О победе говорят все. И никто не хочет считать потери

О победе говорят все. И никто не хочет считать потери. Человеческие, нравственные, политические, культурные, экономические.

В Тбилиси не сомневаются, кто виноват… …в Москве — тоже.

Начнем с банальностей. Принято говорить, что каждая война есть поражение политики или политиков. Разумеется, в том случае, если она не является их целью. Война, в которой главными мишенями и жертвами становятся мирные, безоружные и беззащитные люди, — это преступление тех, кто ее развязал, и позор для политиков, которые не смогли ее предотвратить. Все эти черты присутствуют в нынешней (очередной) кавказской войне в Южной Осетии и Грузии. Но если уж непоправимое свершилось, а конфликт перерастает в полномасштабный политический кризис, разрешать его, кроме политиков, все равно некому. При этом их профессиональный долг, служебная обязанность, для исполнения которой они назначены на свою должность, — просчитывать последствия не только чужих, но и собственных шагов. Только это может называться подлинной заботой о национальных интересах, то есть ответственной политикой. В просторечии это означает постоянно задавать себе вопрос: «А что потом?» Зададим и мы его применительно к российскому поведению перед лицом политической, военной и гуманитарной катастрофы, вызванной событиями в Южной Осетии.

Отвлечемся хотя бы на время от неудобных вопросов: где была российская разведка и почему «проспали» подготовку к столь масштабной военной операции. Допустим далее, что злой умысел Саакашвили действительно состоял в том, чтобы прибегнуть к масштабной провокации и военным путем вскрыть еще один (после Аджарии) сепаратистский «нарыв» на территории Грузии и обеспечить воссоединение Южной Осетии (а в случае удачи и Абхазии) с остальной страной, а себе — лавры «Михаила-Объединителя».

При этом он, видимо, либо пренебрег плачевным опытом своих предшественников — Гамсахурдия и Шеварднадзе, чьи подобные попытки привели к обратному результату: фактическому отпадению этих территорий от Грузии с частичной оккупацией их Россией и многотысячному исходу из них грузинского населения. Либо счел, что ему удастся то, что не удалось им: ибо вместо того, чтобы «наивно» ждать милостей от России, он, после того как прицепил «грузинский вагон» к западному эшелону, мог рассчитывать на солидарность США и Европы как без пяти минут член НАТО и ЕС.

Политическая и персональная ответственность самого Саакашвили, не просчитавшего всех последствий развязывания новой войны для самой Грузии и ее территориальной целостности, а главное, цинизм и безответственность лидера, готового перешагнуть через кровь и человеческие жизни (не только осетинские, но и грузинские) ради политических фикций и личных амбиций, очевидны. Бог даст, Грузия и ее общество в свое время воздадут ему по заслугам. Нас же занимают российские политики и наши национальные интересы в сложившейся ситуации.

Утверждают, что Саакашвили наряду с другими факторами недооценил и возможность решительного российского военного отпора на свою провокацию, и масштабы вероятного возмездия. Но почему-то никому не приходит в голову, что вполне возможно, как и положено любому провокатору, он именно на них и рассчитывал. (Ведь не на военную же победу в конфликте с пусть и бывшей, но все-таки сверхдержавой!) В то же время как раз безошибочно просчитанная грузинским лидером российская overreaction (безразмерная реакция) должна была дать ему искомое: превратить Грузию из агрессора в жертву, а его самого уберечь от Гаагского трибунала.

Надо ли было во всем этом подыгрывать Саакашвили? Торопиться воспользоваться подаренным поводом (или протянутой наживкой), чтобы побомбить не только грузинские военные базы и аэродромы, но и порты, и города (с неизбежными гражданскими жертвами)? С видимым облегчением выходить за рамки международных мандатов, оправдывающих российское присутствие на грузинской территории, бросая в топку конфликта статус России как нейтрального миротворца не только в Южной Осетии, но и в Абхазии? Одним словом, сводить счеты с «мерзавцем» (выражение Путина) для того, чтобы, «замочив» ответственных за осетинскую авантюру, показать и Грузиии, и ее соседям, а главное, остальному, прежде всего западному миру, кто хозяин на Кавказе? Душу отвели, кузькину мать показали, пора подумать о политической цене, которую придется долго платить.

При всей застарелости нынешний конфликт во многом — непосредственное дитя двух своих недавних предшественников: чеченского и косовского. И тот, и другой, став тяжелыми внутренними и международными кризисами, казалось бы, дают почву для необходимых размышлений. Парадокс, однако, в том, что вместо того, чтобы извлекать из этих драм полезные уроки, новые политики предпочитают заимствовать из них худшее.

Так, Саакашвили, превращая Цхинвали ради «восстановления конституционного порядка» в разбомбленный Грозный, явно вдохновлялся примером, показанным сначала Ельциным, а потом и Путиным в Чечне. Россия, стремясь покарать агрессора и начав бомбить объекты (не только военные) на грузинской территории, оправдывала свои вылазки «за забор» международного права натовскими бомбардировками Белграда и «ковровым» бомбометанием в Афганистане.

В свое время железный канцлер Германии Бисмарк не стеснялся говорить, что миром правит сила и что роль политиков в том, чтобы ею эффективно пользоваться, «а юристы потом все оправдают». Но времена меняются. На дворе все-таки не XIX век и на нем в дальнем углу валяются сломанные и советские, и югославские грабли. Да и о своем реальном весе на мировой сцене даже самым крутым политикам не позволено забывать. Уже Милошевичу не дали повторить в Косово то, что Ельцин (при молчаливом потворстве Запада) творил в Чечне. Саакашвили не удался блицкриг в Южной Осетии, и ни самолеты, ни корабли НАТО не пришли ему на помощь. Однако и Медведеву, даже усиленному Путиным, вряд ли удастся доставить Саакашвили в Гаагский суд, несмотря на все энергичные термины, которыми он оперировал, характеризуя действия лидера соседнего государства, теперь уже бывшего члена СНГ.

Поразительно, как у наших российских Мидасов (надеюсь, что уважаемые мною мидовцы не отнесут это замечание к себе) получается, что в их руках даже невышибные политические козыри превращаются вместо золота в нарезанную бумажную «куклу».

Как иначе объяснить, что в бесспорно выигрышной политической и моральной ситуации защитников жертв неспровоцированной агрессии они добились того, что недвусмысленную поддержку российскому поведению на международной арене выразили только Куба и Монголия, в то время как даже такие наши, казалось бы, безусловные друзья, как Белоруссия и Сербия, предпочли отмолчаться?

Объяснение кажущегося парадокса на самом деле опять-таки в главном тесте на профпригодность для политиков: способности выбирать приоритеты. Ибо, перебирая варианты реакции на явное нарушение Саакашвили Дагомысского соглашения, стоило бы задуматься не только о том, как покарать агрессора, но и о том, как обеспечить своим действиям максимальное понимание, сочувствие и по возможности широкую международную поддержку.

Первый сценарий — акцент на гуманитарной катастрофе и нарушении международных договоренностей, спасение и защита мирного населения, решительный силовой отпор нарушителям в сочетании с немедленным обращением к ООН и международной общественности. Этот вариант, задействованный в первые же часы после грузинского нападения, несмотря на явное замешательство западных друзей Саакашвили и их прямой саботаж в Совете Безопасности, должен был обернуться в перспективе самыми тяжелыми международными последствиями для Саакашвили.

Другой вариант, точнее говоря, переход на иную ступень эскалации конфликта — операция «Возмездие». Небесная, то есть военно-воздушная, и земная кара на голову того, кто решился бросить вызов «вставшей с колен» России, с неизбежным распространением последствий карательных акций на всех, кто попадется под руку, и намеками на необходимость отстранения от власти «потерявшего свою легитимность» грузинского руководства. Подобный сценарий имел уже куда меньше шансов на мобилизацию сочувствующих, чем предыдущий.

Наконец третий вариант, в сторону которого, как кажется, дрейфует российская позиция: объяснить и оправдать свое поведение на Кавказе желанием (и даже долгом) защищать права российских граждан, где бы они ни находились, и теми методами, которые сочтет подходящими само российское руководство. Это уже попахивает новой «доктриной» — то ли Путина, то ли Медведева, то ли обоих вместе, не важно. Если учесть, что количество и местопребывание за рубежами России ее граждан (путем раздачи российских паспортов) она тоже определяет сама, ясно, что подобная перспектива может насторожить власти во многих прилегающих к ней бывших советских республиках и объяснить, почему лишь «не обремененные» российскими гражданами Куба и Монголия без колебаний поддержали своего грозного «большого брата». А уж на СНГ точно надо ставить крест и без призывов со стороны Саакашвили.

Но вопрос о приоритетах не ограничивается выбором вариантов сиюминутной реакции на текущие события. Помимо желания утвердить с помощью бронетехники и авиаударов свою «ногу» на Кавказе (что объясняется конечно же не только сочувствием к страданиям осетинского народа, но и перспективой грузинского вступления в НАТО, и большой международной игрой вокруг каспийской нефти), есть ведь у России и другие заботы. Не упускать их из вида, держать в голове всю «картинку», как говорят авиадиспетчеры, первейшая обязанность национального руководства.

Первая опасность — сделать внешнюю политику мировой державы заложником пусть острого, но все-таки, с политической точки зрения, периферийного, частного конфликта. Если он перетащит на себя центр тяжести российской дипломатии или если мы по уши втянемся в этот очаг конфронтации, то грош цена тем, кто числит себя национальными стратегами. Если к тому же настолько увлечемся наказанием грузин, что, теперь уже к восторгу абхазских и осетинских сепаратистов, признаем независимость непризнанных республик, в очередной раз кивая для оправдания на косовский прецедент, то не надо удивляться тому, что к нам охладеют и сербы, и до сих пор стоявшие с нами заодно китайцы, у которых неурегулированная проблема Тайваня и свои континетальные сепаратисты.

Но все-таки самым важным аспектом национальной российской стратегии остаются отношения с Западом. Точнее говоря, с «Западами», ибо стричь под одну гребенку США, «старую» Европу, испытывающую одновременно платоническую любовь к России и газовый голод, и новых членов ЕС, еще не забывших железной хватки СССР и Варшавского договора, значит добиться того, чего можно избежать: формирования фронта если и не противостояния России, то глубокого недоверия и разочарования в ней.

Птолемеевская карта мировой политики, изображающая Россию в виде центрального светила, окруженного сонмом врагов, — идеальное пособие для пропагандистов. Благодаря ей у них есть простой ответ на российские внутренние и внешние проблемы любой степени сложности. Однако она опасна для политиков, особенно если они начинают пользоваться ею не только для манипулирования общественным мнением, но и для принятия серьезных решений.

Во-первых, она обрекает страну на изоляцию, заведомо лишая ее друзей и оставляя ей в качестве единственных союзников армию и флот (выражение Александра III). Во-вторых, она не способна дать ответы на вопросы, от которых действительно зависит исторический выбор российского будущего на долгосрочную перспективу. Например, надо ли нам стремиться в ВТО и интегрироваться в мировую экономику? Собираемся ли мы оставаться в «Большой восьмерке», и если да, то для чего? Готовы ли мы к дальнейшей экономической интеграции с Европой (с которой уже намертво связаны газо- и нефтепроводами) или предпочтем обслуживать своими природными ресурсами Китай?

Не забудем, кстати, и об Олимпиаде. О нашей, сочинской, стало быть кавказской. Или Россия сможет принять здесь мировые Игры, по существу, от имени всех народов Кавказа. Или они будут готовиться как Олимпийские игры в Москве 1980 года: в тяжелой атмосфере конфронтации и под угрозой бойкота. И тогда Сочи, конечно, будет безукоризненно подметен и надежно защищен от любых террористов. А мы утешимся тем, что российской сборной будет гарантировано первое место по числу всех медалей.