Брачный договор – прекрасный антикоррупционный индикатор

Россия – удивительная страна. Мы любим похороны да разводы известных людей, причем второе куда больше первого: не так уж грустно, да и на себя «примерить» можно. Так и живем весь год, от развода Слуцкеров до дележа сына Орбакайте. Вбейте в «Google Новости» слово «развод» и заголовки запестрят рассказами о звездах шоу-бизнеса и их злоключениях. Споры, дискуссии, ставки, настоящий тотализатор. Обсудив горечь расставания, общество теряет к нему интерес и задается куда более интересным вопросом: как будем делить имущество? Это животрепещущая тема, ведь у большинства наших пар из высшего – и не очень – общества брачного договора нет и в помине. Разводятся сейчас люди солидного возраста, и, понятное дело, что в те времена, когда они заключали брак, о таком документе речи не было, делить было нечего. А в «лихие 90-е» на них неожиданно, но, конечно же, вполне заслуженно, свалились большие деньги, а за ними дома, яхты, акции.

И вот приходит супруга к своему благоверному и заявляет: «У тебя есть яхта, но мы разведемся и кататься на ней буду я». Супруг ей в ответ: «Докажи, что моя». И вот тут начинаются проблемы. Оказывается, что лодка принадлежит компании Lodka Limited, а та, в свою очередь, находится под нужной юрисдикцией, как правило, в оффшорной зоне, да еще и акции такой компании переданы в траст, то есть заключено соглашение, в соответствии с которым акции поступают в управление управляющей организации, при этом владеет ими и получает доход соответствующий супруг-бенефициар. Англо-саксонская система права такое имущество фактически рассматривает как неприкосновенное. Проще говоря, у третьих лиц (в том числе, и у супруга) практически нет шансов претендовать на имущество, которое передано в траст.

Поэтому, когда кто-то из супругов приходит в суд и заявляет к разделу перечень имущества (куда, например, входят акции иностранной компании), суд должен понять, насколько конечный бенефициар оффшора и супруг – одно и то же лицо, были ли деньги на приобретение имущества нажиты совместным непосильным трудом, и не передано ли такое имущество в траст.

Возьмем, к примеру, развод г-на Рыболовлева. Богатый человек, занимающийся минеральными удобрениями, делит имущество со своей супругой. Я не знаю деталей данного процесса, но могу предположить, что супруге рассчитывать на золотые горы в бракоразводном процессе не стоит, потому что большая часть имущества оформлена на те или иные компании, бенефициаром которых является сам Дмитрий Евгеньевич, и к тому же все такие компании переданы в траст, надежно защищенный от требований третьих лиц. Я думаю, что в данном случае исход дела для супруги, как это часто происходит с российскими крупными бизнесменами, закончится, к сожалению, лишь скромной суммой отступных.

Вообще в англо-саксонской системе права схема владения теми или иными активами предоставляет такие юридические возможности, что грех ею не воспользоваться в полной мере. В России в последнее время достаточно серьезным образом было либерализовано валютное законодательство – так, граждане РФ вправе свободно приобретать и использовать иностранные компании (в том числе и зарегистрированные в оффшорных юрисдикциях). И дело здесь не в уходе от налогов (как иногда кажется некоторым сотрудникам правоохранительных органов, когда они видят документы компаний-оффшоров), а в удобстве владения и распоряжения тем или иным активом, его максимальной защите, в том числе и от взыскания со стороны родственников или супругов. В этой связи вдвойне смешно слышать версии желтой прессы о том, почему срывается та или иная звездная свадьба. Как мне кажется, известный российский бизнесмен, чья невеста сейчас активно занимается современным искусством, вряд ли отменит свадьбу из-за якобы затянувшегося процесса согласования условий брачного контракта. Все-таки опыт имеется…

Конечно, у нас есть «известные» девушки, которые не менее успешны в бизнесе, чем их мужья-бизнесмены.

В этой связи занимателен развод лидеров отечественного каббалистического движения. Супруга наверняка не намного беднее своего мужа. Скорее всего, ее состояние составляет десятки миллионов долларов. И тут, как вдруг выясняется из СМИ, у нас обижен муж. Во-первых, его прилюдно «оскорбили изменой», но, главное, супруга умудрилась полностью обокрасть его – в своем иске он просит суд разделить вывезенные из дома предметы искусства. О разделе принадлежащего ЕМУ имущества (например, за попытки «хищения» которого им было последовательно уголовно «наказаны» несколько его бывших партнеров) в представленном им в суд исковом заявлении речи вообще не идет.

Скучно, на самом деле – все семейные драмы у нас меряются деньгами. И если вдруг самая главная семейная пара Москвы решит разводиться, скорее всего, они возьмут эту схему, но наоборот. И пойдут открещиваться: это не я, не мое, тут точно не я, а твой друг, архитектор. Таким людям вообще не стоит разводиться, слишком много их связывает, так что, полагаю, такая размолвка официальной не будет никогда. Слишком уж велик процесс доверительного семейного бизнеса.

Декларации о доходах чиновников, например, за 2008 г., вообще продемонстрировали нам интересную закономерность: в большом количестве случаев жены известных российских чиновников куда богаче своих супругов, у всех есть свой «гешефт». И вот я думаю: не дай Бог, развод. Остается надеяться, что где-то в недрах зарыт брачный договор, который позволит безболезненно поделить активы.

Может быть, брачный договор когда-нибудь в обозримом будущем станет обязательным документом при вступлении в брак, непременным приложением в сокращенном варианте к каждому свидетельству о браке. Хотя сегодня в это верится с трудом. Наше общество всегда проповедовало неприязнь к материальным ценностям – а сейчас «им только это и нужно». Видимо, наверстывает упущенное, только по-прежнему не умеет сделать это рационально. Заключать брачный контракт перед таинством? О, ужас, сволочь ты меркантильная. А спустя лет 10 – все та же сволочь, но по другому поводу, ибо жадина неблагодарная, она ему полжизни отдала, а он ей – только Chevrolet подержанный.

И тогда, кстати, брачные контракты неплохо бы сделать публичными для отдельных категорий граждан. Если супруги высших чинов государства занимаются бизнесом, и весьма успешно, то весьма любопытны доли, в которых этот «общий котел» будет делиться между супругами в случае развода. Прекрасный антикоррупционный индикатор. Сейчас это, конечно, иллюзия. Конечно, российское законодательство содержит и определенные ограничения к брачному договору. Так, брачный договор заключается только по поводу имущественных отношений супругов. Это значит, что нельзя в договоре обязать супругов уважать друг друга, не изменять друг другу, не употреблять наркотики и т.д. Вместе с тем, полагаю, что имущественные отношения могут быть поставлены в зависимость от неимущественных. Так, в брачном договоре можно предусмотреть сумму, выплачиваемую в качестве компенсации морального вреда, причиненного, например, в результате супружеской измены. Также в отличие от Европы и США, в нас брачным договором нельзя регулировать свои права и обязанности в отношении детей. Запрещено устанавливать, с кем, в случае развода останется ребенок, и каким будет порядок общения с ним. Здесь российский законодатель, видимо, исходил из того, что дети это не «вещь» и не могут быть предметом договора, регулирующего имущественные отношения. Что, впрочем, не мешает запирать детей, забирать их от матери и под прикрытием ОМОНа спасать их от дурного влияния неугодной супруги. Но, может быть, для чиновников класса А и нужно сделать исключение?