Мировой экономический кризис поможет России?

На модерации Отложенный Мировая экономика нуждается в более высоких процентных ставках, чтобы бороться с угрозой инфляции. Даже если в этом случае экономический рост пострадает сильнее, чем ожидает большинство наблюдателей. С таким призывом на прошлой неделе выступил базельский Банк международных расчетов (BIS) после прошедшего в швейцарском Базеле трехдневного съезда центральных банкиров. «Так как инфляция остается реальной угрозой, а процентные ставки во многих странах находятся на низких по историческим меркам уровнях, правильным станет глобальное ужесточение денежной политики», — говорится в заявлении.

Приведенные в свежем годовом отчете банка прогнозы инфляции и экономического роста оказались весьма пессимистичными: в 2008 году центральные банкиры во всем мире ожидают серьезного роста цен и резкого замедления экономики, а нынешние сложности они оценивают как самые серьезные для глобальной экономики за все время после окончания Второй мировой войны.

Реальностью стало повторение стагфляционного кризиса (высокая инфляция при экономической стагнации), который обрушился на мир в 70−х годах.

Цены на нефть побили очередной рекорд — 145 долларов за баррель, аналитики уже говорят о 200–250 долларах. Инфляция в ЕС приблизилась к критической отметке 4%, в США превысила 3%. По оценке МВФ, несколько десятков беднейших стран могут столкнуться с невозможностью закупать продовольствие для населения. При этом ведущая экономика мира, американская, находится на грани рецессии — в четвертом квартале 2007 года и в первом квартале 2008−го официальный рост составил 0,4%. Безработица за последние полтора года выросла с 4,4 до 5,5%. Американский фондовый индекс Dow Jones Industial Average по сравнению с пиком октября 2007 года упал уже более чем на 20%, что считается началом «медвежьего» тренда на рынке (аналогично падают котировки европейских акций). А списания убытков мировыми банками и финансовыми компаниями из-за ипотечного кризиса уже превысили 400 млрд долларов.

В этих условиях BIS призывает центробанки всего мира бороться с инфляцией путем ужесточения денежной политики. Это очень рискованный совет, который сегодня уж точно не подходит России.

Мы в кризисе

Прежде всего зафиксируем: мировой экономический кризис не обошел Россию стороной — российская экономика уже в кризисе. Экономический рост продолжается, но кризисные явления нарастают с каждым днем. Начиная с марта потребительские цены растут более чем на 15% к предыдущему месяцу (в годовом исчислении). В мае прирост составил 20,9% — это разве не кризис?

Ситуация на фондовом рынке мало отличается от западной — с середины мая индекс РТС упал более чем на 12%. Инвесторы, в частности, очень беспокоятся о том, способен ли «Газпром» контролировать свои расходы в условиях нарастающей инфляции. Даже для ведущих сырьевых компаний рост издержек — зарплат, стоимости электроэнергии, оборудования, транспортных услуг — начинает представлять проблему.

Общее снижение рентабельности компаний при фронтальном росте цен — вот кризисная воронка, в которую начинает затягивать российскую экономику. Наш бизнес уже достаточно хорошо почувствовал этот тренд.

Ключевой вопрос, который теперь возникает, — хватит ли отечественным игрокам ликвидности, чтобы удержаться на плаву? В таком кризисе бизнес объективно нуждается в расширении доступа к кредитным ресурсам. Без этого, по нашим оценкам, может обанкротиться до 20% компаний. Поэтому России требуется экспансионистская финансовая политика, пусть она пойдет вразрез с пожеланиями BIS.

Рост против инфляции

На встрече с думской фракцией единороссов Владимир Путин на удивление далеко отошел от привычной прямолинейно-четкой композиции своих высказываний. Несколько раз беря слово, премьер вновь и вновь с разных сторон касался проблемы инфляции, размышляя вслух о достоинствах и недостатках различных способов борьбы с ней, но не выразил явного предпочтения ни одному варианту.

«Покачивания» Путина начались с обширной цитаты главы Европейского центробанка Жан-Клода Трише, объявившего о повышении ставки рефинансирования и оговорившегося, что это сознательный выбор ЕЦБ — несмотря на опасность снижения темпов роста экономики.

«Это просто для справки, — загадочно продолжил Путин. — Когда мы с вами будем принимать те или иные решения, мы должны иметь в виду весь набор инструментов для борьбы с инфляцией и разные точки зрения на этот счет. Они работают в разных странах и разных экономиках по-разному. Мы должны выбрать оптимальный путь для нашей экономики». Политика денежного зажима, как можно судить по контексту ссылки на Трише, не кажется премьеру оптимальной.

Потом последовал «качок влево» — ссылка на Китай, где «у власти коммунистическая партия, руководство действует очень жесткими, рыночно-административными методами. ЦК КПК дает директивные указания в банки: больше не выдавать кредитов». Но и это оказалось обманным маневром.

Далее Путин порассуждал о других инструментах борьбы с инфляцией — о сокращении бюджетных расходов, коллективных договорах профсоюзов с правительством о приостановлении роста зарплат. И пришел к выводу об их ограниченной применимости здесь и сейчас: «Можем ли мы использовать такие инструменты, замораживать все в условиях высокой инфляции? Было бы неплохо. Но считаю, сегодня это неправильный путь. Потому что, в отличие от развитых экономик западноевропейских стран, у нас еще очень много людей, которые живут бедно».

Затем, отвечая на вопрос о возможности регулирования ценообразования в сфере оборонно-промышленного комплекса, Путин признал ограниченную применимость и практики внедрения долгосрочных контрактов по твердой цене: «В условиях той инфляции, которую мы имеем, загонять предприятия в прокрустово ложе раз и навсегда заданной цены — эта дорога может привести к краху предприятия. Нужно просто в ручном управлении жестче контролировать процесс ценообразования».

Наконец, ключевое утверждение премьера в пользу той позиции, что «неправильно бороться с инфляцией в ущерб росту экономики», прозвучало свежо и неожиданно. Это заявление, а также обещание Путина повысить зарплаты бюджетникам означает, что российской власти не чужда идея поддержать экономику за счет накачивания ликвидности.

Хватит зажимать

Бороться с инфляцией с помощью экономического роста — парадоксальный рецепт, но в данном случае он представляется наиболее правильным. Российская экономика нуждается не в сдерживании роста, а в развитии инфраструктуры, модернизации промышленности и повышении уровня жизни людей. По всем этим параметрам мы еще весьма ощутимо отстаем от наиболее развитых стран. И было бы странно жертвовать этими целями ради макроэкономической стабильности западных экономик, действуя по рецептам BIS. В российских условиях инфляция стимулируется не столько избыточным денежным предложением, сколько недостаточно развитой инфраструктурой и ненасыщенным рынком, а в последнее время и быстрым выравниванием цен на основные сырьевые товары к уровню развитых стран (см. таблицу).

Понятно, что для Запада идеальный вариант — и об этом откровенно пишут уважаемые колумнисты FT, например Мартин Вульф, — это резкое ужесточение Россией своей денежной политики. Понятно, что за этим последует: стагнация обрабатывающих отраслей, еще больший крен хозяйства в сторону углеводородного экспорта и сдвиг в растущем импорте от инвестиционных товаров к потребительским — во вновь открывшиеся, опустевшие в результате банкротства местных игроков ниши.

Чтобы этого не допустить, необходимо скорректировать экономический курс, который сегодня скорее подталкивает страну к стагфляционному кризису, чем предохраняет от него. Так, очевидно, что санкционированное государством повышение тарифов на услуги базовых отраслей разгоняет инфляцию издержек, а рост доходов бюджетников, не сопровождаемый адекватным увеличением производительности труда в экономике, — потребительскую инфляцию. Попытки компенсировать эти проинфляционные факторы за счет денежного сжатия эффекта не дают, доказательством чего стал прошедший год. Прирост денежной массы в 2007 году сократился по сравнению с 2006 годом (33 против 39%), но инфляция при этом только ускорилась.

По оценке Центра макроэкономического анализа и конъюнктурной политики (ЦМАКП), «эффективность монетарной политики как фактора сдерживания инфляции существенно снизилась, и попытки замедления роста цен за счет торможения денежного предложения приведут лишь к росту напряжения в самой слабой точке — в банковской системе, для которой подобная ситуация будет означать дальнейшее снижение ликвидности».

Опасность структурного перекоса

Перспектива банковского кризиса — это второй риск текущей политики российского правительства. В отчете ЦМАКПа по этому поводу отмечается: «За последний год предложение денег (денежная база в широком определении) увеличилось на 33%, в то время как спрос на деньги (денежную массу М2) вырос на 47,5%. Ориентир прироста М2 на 2008 год согласно “Основным направления денежно-кредитной политики” Банка России — 24–30%. При этом очевидно, что потребность в деньгах из-за финансового кризиса возрастет значительно сильнее, чем даже в прошлом году. В складывающихся условиях органы денежно-кредитного управления могут оказаться перед выбором между усилением рисков дестабилизации банковского сектора (в случае проведения жесткой денежной политики) и повышением инфляционных рисков (при мягкой денежной политике). Стремясь уйти от этой дилеммы, монетарные власти могут попытаться решить проблему за счет форсированного укрепления рубля».

Отметим также, что дальнейшее укрепление рубля само по себе является источником рисков и проблем. «Проведение политики сильного рубля будет способствовать переходу к модели платежного баланса, опирающегося на приток капиталов, — отмечает ЦМАКП. — Подобная модель таит в себе опасность реверса, то есть внезапного сильного ослабления национальной валюты в результате роста сомнений иностранных инвесторов в ее устойчивости. На это, например, указывает опыт азиатского кризиса 1997–1999 годов. Единственный способ сохранить финансовую устойчивость при переходе к модели платежного баланса, опирающегося на приход капитала, — добиться существенного “облагораживания” структуры капитальных потоков. Речь идет о замещении чувствительных к движению обменного курса краткосрочных капитальных потоков долгосрочными, а притока ссудного капитала — притоком прямых инвестиций. Для того чтобы это произошло, политика сильного рубля должна дополняться активной политикой стимулирования прямых иностранных инвестиций и дестимулирования внешних заимствований».

Кое-что в этом отношении правительство делать уже пытается. Можно, например, вспомнить недавнее повышение Центробанкам резервных требований по иностранным заимствованиям банков. Однако, во-первых, для небанковских структур подобные ограничения пока только обсуждаются, хотя именно «Газпром» и «Роснефть» являются крупнейшими заемщиками в России. Во-вторых, как отмечалось выше, именно российские банки сегодня острее всего нуждаются в притоке ликвидности, и ограничивать внешние заимствования для них значит только усугублять проблемы. И наконец, в-третьих, политика регулярного повышения тарифов естественных монополий делает именно их наиболее привлекательным объектом прямых инвестиций. Поэтому попытки стимулирования прямых иностранных инвестиций «вообще» неизбежно приведут лишь к усилению структурного перекоса отечественной экономики в сторону базовых отраслей.

Собственно, упрощение структуры экономики — это и есть третий и, пожалуй, самый серьезный риск нынешней экономической политики правительства. Первый кандидат на вылет, как уже отмечалось, банковский сектор: ужесточение кредитной политики Центробанка, объявленные ограничения на привлечение иностранных заимствований и обсуждаемые в ЦБ ограничения по налично-денежному обращению ничего хорошего российским банкам не сулят. Для большинства из них основным вопросом в ближайшие два-три года станет «продаться или закрыться?».

Второй кандидат на вылет из структуры российской экономики — энергоемкие и «углеводородоемкие» компании, вынужденные конкурировать с импортом. Например, значительная часть предприятий химпрома, производители цемента и т. п.

Третья группа риска — трудоемкие производства, прежде всего в легкой промышленности. Регулярные значительные повышения зарплат бюджетникам приводят к возникновению банальной альтернативы «пахать на частника-эксплуататора или за те же деньги ничего не делать в госконторе». Выбор народа понятен: подавляющее большинство молодых россиян заявляют сегодня, что хотели бы работать либо в госучреждении, либо в госкомпании типа «Газпрома», «Роснефти» или РЖД.

В некоторой степени проблемы наших переработчиков могут быть смягчены тем же ростом доходов населения. По оценкам ЦМАКПа, подъем промышленного производства уже с 2007 года практически полностью обеспечивается за счет обрабатывающих производств (прирост добавленной стоимости здесь достиг 7,9 против 2,9% в 2006 году и почти сравнялся с общей динамикой ВВП), а двигателем этого роста по-прежнему остается спрос со стороны домашних хозяйств. Но в условиях укрепляющегося рубля этот спрос домохозяйств практически в любой момент может переключиться на относительно дешевеющий импорт. Между тем, пока цены на основные экспортные российские товары (сырье и углеводороды) растут, укрепление рубля кажется неизбежным. И от российских властей здесь практически ничего не зависит.

Новые каналы для ликвидности

Что могло бы сделать российское правительство, так это создать новые каналы насыщения экономики ликвидностью. Необходимо, чтобы деньги получили не только государственные суперкорпорации и бюджетники. Ликвидность должна дойти и до крупных и средних частных компаний. Иначе на выходе из нынешнего кризиса государство получит не современную диверсифицированную экономику, о которой столько говорится, а несколько сырьевых супергигантов, массу бюджетников да мелкий бизнес в сфере услуг.

Поступления капитала с Запада в условиях кризиса неизбежно будут сокращаться. Поэтому новые источники поддержания ликвидности остро необходимы. И раз уж российская финансовая система в ее нынешнем виде не справляется с задачей рециклирования выручки от сырьевого экспорта в другие отрасли экономики, то государству придется взять эту роль на себя. Главное, чтобы подкачка денег в экономику происходила на прозрачных рыночных условиях и затрагивала как можно более широкие слои бизнеса.

Например, речь идет о создании государственных лизинговых компаний, которые по заявкам частных отечественных фирм приобретали бы за рубежом на государственные валютные средства современное технологическое оборудование и передавали его в лизинг заказчику за рубли. Чтобы обеспечить конкуренцию, таких компаний должно быть как минимум три. Скажем, при министерствах экономразвития, промышленности и регионального развития. Либо при госбанках — ВЭБе, ВТБ, Сбербанке.

Создание таких компаний помогло бы одновременно смягчить две острейшие проблемы — модернизации российской экономики и сдерживания укрепления рубля. При этом лизинг является одной из самых прозрачных коммерческих операций — реальное наличие оборудования легко контролировать. И, что не менее важно, для деятельности подобных компаний уже есть практически вся необходимая законодательная база.

Такой механизм стал бы, по сути, источником длинных кредитных денег для российской обрабатывающей промышленности, которая больше всего и страдает от нынешнего кризиса. Можно предложить выпуск различных видов облигаций под крупные инфраструктурные проекты — правительство может как занимать под эти проекты, так и частично выкупать подобные облигационные займы, например у региональных администраций.

В совокупности набор из такого рода инструментов позволил бы российской экономике выиграть от структурной перестройки, которая идет сегодня в мировом хозяйстве. Нынешний мировой экономический кризис — это классический шумпетерианский кризис, связанный с повышением спроса на базовые ресурсы, в конкуренции за которые наименее эффективные игроки будут выбывать из экономической гонки. И напротив, начнут появляться новые игроки, которые будут использовать ресурсы более эффективно.

Многое в этом «естественном экономическом отборе» зависит от того, в каком режиме будет работать та или иная экономика. Если у игроков будет доступ к деньгам, они смогут модернизироваться. В противном случае многие достойные игроки исчезнут навсегда.

У России сегодня есть большие свободные финансовые ресурсы. Россия одна из немногих стран, кто в нынешнем кризисе может позволить себе смягчать экономическую политику и сохранить неплохие темпы роста. Поэтому мы могли бы создать систему, при которой кризис не только выбил бы наименее эффективные компании, но и позволил бы окрепнуть наиболее динамичным и инновационным игрокам. Если не предоставить им доступа к деньгам, они погибнут — вне зависимости от своего потенциала. И тогда очередная структурная перестройка российской экономики лишь закрепит наше отставание и сырьевую ориентацию.