Любовь к кошкам японцы выражают весьма нетрадиционным способом

Первые кошки приплыли в Японию в VI веке из Китая на корабле с грузом буддийских рукописей. Животных взяли на борт, чтобы совладать с полчищами крыс, которые могли изгрызть священные манускрипты. Быть может, соседство с мудростью Будды сослужило котам добрую службу?

Сегодня в Японии около 10 млн домашних кошек. Отношение к ним жителей Страны восходящего солнца очень своеобразное. Как и многое другое в этой загадочной восточной культуре, где утонченная традиционность, если не сказать архаичность, уживается с последними достижениями технического прогресса.

Я в гостях у своих знакомых в западном пригороде Токио. Меня угощают моллюсками и сырой рыбой, а после ужина хозяйка дома, госпожа Накагава, достает из чехла с сиреневыми бабочками японскую трехструнную лютню – сямисэн – и наигрывает классическую мелодию эпохи Эдо.

Печально тренькают шелковые струны. Гриф, на который они натянуты, в прежние времена делался из сакуры, но теперь это дерево находится в Японии под охраной. Вместо нее используют айву, привезенную из Китая.

На резонатор сямисэна с одной стороны натянут, как на барабан, белый тонкий материал. «Что это?» – спрашиваю я хозяйку. Госпожа Накагава прерывает музицирование. «Кошачья кожа», – спокойно отвечает она.

Сямисэн – это традиционный инструмент гейш. Говорят, что у японских куртизанок был обычай ставить у себя в спальне маленькую фигурку кота с поднятой правой или левой лапкой. Считалось, что эти талисманы – манэки-нэко («манящая кошка») – привлекают клиентов и деньги. Со временем торговцы стали расставлять манэки-нэко у дверей лавок, а некоторые синтоистские храмы сделали «манящую кошку» своим официальным символом.

Сейчас кошачьи талисманы в Японии можно встретить повсюду: в витринах магазинов, при входе в увеселительные заведения, в кафе и ресторанах, в домах и офисах. Манэки-нэко делают из самых разных материалов – глины, дерева, папье-маше, металла, стекла и даже тряпок. А то и из хрусталя с драгоценной инкрустацией. Кошачий жест – поднятая лапка – понятен любому японцу: подзывая кого-то подойти поближе, здесь тянут руку вверх и шевелят пальцами. А вот представители других культур скорее воспримут этот знак как прощание.

Что касается сямисэнов, то их не всегда обтягивали кошачьей кожей. Этот музыкальный инструмент появился на южном острове Окинава, там резонатор обтягивали кожей змеи. Но в конце XVI века сямисэн привезли на север Японии – в Киото и Эдо, будущий Токио. В этих краях невозможно было отыскать крупных змей. Пришлось искать замену – и выбор пал на кошку.

Госпожа Накагава объясняет мне, что самая хрупкая и ценная часть сямисэна – именно резонатор. Если воздух в помещении становится чуть холоднее или теплее, более влажным или сухим, кожа тут же на это реагирует, и это сказывается на звучании инструмента. Восстановление обходится недешево – в 40 тысяч иен (350 евро). А вот откуда берут кошачьи шкуры для изготовления сямисэна, хозяйка дома не знает.

Одна мысль о том, что где-то убивают кошек, чтобы снять с них кожу, вгоняет мою японскую знакомую в дрожь. Она с грустью вспоминает о своем умершем пять лет назад домашнем любимце. В тот печальный день тело кота положили в украшенный цветами маленький гроб, и за ним приехала специальная похоронная машина. После кремации останки похоронили в общей могиле для животных по соседству с семейным кладбищем, и к имени кота добавилась фамилия хозяйки – Накагава.

На следующее утро госпожа Накагава повела меня к мастеру, который изготавливает сямисэны. На весь Токио в наши дни осталось с десяток таких специалистов.

Сёдзи Като свое ремесло унаследовал от отца и деда. Беседуя с нами, он осторожно приклеивает края кошачьей кожи к остову сямисэна рисовым клеем. Сёдзи-сан рассказывает, что еще недавно недостатка в материалах не ощущалось. Традиционно ловлей кошек (и собак, которые несколько реже «идут на сямисэны»), обработкой шкур занимались эта – «нелюди» – японская разновидность касты неприкасаемых. Остальные японцы лицемерно предпочитали «не догадываться», откуда появляются все новые и новые инструменты.

Проблема возникла пять лет назад: под давлением организаций защитников животных в Японии был принят закон, который запрещает отлов и уничтожение диких и домашних кошек в коммерческих целях. Так что теперь приходится завозить кошачью кожу из соседних стран.

Правда, китайское сырье не всегда подходит: кожа очень тонкая. Дело в том, что жители Поднебесной едят котов, причем предпочитают молодых. Их шкурки и идут на экспорт. А на хороший сямисэн нужно как минимум пятилетнее животное.

«Кошачья бойня» есть и на филиппинском острове Цебу: там каждую неделю расстаются с жизнью примерно 300 кошек.

Их поставляют местные жители: за каждую кошку им платят около двух долларов.

Ну и что там греха таить: находятся браконьеры в самой Японии. По ночам они охотятся на уличных кошек, рискуя получить год тюрьмы и заплатить крупный штраф.

В Исикаве – восточном пригороде Токио – я встречаюсь с почтенным Сато-саном. Он похоронных дел мастер, но занимается не совсем обычным делом – возглавляет бюро ритуальных услуг для кошек.

Хозяин приветствует меня с траурным видом: худое болезненное лицо, темная рубашка, черные брюки, потухший взгляд. Кстати, его похоронное бюро находится в индустриальной зоне: в жилых кварталах кремация запрещена законом.

Сато-сан приглашает меня подняться на третий этаж, в маленькую часовню. Там безутешная семья – три поколения женщин – укладывает в гроб своего любимого кота Микки, который умер в возрасте 17 лет.

Тельце пушистого питомца помещают в корзину на подстилку из благоухающих цветов. Дети зажигают свечи в виде плавающих в воде лотосов. Ведущая церемонии зачитывает адресованное Микки прощальное письмо: «Каждую весну мы вместе встречали пору цветения сакуры. В следующем году вишни расцветут без тебя… В последнее время ты болел и постоянно испытывал жажду. Посмотри, мама ставит рядом с тобой воду…» Женщины со слезами на глазах кладут в гроб монеты – даже котам приходится оплачивать переход в рай – и закрывают крышку.

Мы проходим по залу на втором этаже, где выстроились в ряд сотни «могил». В шкафчиках хранится прах кремированных животных, перед каждым – фотография, игрушки и любимая еда. Потом спускаемся в крематорий. Старик в черном костюме и белых перчатках ставит кошачий гроб на железную тележку у дверей печи. Бабушка кладет сверху алую ткань и маленький кинжал – он защищает от злых духов и избавляет душу покойного от мук. Человек в белых перчатках открывает заслонку печи…

Во дворе я вновь встречаю Сато-сана. Он задумчив, сосредоточен, на глазах слезы.

Один из постоянных клиентов Сато-сана – ветеринар Кацу Сидэмицу, более известный как доктор Нэко. Он уже не раз пользовался услугами погребальной конторы в Исикаве. Доктор Нэко хранит прах своих кошек в больших фарфоровых вазах у себя в квартире, расположенной прямо под его ветеринарным кабинетом.

Профессор Кацу ведет ежедневную телепередачу о кошках. Много лет он добивался от властей разрешения заводить кошек в государственных городских квартирах. До недавнего времени в Японии это было запрещено.

К счастью, многие японцы даже в крупных городах до сих пор живут в небольших частных домах, поэтому могут себе позволить завести кота. Но при одном условии: чтобы их животное, гуляя на улице, ни в коем случае не заходило на чужие участки! Если кошка, не дай бог, нагадит в саду у соседа, владелец может предстать перед судом за порчу чужого имущества. Поэтому домашних питомцев обычно держат под замком, а подышать воздухом выносят в специальных клетках.

Борьба «кошачьего профессора» приносит свои плоды. Недавно одна токийская фирма объявила о строительстве первого в Японии дома, в котором квартиры оборудуют кошачьими туалетами, а входные двери – откидными створками внизу.

Сегодня доктор Нэко борется против закона, который предписывает вшивать под кожу кошкам особые микрочипы с именем и адресом хозяина. Так власти намерены находить безответственных владельцев животных. Но доктор Нэко против: кошка ведь животное свободное, может жить и гулять, где ей вздумается.

Похоронное заведение Сато-сана порой привлекает весьма экстравагантных клиентов. Ясуко-сан, знаменитая танцовщица фламенко, долгое время умудрялась держать в токийской квартире сотню котов. На нее постоянно жаловались соседи, и в конце концов женщина была вынуждена переехать из столицы в деревню вместе со своим кошачьим ковчегом.

Когда умирает очередная кошка, Ясуко-сан заказывает у портнихи новое траурное платье и отправляется в погребальную контору Сато-сана. Синтоистский священник проводит похоронную церемонию. Когда останки животного появляются из печи крематория, Ясуко-сан руками перебирает кучку еще теплого пепла – все, что осталось от ее любимца. Артистка верит в то, что кошка продолжит жизнь в теле своей хозяйки.

Но не все так печально в «кошачьей жизни» Страны восходящего солнца. Например, каждый год 22 февраля японские мурки и их хозяева отмечают свой праздник – День кошек. Дата неслучайная: три двойки подряд (22-й день 2-го месяца) японцы произносят примерно как «ни-ни-ни» – троекратное «мяу» по-японски. А еще в стране проводят не только кошачьи конкурсы красоты, но и показы мод, где четвероногие модели выходят на подиум в бантиках, заколках, ошейниках, накидках от дождя и даже в сапогах.