог развернуть сочинение на тему «родной город». В итоге получились 11 отдельных выставок-инсталляций и у каждой – своя московская история. Зрителей, поднявшихся на лифте (в лифте, кстати, ждет отдельное приключение – одна из кабинок погружена в беспросветный мрак – ощущение, что едешь в гробу), встречает размашистая живопись Валерия Кошлякова на прозрачной пленке. Кошляков давно известен своими имперскими работами с растекшейся краской. Он воспевает тени великих городов и народов. Понятно, что Москва в его красках – совершенная фикция и к реальности почти не имеет отношения.

Тема «Москва-запредельная» продолжается в особом зале-закутке, где проецируется видео Веры Перетрухиной «Парад»: с помощью компьютера она размножила девушек в винтажных одеждах и пустила их маршировать по Красной Площади на манер сталинских физкультурников.

Одна из самых изобретательных инсталляций ожидаемо вышла из мастерской концептуального архитектора Александра Бродского. В этот раз он представил «Рассвет на Яузе-реке». Из динамиков несется музыка Вивальди, перебиваемая сигналами точного времени из времен Союза. Сама река, идущая через весь зал, – не более чем косяк прозрачных бутылок, изредка перебиваемых похожими на головастиков использованными презервативами. Перед «рекой» выстроен парапет из серых кирпичей, с которого свисает одинокая удочка. Получился монументальный памятник последнему рыбаку.

Между тем одно из самых развернутых и обстоятельных высказываний о Москве предложил другой концептуалист Павел Пепперштей. Боюсь, правда, французы задуманной с ними игры не оценят. Ведь один из главных экспонатов – письмо художника президенту и двум мэрам (Москвы и Питера) – в нем сумбурно объясняется, зачем переносить «двор». Далее идут рисунки, где видно, что ожидает наш город в этом раскладе – зрелище мощное и этой мощью подавляющее (будет даже своего рода мать-защитница, которая уничтожает вражескую авиацию, парящую над новой столицей, снарядами из грудей).

По части странных и неузнаваемых образов в «Москополисе» лидирует новая работа художника с чеченскими корнями (это постоянно подчеркивается ради политкорректности) Алексея Каллимы. С помощью фосфоресцирующих красок он написал вид какого-то спального района с его обитателями (типа парней в «трениках» и ночных визитеров в продуктовые ларьки). Судя по ярко переливающемуся солнцу, это – Солнцево. Здесь стоит сказать, что едва ли не все художники были настолько захвачены формальными опытами (вроде фосфорических красок Каллимы), что содержание затерлось. Каждый обкатывал эффектный с его точки зрения прием: а вдруг на Западе будет иметь громкий успех? Например, переметнувшийся на видеоарт бывший график Кирилл Челушкин спроецировал две сталинские многоэтажки на некую пластиковую конструкцию. В итоге движущееся изображение размылось, потекло и превратилось в еще один московский мираж. Ольга Чернышева по-прежнему пристально вглядывается в «уходящую натуру» – на этот раз ее внимание привлекли дежурные дамы на станциях метро. Остается только добавить, что Олег Кулик, отошедший от собачьих дел, перенес в Париж свою юрту, выстроенную им во время Московской биеннале.

Все перечисленные высказывания о московских странностях так и утонули бы во внутреннем море чувств художников, если бы над ними не высился мощный айсберг. Группа «Обледенение архитекторов» возвела на крыше здания из красных кирпичей уменьшенную копию мавзолея. В результате над всем Парижем завис ленинский зиккурат. Этого сувенира вполне хватило, чтобы возбудить западного зрителя и взять на испуг – русские идут.