Что нам сулит глобализация?

Впервые в истории возникла подлинно глобальная экономическая система, открывшая перспективу невообразимого доселе благосостояния. Парадоксальным образом, в то же самое время, процесс глобализации разжигает национализм, угрожающий ее осуществлению. Основной предпосылкой глобализации является убежденность в том, что самого эффективного определит конкуренция. Этот процесс по определению предполагает наличие победителей и проигравших. Вечно проигрывающие будут искать выход в обращении к привычным для них политическим институтам. Их не успокоит то справедливое суждение, что выгоды глобального роста значительно перевешивают его издержки. Более того, для сохранений конкурентоспособности многие страны вынуждены урезать свое социальное законодательство, а осуществление этой задачи неминуемо ведет к усилению протестных настроений в обществе. Эти тенденции усиливаются в периоды экономических неурядиц. Наглядным примером тому служит спор о торговой политике в ходе президентской кампании в США.

В промышленно развитых странах глобализация оказывает двоякое воздействие на внутреннюю политику: повышение производительности труда порождает парадокс усиленного благосостояния, сопровождающегося ростом безработицы. В то же время, происходит отток рабочей силы из сферы неквалифицированного труда, и освободившееся место позже заполняют рабочие из-за рубежа. Возникает конфликт культур, и развивается национализм, требующий обособления. Таким образом различные варианты протекционизма получают базу в обществе.

Эта тенденция прослеживается даже в производственном секторе промышленно развитого мира. Руководство транснациональных предприятий, действующих на глобальном рынке, соединенное посредством интернета с аналогичными промышленными и финансовыми институтами всего мира, часто стоит во главе своих корпораций дольше, чем некоторые правительства, и менее скованно в проведении аналитической работы.

Предприятия, зависящие от национальной экономики, обычно лишены таких возможностей. В основном, они нанимают самую низкооплачиваемую рабочую силу с самыми унылыми перспективами. Как правило, они опираются на более ограниченные рынки и национальные политические процессы. Транснациональные компании выступают за свободную торговлю и свободное движение капитала; национальные компании (и профсоюзы) часто требуют протекционистских мер.

Естественно, что экономические кризисы усиливают эти тенденции. А периодические кризисы в глобализированной финансовой системе почти так же предсказуемы, как и ее стабильный рост: в Латинской Америке в 1980-е гг., в Мексике в 1994 г., в Азии в 1997 г., в России в 1998 г., в Соединенных Штатах в 2001 г. и затем вновь, начиная с 2007 г.

Хотя у каждого кризиса была своя причина, их объединяет безрассудная спекуляция и систематическая недооценка рисков.

Роль спекулятивного капитала возрастает с каждым десятилетием. Проворство - существенный элемент спекулятивного капитала. Немедленно вступая в дело, когда есть возможность заработать, и, направляясь к выходу при первом намеке на неприятности, спекулятивный капитал слишком часто превращал экономический подъем в мыльный пузырь, а нисходящий цикл - в кризис.

Самые важные вопросы стратегическое воздействие глобализации ставит, пожалуй, на двух следующих уровнях. Во-первых, существуют ли отрасли промышленности, необходимые для национальной безопасности, в которых иностранные инвестиции должны быть ограничены или даже запрещены? Во-вторых, какие отрасли нужно спасти от краха, чтобы сохранить обороноспособность Америки? Ясно, что ответы на эти вопросы создают почву для кривотолков. Но это не оправдание избегать того, на что необходимо дать ответ, ибо этого требует национальный интерес.

Таким образом, международная система сталкивается с парадоксом. Ее преуспевание зависит от успеха глобализации, но этот процесс создает диалектику, действие которой может оказаться противоположным ее целям. У тех, кто управляет глобализацией, редко бывает возможность управлять ее политическим процессами. Стимулы у тех, кто управляет политическим процессом, не всегда те же самые, что у управляющих экономикой. Этот разрыв нужно ликвидировать или, по крайней мере, сузить.

Для начала я предлагаю следующие меры:

Первое требование заключается в признании того, что эти проблемы являются мелкими недостатками огромного успеха.

Спор о несовершенстве этого процесса не должен опускаться до уровня атак на его концептуальные рамки, что слишком часто происходило в ходе президентской кампании в США. Политические лидеры должны избегать протекционизма, приведшего в 1930-е годы к катастрофе, а не стимулировать его.

Параметры лимитов глобализации, создаваемых соображениями национальной безопасности, должны устанавливаться на общенациональной основе, а не группами давления, лоббистами и политикой избирательных кампаний. Следующая администрация Соединенных Штатов должна создать двухпартийную комиссию на высшем уровне для изучения того, что является необходимой стратегической промышленной и технологической базой США и средств по ее сохранению. Среди ее приоритетов должна быть трезвая оценка системы образования, подготавливающей слишком мало инженеров и технологов по сравнению с нашими конкурентами. Здесь критерием должно быть то, что является существенным для национальной безопасности, а не защита предприятий от конкуренции, которая играет важную роль в глобальном росте. Провести эту линию будет непросто, и при реализации этой цели возможен риск политических манипуляций. Но проблема не исчезнет и в определенный момент станет неуправляемой.

Международные экономические институты необходимо сделать адекватными нынешним вызовам. Ежегодные саммиты Группы восьми начались в 1975 г. как ежегодные встречи шести промышленно развитых демократических стран с целью обсуждения возможных экономических и политических последствий первого энергетического кризиса (Канаду пригласили в 1976 г., Россию - в 1998 г.).

На первой встрече в Рамбуйе, во Франции, каждую страну могли представлять только три участника, включая президента. Это было призвано облегчить откровенную дискуссию. С тех пор эти встречи дегенерировали в огромные собрания, выполняющие, прежде всего, политические функции.

Нужно вернуть им изначальную цель, каковой было обсуждение вопросов, влияющих на здоровье глобальной экономики в долгосрочном плане. Среди них - предоставление возможностей обществам, оказавшимся позади, участвовать в глобальном росте. В этот процесс должны быть включены Индия, Китай и, потенциально, Бразилия.

Изначальная Группа семи промышленно развитых демократических стран должна продолжать встречаться на саммитах 'восьмерки' на уровне министров финансов. Перед этой 'семеркой' должна быть, прежде всего, поставлена задача по исправлению внутриполитических и социальных деформаций, вызванных глобализацией.

Международный валютный фонд в его нынешнем виде является анахронизмом. Он был сторонним наблюдателем в ходе финансовых кризисов XXI века, вызванных практиками, существующими в частном секторе. МВФ пытается приспособиться, но слишком медленно: он нуждается в реформе.

Практики кредитования, приведшие к экономическому кризису в США, требуют срочного внимания и более широкого международного сотрудничества. Безрассудство и обскурантизм были очевидны задолго до того, как разразился кризис. Они стали возможными, благодаря изобретению финансовых инструментов, поощрявших спекуляцию и затемнявших суть обязательств. Как показал крах ипотечного сектора 'сабпрайм', кредиторы потеряли способность оценивать масштаб своих обязательств, а должники - понимать долгосрочные последствия своих решений.

Нужно смело задумываться о субъективном риске. Внутренне противоречива ситуация, при которой финансовым организациям разрешают получать гигантские прибыли и управлять огромными активами, а потом, когда условия меняются, их объявляют слишком большими для того, чтобы допустить их крах, и платить за их спасение вынужден налогоплательщик. Работа финансовых институтов, будь то инвестиционный банк или хедж-фонд, должна регулироваться так, чтобы защитить интересы налогоплательщика.

Итак, если разрыв между экономическим и политическим порядком не будет существенно сокращен, то все закончится тем, что две структуры ослабят друг друга.

Генри Киссинджер, возглавляет консалтинговую фирму Kissinger & Associates. Распространяется Tribune Media Services.